Чтение 9–й страницы книги ~Посол Господина Великого~

- Это почему ж маленький? - усомнился Олег Иваныч. Он вообще был настроен довольно мнительно насчет всего, что касалось непосредственно его персоны.

Томас объяснил - почему риск маленький. В ближайшие дни из Ревеля выходит небольшой караван в Ригу, ничего особо ценного там нет - сукно, шерсть, руда да прочая мелочь - потому купцы на охрану не тратились, да и идти-то, прости Господи, тьфу - всего ничего. Вот этот-то караван пиратов на себя и оттянет.

- Ага, оттянет. Ежели они про него узнают!

- Узнают, - заверил Евлампий. - Пираты, брат, все знают!

- К тому же "Пленитель Бурь" - корабль с осадкой малой, у самых берегов пойдете, чтоб...

- Чтоб, ежели что, на камни сесть аль на берег выброситься, - съязвил Олег Иваныч. - Чай, действует еще "береговое право"?

- Не везде, - тряхнув огненно-рыжей шевелюрой, успокоил его Томас.

Уже темнело, когда довольный Томас покинул гостеприимный для него дом православного старосты Евлампия. Шел, напевая:

Крестьянский сын в деревне жил,

Он чудо-кудри отрастил,

Они вились до самых плеч,

Чтобы волной на плечи лечь.

Как шелк был каждый локон,

Под шапкой их берег он...

За ним, таясь в тени нависающих над узкими улицами домов, кто-то скользил неслышно.

Растрепанный мальчишка-ученик арбалетной стрелой вылетел из богато украшенных дверей дома молодого мастера Томаса, споткнулся на ходу, расшиб ногу... Добрый прохожий поддержал его участливо, в сторонку отвел, подорожник приложил к коленке. Пока прикладывал, беседу вел, о жизни мальчишку расспрашивал. А что жизнь - жизнь, прямо скажем, не очень. Как отдала матушка в ученики, так тому уж два года прошло, еще впереди восемь. Новый-то хозяин, мастер Томас, еще ничего, хоть и прижимист. А уж старый-то, хоть и нехорошо так о покойниках говорить, скупердяй был - куда там! Снега зимой не выпросишь. Да и вредный - чуть что, сразу драться. Ремеслу почти совсем не учил, все больше - сбегай, принеси, подай. Слава Богу, помер. Мастер Томас ему не чета! Вчера показывал, как правильно сталь калить, вот это дело! Бегать? Да уж, побегать и при нем приходится, не без этого. Вот, как сейчас, к примеру. На ночь глядя послал в Выш-город, к какому-то шведу. Чтоб быстрей к нему в мастерскую шел... А ежели заупрямится, так, сказывал, спросить, не хочет ли швед тот стать капитаном "Повелителя Бурь". Тьфу-ты, бес попутал... "Пленителя Бурь"... Пленителя, Пленителя, Плени-теля... На днях должен отчалить в Новгород. Но... тсс... про Новгород я не говорил. Дело такое... Ой, спасибо тебе, добрый человек, побегу я...

Мальчишка похромал дальше, припадая на правую ногу. Добрый человек посмотрел ему вслед единственным глазом и усмехнулся...

- "Пленитель Бурь", говоришь? В Новгород? Ну-ну.

С утра пораньше в дом герра Альтмайера, агента Ганзейского союза в Ревеле, постучали. Старый слуга, кряхтя, спустился по узкой лестнице вниз, осторожно заглянул в глазок, забранный крепкой решеткой. Странный посетитель. Одет бедно, да еще и кривой на один глаз. А ведь, как гласит примета, - встретить с утра кривого - к несчастью.

- Что вам угодно?

- Господина Альтмайера, - с каким-то варварским акцентом смиренно ответствовал одноглазый. - Дело идет о чести и прибылях Ганзы. Скажи господину, что пришел тот самый Спиридон, что не раз докладывал ему о пиратах.

- Ждите.

Кривой Спиридон - естественно, это был он - покорно уселся на высокие ступеньки крыльца, напротив резной двери. Скрывая небо, над ним нависал второй этаж здания, с закрытыми ставнями, над ним выдавался вперед третий...

По лестнице вновь зашаркали шаги.

- Входите.

Не прошло и часа, как Кривой Спиридон, вполне довольный, вышел из дома ганзейского агента. В карманах его матросской куртки нежной музыкой позвякивали серебряные монеты.

