Чтение 9–й страницы книги ~Галька в небе~

Кроме того, это означало бы продвижение... А Шект так стар, что в
любом случае доживет лишь до следующей Проверки, так что для него в этом
будет не много вреда. Практически никакого.

Лаборант решился. Он на коммутаторе набрал комбинацию из цифр и
связался с премьер-министром, который, после Императора и Наместника, был
властен над жизнью и смертью любого человека на Земле.

Наступил вечер следующего дня. Туманные впечатления в голове Шварца
стали проясняться. Он вспомнил поездку, низкие беспорядочно стоявшие на
берегу озера строения, долгое ожидание.

И потом - что? Что? Ах да, они пришли за ним. Потом была комната с
инструментами и приборами, две таблетки... Они дали ему таблетки, и он с
готовностью их проглотил. Что он терял?

А потом - пустота.

Стоп. Проблески сознания были... Люди, склонившиеся над ним...
Девушка, приносившая ему еду...

Проходили дни, и Шварц начал ориентироваться. Мужчину, который
приходил к нему, звали доктор Шект. Девушка была его дочь, Пола. Шварц
обнаружил, что он больше не нуждался в бритье. Волосы на лице не росли.
Это напугало его. А росли ли они когда-нибудь?

Силы быстро возвращались к нему. Ему разрешили одеваться и ходить.

Страдал ли он амнезией? Была ли это причина, по которой они подвергли
его операции? Был ли этот мир естествен и нормален, в то время как все,
что он помнил, было фантазией его больного рассудка?

Ему не разрешалось выходить из комнаты даже в коридор. Означало ли
это, что он узник? Может быть, он совершил преступление?

Никто не потерян так, как человек, заблудившийся в запутанных
коридорах собственного одинокого ума. Никто не беспомощен так, как
человек, лишенный памяти!

Пола обучала его новому для него языку. Это ее развлекало. Шварц не
был особенно удивлен той легкостью, с которой улавливал и запоминал слова.
Он помнил, что в прошлом у него была хорошая память. За два дня он
научился понимать отдельные фразы. Через три начал говорить.

На третий день, однако, ему пришлось удивиться. Шект научил его
цифрам и решал с ним задачи. Шварц должен был давать ответы, а Шект про
себя отмечал, сколько времени у него на это уходит. Затем Шект объяснил
ему значение термина "логарифм", и спросил, чему будет равен логарифм
двух.

Шварц осторожно подбирал слова. Когда слов не хватало, он дополнял
ответ жестами:

- Я - не - сказать. Ответ - не - число.

Шект возбужденно кивнул головой и проговорил:

- Не число. Не это, не то, часть этого, часть того.

Шварц прекрасно понял, что Шект своими словами подтверждает, что
ответ - не целое число, а дробь, и поэтому сказал:

- Ноль целых, три, ноль, один, ноль, три - и дальше - цифры.

- Достаточно!

Пришло время удивиться и Шварцу. Как он узнал ответ? Шварц был
уверен, что никогда прежде не слышал о логарифмах, и все же у него в
голове сразу же появился ответ. Он не имел ни малейшего представления о
процессе его вычисления. Он чувствовал, что его ум начал представлять
собой нечто самостоятельное.

А может, он был математиком до того, как его поразила амнезия?

Жить в неизвестности ему было трудно. В Шварце нарастало желание
вырваться на волю; где-то там должны быть ответы на все вопросы, которые
ему никогда не узнать, если он будет заточен в этой комнате, где он
чувствовал себя подопытным кроликом.

Такая возможность представилась на шестой день. Шварцу начали
доверять. Утром его посетил Шект, затем он ушел.

Шварц подождал, пока не убедился, что Шект не вернется, после чего
медленно закрыл рукой небольшую светящуюся точку на двери, так делали
люди, обслуживающие его. Дверь плавно и беззвучно отошла в сторону...
Коридор был пуст.

Так Шварц сбежал.

Мог ли он знать, что все шесть дней его пребывания здесь агенты
Совета Старейших следили за институтом, его комнатой и им самим?

6. НОЧНЫЕ СТРАХИ

Ночью дворец Наместника выглядел не менее сказочно, чем днем.
Гирлянды вьющихся вечерних цветов (завезенных на Землю) раскрыли белые
бутоны, наполняя весь дворец тонким ароматом. В поляризованном свете луны
искусственные самоцветы, умело впаянные в орнамент на стенах здания,
давали легкое фиолетовое мерцание на фоне металлического блеска.

