Чтение 9–й страницы книги ~Когда дьявол пляшет~

Элгарс перестала разглядывать окружение, повернулась и кивнула.

- Угу.

- Ты не думала... не хочешь попытаться на нем поговорить! - спросила Уэнди. - Кажется так, словно... ты хочешь на нем говорить. Только тогда ты выражаешься ясно.

Элгарс посмотрела на молодую девушку, сузив глаза, и стиснула челюсти. Но спустя мгновение ее запал прошел, и она набрала воздуха в грудь.

- Ты имееешь в вииду таак? - произнесла она. Глаза ее расширились от плавно звучащих слогов. - Блиин, ээто прооосто жууть!

- Немного погуще, чем было, - сказала Уэнди с улыбкой. - Но отчетливо.

- Что за чертовщиина со мноой твориится? - произнесла Элгарс, смягчая акцент и уменьшив напор в голосе. Она положила нож и обхватила голову обеими руками. - Я схожуу с умаа?

- Я так не думаю, - спокойно сказала Уэнди. - Я знаю людей, кто действительно спятил, а ты просто эксцентрична. Я думаю, впрочем, что психиатры доводили тебя до исступления. Я не знаю, кто сидит в этой голове, но не думаю, что это та же личность, которая впала в кому. По какой бы там ни было причине. Они продолжали говорить тебе, что ты должна была быть той личностью, которую они реконструировали. И я не считаю, что они правы.

- Итаак, ктоо же я? - спросила Элгарс, сузив глаза. - Ты говориишь, я не Энн Элгарс? Но они сверили ДНК, и я нощуу это лицоо, кто же я тогдаа?

- Я не знаю, - сказала Уэнди, кладя собственный прибор и глядя прямо в глаза рыжеволосой. - Мы все носим маски, верно? Может быть, ты та, которой Энн Элгарс реально хотела быть, ее любимая маска. Или, может быть, ты сейчас настоящая Энн Элгарс, а Энн Элгарс, про которую все думали, что знают ее, была маской.

Элгарс, в свою очередь, пристально посмотрела на нее, затем отодвинула поднос.

- О'кей. Каак, черт возьмии, мне это выыяснить?

- К несчастью, я думаю, ответ на это - поговорить с мозгодавами, - сказала Уэнди. Она затрясла головой на выражение лица Элгарс. - Да, знаю, я их тоже не люблю. Но среди них есть и хорошие; нам просто нужно найти тебе нового.

Она взглянула на часы на стене кафетерия, ее лицо передернулось.

- Меняя тему: что мы еще не обсуждали, так это работу. На которую мне нужно идти. Я думаю, тебе полагается мне в ней помогать; по крайней мере, думается мне, психиатры имели в виду это. Бог свидетель, нам не помешает лишняя пара рук.

- И что это?

- А-а, ну, - осторожно произнесла Уэнди. - Может быть, нам стоит пойти и посмотреть, понравится ли тебе. Если нет, я уверен, мы сможем подобрать что-нибудь тебе по нраву.

- Итак, - сказала Элгарс, издав горловой смешок, - п'скоку ты не м'жешь бть в хране или А'мии, чем ты з'нимаш'ся?

* * *

Дверь, должно быть, имела мощную звукоизоляцию, потому что, когда она отворилась, коридор заполнился детским визгом.

Насколько Элгарс могла судить, помещение яслей походило на калейдоскоп, переживший ураган. Одна группка детей - ее неопытному глазу большинство казалось не старше пяти лет - не участвовала во всеобщей активности. Они сгруппировались вокруг не намного старшей их девочки, лет семи-восьми, которая читала сказку. И один маленький мальчик сидел в дальнем углу и собирал головоломку. Десяток, или около того, остальных детей носились повсюду, более или менее кругами, и орали во всю глотку.

Это был самый неприятный звук, который Элгарс когда-либо доводилось слышать. Ей мгновенно захотелось наброситься на кого-нибудь из них и удушить, просто чтобы тот заткнулся.

- В течение дня их здесь четырнадцать, - громко произнесла Уэнди, немного нервно поглядывая на Элгарс. - Восемь находятся здесь все время, трое детей Шари и пятеро других, сироты.