"Пленитель Бурь" - одномачтовый корабль какого-то неизвестного Олегу Иванычу типа - подняв парус, медленно отошел от небольшого причала у старой заброшенной мызы - приземистого строения на замшелом булыжном фундаменте. Из леса к мызе вела узкая дорога... на которой появились вдруг скачущие во весь опор всадники.

- Вон они, вон! - нахлестывая коня, во весь голос заорал первый. - Уходят, триста чертей им в дышло!

Всадники, числом десятка два, подскакав ближе к морю, остановились. Их мокрые от пота лошади тяжело дышали, сбрасывая под ноги пену. В руках всадников виднелись копья и арбалеты, у седел были приторочены большие двуручные мечи. Кровавым светом поблескивали доспехи в свете клонящегося к закату солнца, на головах у большинства были круглые полуоткрытые шлемы - во Франции такие назывались саладами.

- И все-таки они ушли, - провожая недовольным взглядом уходящий корабль, констатировал факт главный - в шлеме, украшенном белыми перьями. - Что ж, придется нагнать их в Нарве.

- А рыцари? - задал вопрос кто-то.

- С рыцарями - договоримся, - с усмешкой ответил главный.

Когда всадники выехали из леса, нижний край красного солнца уже опускался в море.

- В Нарву так в Нарву, - шептал про себя тот, что скакал последним, в рваной матросской куртке, с единственным, горящим злобным огнем, глазом.

Эрик Свенсон, новоявленный капитан "Пленителя Бурь", оказался человеком приятным во всех отношениях, вот только по-русски почти совсем не говорил да слишком уж не дурак был выпить. Пил профессионально - в принципе, все! На что уж Олег Иваныч в этом смысле был в родном РОВД закаленный, но и тот признавал, что по сравнению со Свенсоном он - жалкий любитель. Всяких там медов стоялых, мальвазей-романей и прочего...

Ревель, как член Ганзейского союза, практически полностью контролировал ту часть торговли с Новгородом, которая шла через Финский залив. Перевозили ли товар по воде - через Неву и Нарову, тащились ли по суше, проклиная дороги и лесных Шишей, где бы ни шли - все импортируемые из Новгорода товары разгружались и взвешивались в Ревеле. За этим пристально следил главный ганзейский агент Бруно Альтмайер. Его люди знали все: сколько стоил ласт воска в Новгороде и за сколько его продадут в Любеке, какими мехами будут торговать в Выборге, а какими - в Нарве, сколько берут лоцманы в устье Невы в мае и сколько в июле, даже - нападут или нет пираты на очередной купеческий караван - и это мог с большой долей вероятности предсказать герр Альтмайер - маленький сухонький старикашка с морщинистым, похожим на высохшую воблу лицом и вечно слезящимися от конъюнктивита глазами. Уже не только деньги - информация - вот что было главным божеством Альтмайера, когда-то мелкого ганзейского клерка. Лет тридцать назад сидел тогда еще молодой Бруно в конторе в Любеке да переписывал сведения в пыльные толстые гроссбухи. Естественно, вызывал насмешки сверстников, как книжный червь и канцелярская крыса. Хмурился Бруно, но насмешки терпел - слабосилен да трусоват был с детства. Однако умом востер был, да к тому ж услужлив. Не ленился, слово хозяйское исполняя, самолично куда надо бегать. Так и приметили его люди, в Ганзейском союзе не последние. А приметив, по службе повысили - стал Бруно Альтмайер по-первости помощником начальника фактории в Новгороде, там долго не задержался - новая должность светила, в Брюгге. Да и там не усидел - умер прежний агент в Ревеле. Тут и пригодился Бруно с его познаниями в торговле русской. Теперь у него свой каменный дом в Ревеле, приличный доход, почет и всеобщее уважение. Ну, и власть, конечно. Где вы, друзья-пересмешники? Сгинули, кто в бою, кто в пучине, кто в пьянстве - от бедности. Досмеялись, гопники голоштанные...