Энус смотрел на звезды и любовался ими как частью того мира, к
которому он принадлежал. Над землей было обычное небо, которое не имело
той непередаваемой красоты небес центральных миров, где звезды были так
густы, что темнота ночи почти отсутствовала в их сиянии. Не было у него и
своеобразного великолепия пограничных миров, где непроницаемая темнота
лишь изредка освещалась тусклым светом одинокой планеты и где одинокие
звезды были неотличимы от алмазной пыли Млечного пути.

На небосклоне Земли сразу были видны две тысячи звезд. Среди них -
Сириус, вокруг которой вращалась одна из десяти наиболее населенных планет
Империи, Арктур - столица сектора, в котором родился Энус. Свет Трантора,
столицы Империи, тоже затерялся где-то в Млечном пути.

Энус почувствовал прикосновение к плечу нежной руки и накрыл ее
своей.

- Флора! - прошептал он.

- Все устроится, - послышался голос жены. - Уже почти утро, а ты так
и не ложился спать после возвращения из Чики. Может, ты позавтракаешь? Мне
заказать еду сюда?

- Почему бы и нет?

- Что тебя беспокоит? - мягко спросила она.

- Не знаю, - проговорил Энус, покачав головой.

- Я устал от накопившихся проблем... Этот Шект и его Синапсайфер, и
этот археолог Авардан с его теориями. И многое другое.

- Эти земляне! - сквозь зубы продолжал Энус. - Многое указывает на
то, что они вновь готовят восстание.

Он посмотрел на жену.

- Ты знаешь, что доктрина Совета Старейших состоит в том, что некогда
Земля была единственным домом человечества?

- Но ведь именно об этом говорил Авардан, не так ли?

- Да, именно так, - мрачно произнес Энус, - но он говорил только о
прошлом. Совет Старейших говорит и о будущем. Земля, утверждают они, вновь
станет столицей расы. Они провозглашают даже приближение мифического
второго царствия Земли, предупреждают, что Империя погибнет, а Земля
приобретет свое первозданное величие. Трижды подобная чушь вызывала
восстания, которые заканчивались массой разрушений на Земле, но это не
поколебало их веру.

- Они всего лишь несчастные существа, эти земляне, - сказала Флора. -
Что у них есть, кроме веры? Они лишены абсолютно всего: нормального мира,
нормальной жизни. Они лишены даже достоинства, которое равняло бы их с
другими людьми Галактики. Поэтому они живут в мечтах. Можно ли осуждать их
за это?

- Да, можно, - возбужденно воскликнул Энус. - Пусть оставят свои
мечты и борются за признание. Они не отрицают своего отличия. Они просто
хотят заменить "хуже" на "лучше", и трудно ожидать, что остальная
Галактика согласится с ними. Пусть забудут свою помешанность, свои
устаревшие и унизительные "законы". Пусть будут людьми и на них будут
смотреть как на людей... Но не будем об этом. Что, например, происходит с
Синапсайфером? Здесь есть кое-что, что не дает мне уснуть. - Энус
нахмурился.

- Синапсайфер?.. Это не тот прибор, о котором за обедом говорил
доктор Авардан? Ты ведь из-за него ездил в Чику?

Энус кивнул.

- И что ты там узнал?

- Собственно говоря, ничего. Я знаю Шекта. И знаю неплохо. Я уверен,
что этот человек умирал от страха все время, пока я с ним говорил. Здесь
какая-то грустная тайна, Флора.

- Но машина работает?

- Разве я нейрофизиолог? Шект говорил, что нет. Доброволец, который
был подвергнут обработке, как он утверждает, почти мертв. Но я этому не
верю. Я чувствовал его возбуждение. Более того. Он торжествовал! Его
доброволец жив и эксперимент завершился благополучно, или я в жизни не
видел счастливого человека?! Тогда почему он лгал мне? Ты представляешь,
что такое Синапсайфер в действии? Ты понимаешь, что Шект может создать
расу гениев?

- Но зачем тогда держать это в секрете?

- Ах! Зачем? Тебе это не ясно. Восстания землян потерпели неудачу?
Так увеличьте уровень интеллекта среднего землянина. Удвойте его. Утройте.

- Ох, Энус.

- Мы можем оказаться в положении обезьян, атакованных людьми.

- Ты сгущаешь краски. Бюро внешних провинций всегда может выслать
несколько психологов для выборочной проверки уровня интеллекта землян.
Любое отклонение будет обнаружено.