Через кольцо играющих детей к ним навстречу осторожно пробиралась светловолосая женщина среднего роста с малышом на руках. Ей можно было дать сколько угодно в промежутке от тридцати до пятидесяти лет, приятное лицо когда-то было, наверное, очень красивым. Впрочем, прошедшие годы явно были суровыми, огрубелость и красота смешались в ее внешности, словно у дерева после сотни лет штормов. Несмотря на это, она казалась почти полностью невозмутимой, как если бы она уже повидала мир в самую худшую его пору, и пока не наступило что-либо подобное, день был хорошим.

- Привет, Уэнди, - сказала она хриплым контральто, свидетельствовавшим о годах курения. - Кто твоя подруга?

- Шари, это Энн Элгарс. Строго говоря, капитан Элгарс, но у нее статус выздоравливающего, - скороговоркой проговорила Уэнди. - Капитан, это Шари Рейли. Она заправляет этими яслями.

- Рада познакомиться, капитан, - сказала Шари, протягивая свободную руку, которой оказалась левая.

- Вз'имно, - каркнула Элгарс.

- Одна из причин статуса выздоравливающего капитана Элгарс та, что она еще проходит курс терапии по восстановлению речи, - пояснила Уэнди. - И психиатр посоветовала, чтобы она типа "походила за мной кругом" некоторое время; она потеряла большую часть памяти у Монумента.

- Вы были у Монумента? - нейтрально спросила Шари.

- Т'к мне 'к'зали, - ответила Элгарс. Один ребенок выскочил из кутерьмы, стараясь убежать от преследователя в какой-то игре, похожей на пятнашки. Маленькая девочка, лет шести или семи, неслась в обход группы у двери и визжала, словно баньши.

- Вы очень хорошо держитесь, - с легкой улыбкой произнесла Шари. - Большинство людей вздрагивают от Шакилы.

Уэнди склонила голову вбок и кивнула.

- Это правда. Но я вообще не видела, чтобы ты вздрагивала.

Напряжение от воздействия шума нарастало, и Элгарс чувствовала, как все больше и больше замирает, словно на нее опускалось одеяло, чтобы оградить ее чувства. Она по-прежнему могла слышать даже очень слабые звуки, но пока она оставалась на месте, не "плывя", но и по-настоящему не ощущая своей связи с окружающим миром, с ней все было в порядке. К несчастью, она обнаружила, что также и не может говорить. Что исключало нахождение "в безопасном режиме".

- Я не 'драг'ваю, - наконец ответила она. - Не 'наю поч'му.

Несколько мгновений спустя, когда стало ясно, что продолжения не последует, Шари кивнула.

- Уэнди, мне надо переодеть близняшек. У маленького Билли случился инцидент, тут же среагировала и Кристалл. Ты не подержишь Эмбер?

Она протянула младенца.

- Может, мне лучше начать готовить ленч? - спросила она. - Думаю, Энни наверняка справится с этим.

- О'кей, - сказала Шари, поколебавшись лишь на мгновение. Она спросила: - Вы знаете, как надо держать малышей?

- Нет, - ответила Элгарс, с сомнением глядя на кроху.

- Просто положите ее себе на плечо, вот так, - сказала Шари, кладя голову ребенка ей на шею.

- И вот так поддерживайте ее снизу, - продолжала она, поднимая левую руку Элгарс и прижимая ее к тельцу. - Самое важное - не давайте голове болтаться. О'кей?

- Не 'вать го'ове бо'та'ся, - повторила Элгарс, свободной рукой легонько похлопывая малышку по спине. Она видела, что так делала Шари, и почему-то это казалось правильным. Не особенно важным, а вроде постукивания пальцами по столу или подбрасывания ножа. Просто чтобы чем-то занять руки.

- Именно так, - сказала Уэнди и пошла к задней двери. - У тебя получается само собой.

- Я вернусь через секунду, - сказала Шари, обхватила одного из носящихся детей и направилась к столу для переодевания. - Не успеешь и глазом моргнуть.