Знал об Альтмайере и капитан Свенсон, на что способен старец сей - представлял себе хорошо. Потому и спешил, даже за вином, когда запасы кончились, лодку не посылал к побережью. Ну его... Места тянулись дикие, пустынные, всякое случиться могло. Вот придем в Нарву - уж тогда свое наверстаем! В Нарве-то, порту орденском, ганзейцы особо наглеть не посмеют. Великий магистр Вольтус фон Герзе не очень-то их любит. А чего любить конкурентов? Правда, в Финском заливе до устья Невы-реки путь опасен - Альтмайер вполне мог и пиратов натравить, с него станется! Потому думал Свенсон с попутным караваном дальше в Хольмгард идти. Хольмгард - так он по старинке величал Новгород. На орденский-то флот вряд ли пираты накинутся, да и, говорят, потрепали их тут недавно - многим головенки поотрубали, кого и на галеры отправили. И, по мнению Свенсона, правильно. Ведь нет ничего такого на этом свете, чего бы нельзя было достичь умом и хитростью. Ну, добавив чуть-чуть мошенничества. Так, самую малость. Как, к примеру, сейчас. Очень удачно купил этот ревельский парень, Томас, кипрскую медь. И хорошо, что не продал ее у себя в Ревеле. В Новгороде-то в несколько раз больше выручит - да там кое-что прикупит, продаст... С денег тех - и Свенсона доля. Потому - старался. В руках себя держал, много не пил, так, пару кувшинчиков под разговор с приятелем Томаса, новгородцем Олегом. Говорил, конечно, больше сам Свенсон, причем по-шведски. Лишь иногда вставлял пару немецких фраз, что для Олега Иваныча сути дела не меняло нисколько - он что в немецком, что, тем более, в шведском - ни в зуб ногой. Того сам пред собой стыдился, зарок дал, ежели сладится все - обязательно в Новгороде за языки засядет, выучит, да хоть тот же немецкий, вернее, тот его диалект, который был в ходу в Ливонии. Нужное это дело, оказывается! Вот знал бы - не сидел бы, как пентюх, башкой невпопад качая.

Набранные Свенсоном матросы, немцы да эсты - человек с полтора десятка - вид имели жуткий, разбойничий: волоса растрепаны, косынками разноцветными повязаны, фуфайки без рукавов, рожи такие - что только в страшном сне приснятся! Однако дело свое знали и капитана слушались беспрекословно. Видно, тоже свою долю имели.

Русского языка не знал никто. Скучно было плыть Олегу Иванычу, тоскливо. Уныло тянулась по правому борту низкая полоска берега, вокруг колыхалось серое давно надоевшее море. При перемене галса хлопал парусом ветер, слюнявя пальцы, что-то кричали друг другу матросы - не поймешь, то ли радовались, то ли ругались.

Меряя шагами палубу, все чаще смотрел Олег Иваныч на север, туда, где так нелепо разошелся его путь с дорогой, по которой ушли друзья и любимая. Куда вот только вела та дорога... К жизни? К смерти? А если б не пытались они бежать, быть может, было бы лучше? По крайней мере - точно живы были бы... Хотя, как знать... Ведь не заплатил бы Новгород выкупа ни за самого Олега Иваныча, ни уж тем более за Олексаху с Гришаней. Дай Бог, за Софью только... Что б тогда запели пираты? Головы б срубили? Или - на галеры? Тогда уж лучше сразу - головы. Видал Олег в Ревельском порту галеру. Венецианскую. Весла - десять человек гребут - стоя. Двадцать гребков в минуту. А попробуй, не погреби - позади профос ходит с плетью... хлестнет - не зарадуешься. У каждого несчастного, к веслу цепью железной прикованного, на шее деревянный кляп висит на веревке. Рот затыкать, чтоб не орали от боли. Так что, похоже, не зря бежали... Ежели живы... Ведь, кажется, уцепились они за корни-то... Кажется... Эх, знать бы наверняка... Да и с Софьей... Чувствовал Олег Иваныч - не будет ее - вроде и жить незачем. Закрутил головой, мысли грустные отгоняя.

В Нарву пришли к вечеру. Встали неприметисто у дальнего пирса, ждали. Поутру планировал капитан Свенсон в город выбраться, узнать про караван, когда отходит. Ну, судя по пустой гавани - с десяток рыбачьих шнек не в счет, - того момента долгонько можно было бы дожидаться. Видно, припозднились немножко - отошел уже караван-то. Если так - плохо дело. На свой страх да риск плыть придется. Ну да - где наша не пропадала. Чем скорее, тем лучше. Порядком уж надоели Олегу Иванычу все эти странствования на чужбине. Домой, в Новгород, хотелось со страшной силой. И чем дальше плыли, тем больше хотелось! Волхов увидеть седой, белые стены, кресты золоченые, купола... Сходить на Торг, делами заняться важными: всяко объявились еще какие шильники, розыска твердого требующие. Вопросы порешать с Олексахой, с Гришаней-отроком посмеяться... С Олексахой? С Гришаней?

