стопки кафельных плит, в углу стоял новый бойлер, дверь в коридор была
снята вместе с рамой. Дверной проем было решено заложить кирпичами и
покрыть кафелем.
стене и забыл, зачем приходил? От него можно было это ожидать.
столь изобретательным гением.
способностях Эванса, решила идти спать.
провести хотя бы еще одну ночь. А завтра с самого утра займусь Декстером.
Такого случая я не упущу".
в которой на сцене появляются еще две не вызывающие никакого доверия
фигуры, также претендующие на владение замком Карентин, включая его
призраки. Одновременно Великобритания становится беднее одним гениальным
изобретателем и богаче одним покойником.
производства 1924 года к главному подъезду и с тяжелым вздохом все трое
остановились перед господскими воротами, Эрвин обратил внимание своей жены
на первое своеобразие окрестностей замка Карентин.
своими крупными серебристо-плюшевыми листьями походила на декоративное
растение. Это был дар природы.
замок. В дымке он производил почти романтическое впечатление.
удивительно, еще нет и семи. Ты мог бы дать и мне выспаться.
романтичнее. Эрвин осклабился.
скамейкой, когда-то стояла статуя. Но представить это было так же трудно,
как лебедей в пахнущей гнилью луже.
помогал ему равнодушно относиться к вечным неполадкам своей древней модели
"форда". Его профессия тоже требовала внутреннего равновесия. Эрвин был
археологом и много лет работал в пустыне Месопотамии, разыскивая там
глиняные черенки.
по-другому. Когда мотор старого "форда" в какой уж раз замолкал где-нибудь
в пути и ей приходилось торчать вместе со своим мужем под дождем, она
закрывала обеими руками уши и начинала пронзительно визжать, утверждая, что
у нее нервы, а не медная проволока и она не может терпеть чудовище на
четырех колесах. Энн была импульсивным существом, в ее косметическом
убранстве сочетались искусственные ресницы и зеленые волосы. По профессии
она была актрисой. Эрвин утверждал, что она плохая актриса, а потому
скверная баба. Энн быстро приходила в себя и становилась нормальной
женщиной, когда ей предстояло выступать на сцене. Энн и сама хорошо
понимала, что искусство было ее злой судьбой. Ведь, кроме милой мордашки,
высокой груди и красивых ног, она не обладала никакими другими
достоинствами, а тем более талантом, который так необходим актрисе. Но что
же было делать, если ее интеллигентнейшая обезьяна, как она звала своего
мужа, пропадала месяцами, а иногда и годами в пустыне и посылала ей на
жизнь лишь несколько фунтов. Она должна была сама зарабатывать на жизнь.
Сер-Берри из "Кровавой кузницы", она долго не могла сообразить, о чем идет
речь. Энн не осознала этого и когда приехала после спектакля в Уолс. Тем
более она ничего не понимала сейчас, стоя перед этой старой отвратительной
развалиной, которую ее просвещенный супруг назвал резиденцией своих предков.
синими лицами в своих перинах. Посигналь-ка.
страх перед утренней тишиной.
исключено, что вчера во время взрыва на голову моей любимой тетушки
свалился кирпич... Хозяин таверны полагает, что это вполне возможно.
- сказала Энн. Она очень устала и была агрессивно настроена.
рассерженную половину, как взгляд его привлек покрытый илом поношенный
лаковый ботинок, валявшийся у мостика. Рядом лежало ржавое ведро и дырявая
корзина. Кто бы ни была эта Дороти Торп, все же она неряха, подумал Эрвин.
Наверняка она лишь раз в месяц моет шею, иначе, унаследовав такие деньги,
не довела бы замок до такого запустения.
Осторожно ступив на ветхий мостик, он наклонился и вытащил связку отмычек.
Очистив их от грязи, Эрвин увидел, что их не коснулась ржавчина. Пока он
размышлял о том, кто бы мог в резиденции предков использовать этот
инструмент для взлома, как в утреннюю тишину ворвался вой.
нажала на сирену. В отличие от всех других частей автомашины сирена
функционировала отлично и издала такой пронзительный звук, что Эрвин чуть
было не свалился с мостика в болото.
здесь такие есть.
лечь в постель в надежде поспать не менее двенадцати часов.
лязгом открылась и в ней появилось возмущенное лицо Фишера.
ответил с надменным высокомерием Фишер.
владелец замка, - подражая Фишеру, сказала она, - то я за себя не ручаюсь.
- Иногда Энн могла быть резкой, даже вульгарной.
потащила его за собой. - Ну, что я тебе говорила: это действительно
развалина! Скоро потолок рухнет кому-нибудь на голову. - Она не без
удовольствия осмотрела зал. И поскольку Энн была готова отчитывать каждого
встречного-поперечного, то обрушилась на своего мужа: - И это ты называешь
наследством? Даже если бы я была старой бездомной кошкой, и то не стала бы
жить в этой развалине. Не жди, чтобы я подставила свою голову под известку,
которая сыплется с потолка.
таинственной связке отмычек, ботинке в болоте и вспоминая, как вольготно
он. чувствовал себя в Месопотамской пустыне среди глиняных черепков и
человеческих костей четырехтысячелетней давности, только теперь сообразил,
что ему сказала Энн. Но вместо ответа, который, как он знал, вызовет у жены
лишь поток словоблудия, использовал давно испытанное средство. Он подошел к
Энн и влепил такой подзатыльник, что та взвыла от боли.
нечленораздельные звуки. Не мешай мне думать.
смотрела на блестящие зеленые волосы Энн, ресницы в несколько сантиметров
длиной и лилово-синие накрашенные губы. Увидев на Энн мини-юбку, которая
переходила все границы, Патриция схватилась за голову и возмущенно сказала:
- Боже мой, неужели и такое бывает!
получить замок и состояние моего усопшего мужа. Разрешите спросить, как
возникла у вас эта идея? - тихо спросила она Эрвина.
разыскал меня. Да, это великолепное здание - моя резиденция! Только,
по-моему, ее нужно сровнять с землей. Скажите, ведь наверняка в этих стенах
растут губки и водятся крысы?
возмущаться. Эрвин извлек из кармана портмоне.
деньги. От этого сарая я отказываюсь.
Энн, хотя это полностью противоречило всему, что она говорила до этого.
Володихин Дмитрий
Конан-Дойль Артур
Сапковский Анджей
Земляной Андрей
Плотников Александр
Посняков Андрей