Элгарс лишь кивнула и продолжала похлопывать младенца. Пока с ней никто не разговаривал, она могла без помех поэкспериментировать с чувством, которое испытывала. Это было не просто внутреннее оцепенение, а что-то вроде рассредоточенного восприятия всего, что ее окружало. Хотя оно явно уменьшало воздействие детских голосов, она все же отчетливо их слышала. И она обнаружила, что подмечает мелкие детали. Это был момент трансцендентального спокойствия и совершенства, который она редко испытывала. И все потому, что в ней возникло желание вырвать глотки у мелких сволочат.

В этот момент маленькая поганка, которую она держала, отрыгнула половину своего обеда.

* * *

- Я работаю здесь шесть дней в неделю по шесть часов в день, - сказала Уэнди по дороге обратно в комнату Элгарс. - Поскольку предполагается, что ты повсюду ходишь со мной... я думаю, также предполагается, что ты будешь там и работать. Во всяком случае, этим ты выполняешь свои общественные обязанности.

Она взглянула на Элгарс, чье лицо так странно закаменело с того самого момента, как срыгнула Эмбер. Вероятно, им следовало объяснить насчет полотенца.

- Э-э, так что ты думаешь?

Элгарс подумала об этом. Она познакомилась с приготовлением в больших количествах чего-то, называемого "кашей", и что, похоже, являлось основой питания детей. Она также научилась менять пеленки. Она попыталась почитать книгу, но у нее получилось не слишком хорошо.

- М'е эт' не п'нрав'лось, - произнесла Элгарс и подвигала ртом в попытке добиться большей четкости. - Не так плох', как о-пе-ра-ци-я без ан'ст'зии. Близко, но не так плох'.

- О, совсем не настолько плохо, - рассмеялась Уэнди. - Немного шумно, это я признаю.

Элгарс лишь кивнула. Такая работа - одна из тех вещей, с которыми приходится мириться. Как с гинекологическими обследованиями и тестами по определению болевого порога.

- Примерно так и складывается мой день, - продолжала Уэнди, обеспокоенно поглядывая на Элгарс. - За исключением тренировок по эвакуации. Как я уже говорила, я состою в резерве службы спасения и борьбы с огнем. Они по понедельникам, средам и пятницам. Во вторник, четверг и субботу я хожу в тир. И один час в спортзале каждый день, кроме воскресенья.

Элгарс лишь кивнула. По-другому, чем в госпитале, но это и хорошо. В госпитале малоприятное однообразие перемежалось периодической болью. Здесь по крайней мере был какой-то смысл.

- Как ты? - спросила Уэнди.

- Не 'наю, - призналась Элгарс. - Хоч'ся ко'-ниб'дь убить.

- Из детей? - тревожно спросила Уэнди.

- Мож' быть. Бо'ше 'сего хочу убить, кто решил, што меня ну'но "п'править". Или уйти туда, 'де я мо'у што-то делать.

- Твоя речь уже становится лучше, - отметила Уэнди. - Может, мозговерты скоро тебя отпустят.

Они подошли к комнате Элгарс, и она покачала головой.

- Тебе бы надо написать своему командиру и попросить его вмешаться. Пусть ты в госпитале, ты все еще у него в списках. И он хочет, чтобы ты вернулась или чтобы тебя можно было вычеркнуть из списка. Пока мозговерты ничего не решат, он подвисает в воздухе.

- Ка' м'е это 'делать? - нахмурилась Элгарс.

- Существуют общественные терминалы электронной почты, - пояснила Уэнди. - А, понимаю. Тебе не сказали, что у тебя есть доступ к электронке?

- Не', - сказала Энни. - 'де?

- У тебя есть адрес своего командира? - поинтересовалась Уэнди. - Если нет, я знаю, кто сможет его добыть...

Вражде и смуте есть конец,

Вожди уходят и князья:

Лишь сокрушение сердец -

Вот жертва вечная твоя!

Бог Сил! Нас не покинь! - Внемли,

Дабы забыть мы не смогли!