Если живы... Если выбрались... Если...

Как много этих "если"!

- Пойду в город, Эрик, - не столько словами, сколько жестами показал Олег капитану. - Развеюсь, а то уж больно на душе муторно. Может, и какую рожу русскую встречу... К ночи явлюсь, всяко.

Он не торопился. Медленно прошелся по пирсу, полюбовался на чаек, на мальчишек, азартно ловивших рыбу, на оранжевый шар солнца, клонящийся к морю. Судя по чистому небу - никаких погодных капризов завтра не ожидалось. Купил у торговки каленых орешков - прошлогодних, вестимо - смотри-ка, сохранились еще.

Какой-то толстый мужчина - в дорогой бархатной куртке, черном берете и с толстой золотой цепью на шее - в сопровождении двух вооруженных стражников важно шествовал навстречу. Стражники, проходя, покосились. Толстяк обернулся... Указывая на "Пленителя Бурь", спросил что-то. И без перевода ясно...

- Я, я, - закивал головой Олег Иваныч. - Шкипер Эрик Свенсон... Он там, на судне, да-да.

Кивнув, толстый направился к " Пленителю Бурь".

Местный портовый чиновник самолично за взяткой пожаловал - подумав, сообразил Олег Иваныч. Что ж, милости просим. На взятки - особо серебриш-ко выделено.

Усмехнулся Олег Иваныч, направился в город, насвистывая.

Город... В иные времена и деревни побольше были. Жителей - вряд ли больше тысячи человек наберется. Ну, пусть полторы. Но красив, собака! Нет, не так, как, к примеру, Новгород, а по-своему, по-европейски... Маленькие уютные улицы, вымощенные камнем, такая же небольшая площадь, полупустая уже. Крича и играя, бегали по площади дети, гоняли палками какой-то тряпичный мяч. Золотился на солнце видный издалека шпиль католического костела... Интересно, действительно позолоченный? Нет, скорее солнышко тут причиной...

Вот, кажется, что-то, напоминающее корчму. Настежь распахнуты двери, народишко туда-сюда бродит. И запах... Вареная, с укропом, тмином и чабрецом, рыба, чесночная похлебка, лепешки. И пиво, само собой...

Олег Иваныч вдруг остро почувствовал, что жутко проголодался. На корабле есть неохота было - кусок в горло не лез, а тут...

Пересчитав захваченные с собою монеты, решительно повернул на аппетитный запах.

Уселся скромненько в уголке, под горящей свечкой. В центре, за длинным столом, гомонили прилично одетые люди - почтенные бюргеры - после трудового дня зашли выпить пару кружечек пива. Напротив, у стены, сидели две странные личности в глухих черных плащах - сразу и не поймешь, то ли гопняки, то ли монахи.

Скушав большой кусок печеной цапли с гвоздично-имбирной подливой, сдобренной изрядным количеством перца, Олег Иваныч наконец-то почувствовал себя сытым. Можно было бы, конечно, заказать еще пару жареных в льняном масле дроздов или перепелов со спаржей, да уж вроде и не хотелось есть-то... ну и дороговато, само собой...

- Эй, парень! А принеси-ка еще пива. Бир, бир! Ферштейн?

Нарвское пиво отличалось от ревельского или новгородского. Слаще было и не сказать, чтоб уж очень густое, но тягучее... И пахло... Имбирь? Ну, точно - имбирь.

Быстро выпив литровую кружку, Олег Иваныч заказал еще одну, под моченый горох. Эту уже пил медленнее, осматривался... Впрочем, смотреть-то было особо не на что - бюргеры разошлись уже, монахи тоже собирались...

Поднялся и Олег Иваныч. Расплатившись, вышел на улицу, рыгнул довольно. Прошел чуток. Черт... Еще вдруг одна проблема обозначилась - отлить бы не мешало, после пива-то. Только где вот? Возвращаться обратно в корчму не хотелось - лень было.

Олег осмотрелся. Узкая кривоватая улочка, дома - практически без просвета - сгущающаяся под крышами темень. Блин, негде... А хочется! Ну, черт с ним... Вроде местные бюргеры спать уже полегли - вон, окна-то в домах редко где светятся. Улица пустынна. Ну, была не была...

Только Олег Иваныч развязал тесемки штанов, как где-то рядом послышались голоса.

Тьфу-ты... Надо же, как не вовремя. А тесемки - не молния, быстро не завяжешь! Не раздумывая, Олег Иваныч быстро втиснулся в узкую щель, меж домами.

Люди... Десятка полтора-два, в фиолетовых рясах. Монахи-доминиканцы. Или францисканцы, черт их... Однако... Присмотревшись, Олег заметил у одного короткий меч, у другого кинжал, у третьего кистень... Хороши Божьи люди, нечего сказать! На ночь глядя оружны по городу шатаются, куда только стража смотрит? А... Вот и она, стража-то!

Трое вооруженных кнехтов в панцирях и блестящих шлемах, вынырнув из переулка, направились прямиком к монахам. Дождавшись, те почтительно поклонились, загремели четками. Один подошел ближе, что-то шепнул стражникам, достал кошель. Ну, конечно... Звякнули монеты, стражники, чуть ли не козырнув, пошли своим путем, а монахи... монахи - своим. Последний задержался, оглянувшись, откинул капюшон, посмотрев вслед уходящим кнехтам. Вышедшая на еще не такое уж и темное небо луна серебряным ятаганом отразилась в единственном оке доминиканца.

Спиридон Кривой! Какого черта делает здесь этот тихвинский шильник, пособник пиратов?

Олег Иваныч торопливо зашнуровал штаны. Теперь не опоздать бы, не потерять бы из виду!

Он нагнал их в гавани, почти у самого пирса. Не дойдя до него, монахи - или кто там это был на самом деле - остановились, принялись совещаться, время от времени посматривая на быстро темнеющее небо. И что им понадобилось здесь? Рыбацкий улов или... Или груз кипрской меди?!

Помимо "Пленителя Бурь", Олег Иваныч не усматривал в порту ничего интересного. Значит, этот корабль и является целью монахов, не ходи к бабке!

Но при чем тут Кривой Спиридон?

Воспользовавшись темнотой, Олег Иваныч, рискуя свалиться в воду, спрятался за боковой стороной пирса. У самых ног его тихо плескались волны. Лениво покачивался над гаванью золотистый месяц.

Уже не таясь, монахи вытащили из-под сутан оружие и молча пошли вдоль по причалу. Олег Иваныч - как мог быстро - за ними.

Интересно, что ж получается, эти чертовы монахи что, держат команду "Пленителя Бурь" за полных идиотов? Шкипер Эрик Свенсон производил впечатление весьма осторожного и здравомыслящего человека и наверняка выставил охранение. А по численности доминиканцы и матросы практически одинаковы. Что же касается опыта портовых стычек... достаточно было взглянуть на рожи матросов. Уж кто-кто, а Олег Иваныч на них насмотрелся. Физиономии висельников - ни больше, ни меньше! Так что кто кого - еще вопрос, даже если предположить, что монахам удастся незаметно подняться на борт...

Не дойдя до "Пленителя" саженей полета, монахи остановились. Олег Иваныч высунул голову из-за булыжников пирса. Кто-то что-то сказал. От стоявшей рядом шебеки отвалила темная тень. Пошушукалась с монахами. Даже некоторые слова были слышны, жаль, по-немецки болтали. Вот бы где знание языка пригодилось! О чем-то договорившись, тень исчезла... И тут же послышался скрип уключин. Рыбацкая шебека ходко отвалила от пирса, направляясь... нет, не к "Пленителю Бурь". Куда-то на середину гавани. Там уже покачивалось на волнах еще несколько лодок. Четыре... Пять... Десять... Десять! Все - полные людьми. Кажется, в свете луны блеснули мечи и секиры... И еще кажется - будто бы лодки стали ближе... Кажется? Да нет... Они плыли. Плыли к причалу, окружая "Пленителя Бурь", словно волки раненого лося. В каждой лодочке человек, как минимум, с десяток. Выходит - сотня? Выходит - сотня! А что же охрана Свенсона? Спит, что ли?

Олег Иваныч подобрался ближе, так, что в свете луны отчетливо различил такелаж.

Точно - спит вахтенный! Даже шлем на палубу свалился. Рядом - оловянный кувшин... Эх, Эрик, Эрик - не слишком ли доверился ты своим матросам?

А лодки все ближе. И монахи подобрались почти к самому борту... вот-вот бросятся. Чего же ждут? Ага! Не так уж и доверчив шкипер Свенсон - от пирса до палубы корабля - сажени две, сходни, естественно, убраны...

Топот... Быстрый, словно крысиный. Промчались по пирсу какие-то сороконожки. Интересно...