"Отпустительная Молитва"

Редьярд Киплинг (1897)*

[Перевод О. Юрьева]

Возле Каюги, Нью-Йорк, Соединенные Штаты, Сол III

13 сентября 2009 г., 17:23 восточного поясного времени

Освещаемый лучами солнца, Майк сидел на холме Форт-Хилл и смотрел на череду болот и холмов, протянувшихся с юга на север от озера Каюга к озеру Онтарио и составлявших рубеж обороны "Монтесума".

Для оборонявшихся людей местность была превосходной: учитывая перерезанные дороги и мосты, атаковавшие из павших Сиракуз послины стали "пушечным мясом" с первых же дней войны. Преодолевая вброд многочисленные топи или карабкаясь по крутым холмам, они гибли сотнями тысяч. Потери же людей, хотя и большие, составляли лишь малую долю от этого. Считалось, что в сражении у холма Месснер-Хилл было достигнуто соотношение свыше тысячи убитых послинов на каждого землянина.

Соответственно решение отступать после всего лишь месяца войны стало роковым ударом. Именно на равнинах между Клайдом и Рочестером родились Десять Тысяч и умерли ББС. Принятое по политическим мотивам решение оборонять каждую речушку, контратаковать с каждого холма обратило шесть дивизий солдат-ветеранов в продовольствие для инопланетных захватчиков. Во время этого процесса было потеряно свыше трех тысяч танков М-1 и две тысячи незаменимых скафандров. Именно на равнине Онтарио война чуть не оказалась проигранной.

Но сейчас все вернулось назад. Стоило только послинам дрогнуть на разбитых в пыль развалинах Университета Рочестера, и они побежали. Чтобы этого добиться, и ББС, и Десять Тысяч врезали им как следует. Десять Тысяч в понуканиях не нуждались; от самого последнего рядового и вплоть до командира, все они до единого солдата исповедовали принцип "бей без передыха". А когда послинов припирали к стене и они пытались дать отпор, тогда обращались за поддержкой к ББС и артиллерии.

Последнее, однако, дорого обошлось ББС. Драгоценным был каждый скафандр, а в ходе преследования потери составили не меньше двух десятков бойцов. По слухам, ожидалось пополнение из нескольких скафандров. Но когда они прибудут, никто не знал.

Впрочем, глядя на поблескивающие болота, Майку оставалось только верить, что оно того стоило. Равнина Онтарио была самым слабым местом Восточных Соединенных Штатов. С ее возвращением в руках землян оказалась не только глубоко эшелонированная оборона - в отличие от начала войны, сейчас равнина была сплошь изрыта траншеями, - но и ее узловые точки удерживались солдатами-ветеранами, которые знали, что как бы люты ни были послины, а победить их можно. Послины тоже были смертны, а их увенчанные гребнями головы - служить отличным украшением над камином.

Майк даже не поднял головы на рокот вертолета позади. Это был явный признак безопасной местности; любой летательный аппарат был уязвим для огня бого-королей, и вертолеты намного более самолетов. Если слышишь стрекотание вертолета, значит, вокруг тебя все в порядке. Он улыбнулся и положил ногу на ногу на обезглавленном трупе бого-короля. Жизнь была хороша.

Джек вылез из "ОН-58" и покачал головой. Похоже, привезенный им приказ вовсе не является таким уж преждевременным. Признаков того, что и Первый Пятьсот пятьдесят пятого, и Десять Тысяч нуждаются в отдыхе, хватало. Но гребни, которые некоторые из бойцов Десяти Тысяч прикрепили к своим рюкзакам, меркли в сравнении с головой бого-короля, насаженной на торчащий меч. Сочащийся желтым трофей вымазал клинок-бома - наверное, собственный клинок бого-короля. Под ноги командира ББС натекла лужа крови.

Но Майк, казалось, не замечал этой мелочи, как и запаха, хотя был без шлема. Он продолжал смотреть на восток, в направлении Сиракуз и далекой Атлантики. В направлении врагов, удерживавших равнины.

Генерал прошел вперед и встал за спиной своего бывшего адъютанта, бросив взгляд на штаб Майка. Группа офицеров и сержантов держалась в почтительном отдалении, также смотрела на восток и переговаривалась тихими голосами. Большинство были молоды, как и их командир, и все прошли суровую школу. Но Хорнер понимал разницу: они не чудили, потому что на них не давил дополнительный вес командования.

С самого первого контакта с послинами О'Нил занимал командные должности. В первые дни они зачастую сваливались на него неожиданно. И в отличие от Хорнера, перед войной у него не было времени освоиться с грузом ответственности или научиться маленьким хитростям командиров, помогающим справляться с нагрузкой. В результате его методы управления психологическим настроем шли в неожиданных и, предположительно, не слишком здравых направлениях.

Без вопросов, ему пора отдохнуть.

- Доброе утро, Майк, - сказал генерал.

- Обратите внимание, сегодня вторник, - сказал майор, поднимаясь. - И хотя мы не в Сиракузах, это не наша вина; меня проинформировали, что дальнейшее продвижение невозможно "с точки зрения тылового обеспечения". Спасибо за поддержку танками, кстати.

- Все нормально, - сказал Хорнер. - Мы взяли Саванну. И хочешь верь, хочешь нет, проблем нет по всем Восточным Соединенным Штатам. Худшее, о чем мне приходится беспокоиться, - это сфера в Джорджии, которая ведет себя не так, как полагается.

Командир ББС повернулся и посмотрел вверх на значительно более рослого генерала.

- Так вы говорите, что мы отправляемся на запад?

- Нет, - сказал Командующий Континентальной Армии. - Вы никуда не отправляетесь. Только назад в Буффало минимум на неделю ОиВ* [Отдых и Восстановление].

Майк нахмурился.

- Харрисберг?

- Атака отбита. И мы ухитрились доставить защитникам необходимое снабжение, так что теперь они снова в отличной форме.

- Роанок?

- Двадцать второй бронекавалерийский снова захватил передовые позиции. И послины, похоже, зализывают раны. На самом-то деле им ничего другого и не осталось, так как генерал Абрахамсон порвал их в клочья. Как следует подсчитать у него не получилось, но все выглядит так, что они потеряли там свыше двух миллионов. Лучше, чем Ричмонд.

- Чаттануга?

- Никаких поползновений за пару месяцев.

О'Нил подергал броню за ворот и нервно покрутил шеей.

- Калифорния?

- Много недель никакой активности, - вздохнул Хорнер. - Майк, тебе нужно отдохнуть. Ты сидишь, положив ноги на труп послина, и орешь "отсоси" командирам корпусов.

- Вы слышали об этом? - спросил майор без тени раскаяния. - Он это заслужил. Мы были готовы выступить уже два часа, когда показались его первые подразделения.

- Наверное, - признал Хорнер. - Но тебе все же нужен отдых. Хотя времени поехать повидаться с Кэлли у тебя не будет. Это ничего?

- Да, - сказал командир ББС, оглядываясь кругом, словно пробудившись ото сна. - Я просто... Я просто не знаю, что делать, Джек!

Хорнер фыркнул.

- Держи батальон наготове, суточной готовности вполне достаточно. Я скажу Дункану; он разберется с деталями. Поезжай в Буффало. Раздобудь зеленую выходную форму, побряцай медалями, прочисти трубы. Ты вдовец, а не аскет.

- Это бессердечно, Джек, - сказал О'Нил с ноткой гнева.

- А это как раз то, что до тебя еще не дошло, - ответил генерал. - Война бессердечна. А ты должен быть еще бессердечнее.

- Да уж, - сказал Майк, проводя по лицу бронированной перчаткой и с отвращением глядя на голову бого-короля. - Может быть, пара пива и вправду не повредит.

- Две недели, - сказал Хорнер. - А потом та сфера в Джорджии. Я хочу, чтобы ты ее пощупал. Я приказал командиру местного корпуса послать туда команду ПДР Флота, но они, похоже, не движутся. Поэтому возьми пару недель. Кроме того, мы одерживаем верх в партии с "ШеДо", и я послал "ШеДо" Девять на помощь Четырнадцатому. Если две "ШеДо" не смогут управиться, какой смысл посылать ББС, верно?

- О'кей, - сказал О'Нил. - Обстановку я понял.

Он бросил последний взгляд на болота и холмы на востоке.