Олег Иваныч всмотрелся, аж почти весь на пирс вылез. Хороши сороконожки - монахи проворно тащили к концу причала длинные широкие доски.

Тем временем с моря подошли шебеки.

Ну, пожалуй, ждать больше нечего! Жаль погибать, с другой стороны - просто взять и уйти сейчас, бросив на произвол судьбы шкипера Свенсона и команду, это было бы нечестно, не по-хорошему как-то. Предательством было бы. Олег Иваныч даже и не думал о том, чтоб сейчас скрыться, - не смог бы потом уважать себя никогда... Уж лучше смерть!

Ладно, пошумим еще!

Стараясь произвести побольше шума, Олег Иваныч ткнул мечом первого попавшегося под руку монаха и с криком "Я убью тебя, лодочник!" бросился по ближайшей доске на палубу судна.

Сбитые по пути монахи полетели в воду...

- Авра-ал! - заорал Олег Иваныч, что есть силы пиная ногами стенки каюты шкипера.

Внезапности не получилось!

Они действительно стоили друг друга - шкипер Эрик Свенсон и набранная им команда.

Не прошло и пяти минут, как на палубу высыпали все. И словно - сна ни в одном глазу. Вооружившийся алебардой шкипер, взбежав на бак, быстро отдавал приказания, выполнявшиеся с такой сноровкой, которая наводила Олега Иваныча на вполне определенные мысли относительно прошлых занятий матросов. Сегодня они мирные моряки, вчера - пираты, завтра... Впрочем, кто знает, что будет завтра?

Сегодня бы продержаться!

Убедившись, что внезапной атаки не получилось, нападавшие изменили тактику, сделав главный упор на шебеки. Со всех сторон полетели на борта абордажные крючья, то тут, то там попрыгали на палубу вооруженные люди. Пока команда "Пленителя Бурь" вполне успешно противостояла натиску. Опыта им было не занимать. Ловко орудуя алебардами, матросы почти очистили палубу.

Звенело железо. Сверкали в свете луны окровавленные лезвия. Хрипя, падали в воду умирающие. Где-то на баке громко ругался шкипер.

Ну - ан гард, так ан гард! Даже не будем спрашивать - эт ву прэ... Судя по тому молодчику с двуручным мечом-бастардом, он явно готов к хорошей драке... Что ж - алле!

Ух! Как просвистело над головой тяжелое лезвие... Олег уклонился, даже и не думая парировать Удар, ясно сознавал - не выдержит его клинок подобного - сломается... Значит - тактика изматывания, ложных атак - в общем, все излюбленные приемы Олега Иваныча. Парень-то здоров, однако, - ишь, как шурует, только успевай увертываться. Нагрудный панцирь, рукава закатаны, обнажены мускулистые волосатые руки... толщиной с Олегово бедро каждая. Пижон... А значит, руки-то мы у тебя и выделим... А ну-ка - ан гош! Ложный выпад влево... Сейчас паренек должен раскрыться... Ага - так и есть... теперь быстрый перевод вправо... длинный выпад с завязыванием... Есть укол! И хороший!

Пронзенная насквозь правая рука противника повисла безвольной плетью... Правда, он все-таки успел быстро перехватить падающий меч левой. Может, с кем-то и прошел бы такой трюк, только не с Олегом Иванычем, который, в принципе, того и ждал... Молниеносный выпад в горло! Альт! Финита... Олег Иваныч оглянулся... И вовремя - позади уже маячил еще один.

Он был вооружен пикой длиной метра три - три с половиной и, обхватив древко обеими руками, удерживал наконечник на уровне груди Олега Иваныча. Левая нога разбойника была выставлена вперед, левая рука выдвинута, являясь вспомогательной, она лишь поддерживала оружие, основной удар наносился направляющей правой...

Совершив короткий замах, противник сделал быстрый выпад, целя Олегу в горло... Что, конечно, можно было предвидеть.

Без труда парировав удар, Олег Иваныч совершил ложный выпад, в свою очередь отбитый разбойником, который тут же перешел в контратаку, являвшую собой простое повторение первого удара. Вообще, противник оказался весьма опасным, опытным, ловким, быстрым. Дело усугублялось еще и явным несоответствием видов оружия. Копье и шпага. Разбойнику-то, видно, частенько приходилось орудовать против меча, а вот у Олега Иваныча опыт сражения с копьями отсутствовал начисто. Потому и действовал он крайне осторожно, не нарываясь. Изматывал, делал ложные финты, ждал... И вроде бы дождался... Противник, которому надоел затянувшийся поединок, перехватил копье и, подняв его повыше, нанес удар в голову, резко, почти без замаха. Олег Иваныч, конечно, отбил его, еще бы... но... но сделал это нарочито неуверенно, медленнее, чем нужно бы, словно действовал уже ну если и не из последних сил, то где-то рядом. И противник это почувствовал! Да, он был хорошим воином и, по идее, должен был пусть и не сразу, но повторить удар, обязательно повторить, только сделав его более сильным... а для этого нужен замах.