- Хотя в целом, думаю, я предпочел бы оказаться в Джорджии.

- Ты нужен мне дееспособным, Майк. Эта война уже стоила нам многих хороших солдат.

Майк кивнул и поскреб одну из новых царапин на своем скафандре. Нанниты в конце концов ее заделают, но ремонт оставлял заметные глазом следы вроде шрамов, немного отличающихся цветом. Признак того, что скафандр побывал в деле.

- Вы вправду сказали тому полковнику с "ШеДо" меня переехать? - спросил он.

- Кто? - нахмурился Хорнер. - Я? Как ты мог подумать?

- Это было чертовски жестоко, - проворчал Майк. - У меня засорилась половина портов.

- Да ладно тебе, Мощный Мышь, - сказал Хорнер, хлопнув скафандр по плечу. - Ты нуждался в хорошей драке. Работенка была нелегкой, но кто-то должен был ее сделать.

* * *

Мюллер распластался на склоне над дорогой Крик-роуд и с кислым видом разглядывал мост.

Остальная команда находилась рядом, лежа на обнажении аспидного сланца, откуда одновременно были видны дамба и мост. Весной или летом дамбу было бы не видно с покрытого смешанным сосново-лиственным лесом склона, а с дамбы не видно было бы, кто на склоне. Но осенью от постороннего взора команду скрывали только камуфляж и неподвижность. Отсюда следовало, что переход по мосту окажется делом непростым.

Вытекающая из-под дамбы река огибала склон, на котором они находились, отклоняясь немного на восток, затем снова выпрямлялась, образуя букву "S". Мост перечеркивал середину этого "S" и с дамбы был почти не виден. На северной стороне дороги стелилась низкая поросль белой сосны, начинавшаяся в двадцати метрах от обочины и простиравшаяся до самой кромки воды. Полосу отчуждения дороги, судя по ее виду, не расчищали еще со времен, предшествовавших нашествию, и она густо заросла бурьяном и кустами ежевики. Укрытие в низине было гораздо лучше, чем где-либо на склоне.

На "ближней" стороне реки стояла небольшая электростанция, которая, судя по всему, еще работала. По крайней мере ведущую к ней дорогу недавно выровняли грейдерами, металлическая ограда выглядела отремонтированной. Если бы ею не пользовались, послины, вероятно, давно бы ее размонтировали.

После долгих лет опыта Мюллер не сомневался, в каком направлении двинется Мосович, но ему хотелось удостовериться.

- Ну? - шепнул он.

Разрисованное камуфляжной краской лицо Мосовича некоторое время оставалось неподвижным, затем он сморщился. Переправа ставила две проблемы. Первую представлял собой склон, который был не только открытым, но и чертовски крутым. Большинство гражданских назвало бы его отвесным, но на самом деле он являлся просто очень крутым и лесистым склоном, вполне стандартным для Аппалачей. Деревья сами по себе уменьшат трудность спуска, к тому же склон пересекали оленьи тропы и пара просек, напоминавших старые трелевочные дороги. За исключением Николса, команда потратила достаточно времени на карабканье вверх-вниз по подобным склонам, так что они стали ничем не хуже солдат любых горных частей в мире, за исключением, возможно, гурков. Поэтому они сумеют с ним справиться. Но он все же оставался чертовски крутым, а это означало возможность получить травму по пути вниз.

Если они пойдут прямо вниз, то также станут видимыми с дамбы. Несмотря на все свои разглагольствования, что послины не выставляют часовых, Мосович вовсе не собирался рисковать без нужды. Более того, слева проходил неглубокий овраг. Если они пойдут по нему, то не будут просматриваться с дамбы; любым идущим с востока послинам придется оглядываться через плечо, чтобы их заметить, и поверхность там была чуть менее крутой.

Очутившись на равнине, группа сможет укрыться в рощице у речки и будет вполне сносно укрыта до самого моста. Переход через него представлял мудреную проблему номер два.

- Влево. Спускаемся быстро. Ныряем в кювет у дороги, затем в лес.

- Понял, - сказал Мюллер и скатился с серого скального выступа, готовясь к броску вниз по склону.