Ну, ну, замахнись же, ну!

Олег Иваныч нарочно пропустил пару ударов - якобы в последний момент уклонился. И вот дождался-таки!

Подняв копье над головой, противник замахнулся, снова целя в голову. Очень быстро он все это проделал... навряд ли прошла и секунда...

Но этого вполне хватило Олегу Иванычу! Длинный выпад всем телом... Клинок мелькнул блестящей неудержимой молнией и впился противнику в горло!

Не удержавшись, Олег Иваныч отсалютовал умирающему, подняв клинок вверх - все-таки это был достойный соперник...

Эт ву прэ?

Есть еще желающие? К сожалению, есть. И даже много...

Олег Иваныч уже потерял счет ударам. Орудуя у левого борта, он даже не оборачивался, чувствуя прикрытие с тыла. Первая атака, похоже, была отбита. Шебеки тяжело отвалили от борта "Пленителя Бурь", сгрудились, чтобы, перегруппировав силы, вновь броситься в битву.

Олег не обольщался: сотня человек - это сотня человек, минус, ну, может, с десяток убитых. Их же всего восемнадцать. И трое, кажется, весьма серьезно ранены.

Что-то нужно было придумать. Почему они не кричат, эти монахи-разбойники, не подбадривают себя, почему, наконец, не используют пушек? Продырявили бы борт "Пленителю Бурь" - положение его защитников резко осложнилось бы. Выходит, побаиваются шильники излишнего внимания городских властей. А раз побаиваются - надо его привлечь, это внимание-то. Битва разворачивалась в самом конце причала, практически посередине бухты. У портовых ворот - и то не слышно, чего уж говорить о городских улицах...

Почесав бороду, Олег Иваныч проворно нырнул в трюм. Именно там - он знал - хранились запасы пороха и ядер для двух кулеврин Свенсона. Щелкнув кресалом, Олег зажег свечку. Так и есть - аккуратными рядами лежали на полках небольшие мешочки. Сейчас... Устроим монахам небольшой фейерверк.

- Фейерверк? - заглянул в трюм шкипер, закивал обрадованно головою - догадался, что к чему.

Вместе с Олегом Иванычем стал носить мешки с порохом, складывая их в разъездную лодку - кимбу - на ночь (чтобы воры не умыкнули) затащенную на палубу судна. Плохой порох тогда делали - комки какие-то, рыхлости, пыль. В основном - пыль. Вспоров ножом несколько мешков, Олег щедро рассыпал порох. Кивнул шкиперу. Тот махнул рукой, и матросы, навалившись, сноровисто спустили лодку на воду. Покачиваясь на волнах, кимба билась о борт.

- Пожалуй, близковато, - поморщился Олег Иваныч. - Оттолкнуть бы чем, что ли...

В этот момент шебеки нападавших разом стукнулись носами в левый борт "Пленителя Бурь". Цепляясь за все, что можно, молча, с каким-то остервенением, незваные ночные гости снова полезли на палубу.

Вытащив меч, Олег Иваныч краем глаза взглянул на кимбу. Ее уже кто-то оттолкнул, только, похоже, перестарался - лодка покачивалась на волнах саженях в десяти от судна.

Выхватив факел из рук матроса, Олег Иваныч с силой метнул его в кимбу. Недолетев несколько вершков, факел с шипением упал в воду.

Вновь закипела битва, и уже не до факела стало - быть бы живу. Хмуро звенело железо, хриплые стоны раненых звучали музыкой битвы. Шкипер Эрик Свенсон внезапно возник на баке с луком в руках.

А кимба была уже далеко - ветер нес ее в море.

Факел?

Обмотанные промасленной тряпицей стрелы!

Выстрел...

Еще один...

Страшной силы взрыв потряс Нарвскую гавань! Жахнуло так, что у Олега заложило уши. Огненный красно-желтый шар яркой молнией унесся в черное небо. Подняв тучу брызг, упали в воду обломки. Поднятой волной перевернуло пару шебек. Тяжелые латы тащили людей на дно, лишь немногим посчастливилось добраться до берега. Той же волной "Пленителя Бурь" швырнуло на пирс. Громко треснула лодка, попавшая меж судном и пирсом, и ужасный вопль боли пронзил ночную тьму...

От городских ворот порта, все ближе, текла к причалу прерывистая светящаяся река. То, держа высоко в руках пылающие факелы, спешил к месту битвы отряд городской стражи.

Уцелевшие "монахи" быстро повернули оставшиеся лодки в сторону моря. Их не преследовали - кому надо-то - лишь капитан Эрик Свенсон погрозил им вслед кулаком, поросшим рыжими волосами.

Потом ужинали, уже под утро. Угощали вином начальника стражи. Тот пил охотно, улыбался, поглаживая усы, видно было - доволен. Еще бы не доволен - заработал за какие-то пять минут десять кельнских грошей - и это практически безо всякого риска.

Матросы убирали с палубы раненых и убитых. Раненых шильников стражники уносили с собой, а мертвых пока оставляли здесь же, на пирсе, складывая их аккуратными штабелями.

Уже под утро, проводив начальника стражи, Олег Иваныч быстро осмотрел трупы. Все, как на подбор, крепкие молодые ребята. Под монашескими сутанами - обычное платье: узкие штаны да куртки. Сорванные сутаны валялись рядом, на пирсе. Оружие и доспехи теперь составили законную добычу экипажа "Пленителя Бурь".

- Ганза! - похлопывая ладонью по трофейному панцирю, заявил капитан Свенсон. - Ганза...

Да, похоже, больше и некому было, кроме ганзейцев-то. Это ведь им вольная торговля с Новгородом - нож в горло. Монополисты хреновы...

А вон тот парень, у края пирса, похоже, еще совсем недавно был у Хорна ван Герзе. Иль - показалось?

Олег Иваныч склонился над трупом, заглядывая в широко открытые глаза... Нет, показалось...

Он отошел уже, собираясь подняться на палубу, как вдруг услышал чей-то слабый стон. Обернулся, прислушался... Мало ли, средь умерших затесался и раненый. Олег Иваныч не был совсем уж лишен гуманизма.

Точно - кто-то стонал. Не здесь, на причале, а - ближе к воде...

Перемахнув через каменное ограждение пирса, Олег Иваныч спустился вниз. У самой воды, лежа на животе, стонал раненый. Под правой лопаткой его торчала стрела.

Олег подошел ближе, чуть повернул голову раненого.

Спиридон Кривой!

Единственный глаз шильника замутился, из груди вырывалось прерывистое дыхание.

- Умру... - тихо прошептал Спиридон, узнав Олега. - Поставь... свечечку... Тихвинской...

Олег Иваныч кивнул.

- Грехов на мне много... - собравшись с последними силами, произнес пират. - То ж я... Олексу-то... Подними голову-от. Чтоб море видеть... Вот... - С минуту Спиридон Кривой смотрел вдаль, грудь его, насквозь пробитая стрелой, тяжко вздымалась. - Деньги бесчестные... - выдохнул он. - То - Ставра-боярина дело... Куневичи... Запомни... Куневический погост... Земля Веси... Там... Там... Там...

Пират вздрогнул, голова его бессильно свалилась на грудь, да так и застыла. Из уголка рта медленно вытекала черная кровь, мертвые глаза невидяще смотрели в море. Так умер Спиридон Кривой - тихвинский корчмарь, разбойник и пират Хорна ван Зельде. Что ж, смерть в битве - не самая плохая смерть.

Обломав древко стрелы, Олег положил Спиридона на спину, закрыв ему веки рукою. Светлые волны чуть трогали круглые камни пирса, где-то за городскими стенами показались первые лучи солнца.

Они отчалили в тот же день, как только уладили дела с ратманами - выборными городскими правителями. Подняв парус, "Пленитель Бурь" вышел в открытое море и взял курс на устье Невы. Дул легкий попутный ветер, и судно, тяжело переваливаясь на волнах, медленно продвигалось вперед.

Капитан Эрик Свенсон стоял на корме, прислонившись к фальшборту, и, наблюдая за прибиравшими палубу матросами, напевал себе под нос не лишенным приятности голосом:

Приходи, мой друг, ко мне -

Так тоскую по тебе.

Так тоскую по тебе,

Приходи, мой друг, ко мне!