пелена спала у него с глаз; на какой-то миг он почувствовал в Мюлай Туи
мудрость большую, чем та, что он сможет когда-либо постичь.
действительно хочу иметь ребенка, хотя до этого момента и не подозревал об
этом... Я многого не знаю... Но на тебе нет греха, Мюлай Туи, я думаю,
дело в том, что моя кровь и твоя не могут смешаться. Наверное, у меня
может быть ребенок только от женщины моего народа. И поэтому я не стану
прогонять тебя.
если я не могу принести ребенка тому, кто прилетел к нам на серебряной
птице, я не хочу приносить его никому другому.
нас?
воли Орури.
медленно плыли три золоченые баржи. На первой в маленьком затененном
паланкине, охраняемом восемью крепкими жрицами, находилась Оракул Байа
Нор. На второй - бог-император Энка Нэ в окружении восьми воинов, Совет
Трех и чужестранец Поул Мер Ло. На третьей - еще восемь воинов и три
девочки-подростка, которых ждала смерть.
бог-император, Поул Мер Ло внимательно слушал своего сюзерен.
голос Шах Шана, нищего водоноса, - это всего лишь две крохотные части
беспредельной славы Орури. Краткий миг живет на земле человек, рожденный
женщиной; но и у истока реки времени, и у ее конца его встречает Орури.
Ибо Орури и есть эта река. И люди на ней - это тоже Орури, и их
единственная цель в жизни - выполнить его непостижимую для них волю. Не
правда ли, красивая мысль?
- Пол Мэрлоу, землянин - никак не мог привыкнуть к тому, что под этим
ярким, переливающимся оперением и внушительной птичьей головой скрывается
плоть юноши, почти мальчика, с которым он когда-то говорил.
искренне верит. Вера прекрасна сама по себе, так как придает смысл жизни.
Уродлива только боль, ибо она искажает красоту.
Нэ. - Орури радуется, когда человек принимает боль с благодарностью, когда
человек понимает, что выпавшие на его долю испытания приближают его к
божественному лицу... Смотри! Вон летит гуйанис! И она следует воле Орури.
А ведь прожив меньше месяца, она получит последнюю божественную милость,
радостно приняв смерть.
размахом крыльев более метра - бесцельно и лениво порхает над Каналом
Жизни, прямо перед баржей Оракула. Вдруг с одного из деревьев на краю
канала прямо на нее кинулась большая птица с кожаными перепонками вместо
крыльев. Мгновение - и она, даже не задержавшись в полете, уже держала
гуйанис в зубастом клюве. И только оторванное крыло гигантской бабочки
одиноко кружилось, падая вниз к журчащим водам канала.
стрела, и летящая метрах в двадцати птица, казалось, замерла на лету,
пронзенная насквозь. Еще секунда, и судорожно хлопая внезапно
обессилевшими крыльями, она с шумом упала в воду.
Умри и живи вечно.
себе в горло. Не издав ни звука, со счастливым выражением на лице, воин
рухнул за борт.
Мер Ло, заметил Энка Нэ.
из виду тело мертвого воина. Вот проплыло мимо борта ярко окрашенное
крыло, а за ним - еще трепещущее тело птицы, крепко сжимавшей в клюве то,
что осталось от гуйанис.
принять роль Поула Мер Ло в этом похожем на сон мире. Психолог в нем
прекрасно понимал, что оба они, такие разные, населяют одно тело, и что
полем битвы между ними является он сам. Пол всегда останется чужаком -
человек технически развитой цивилизации, со сложными и во многом
искусственными ценностями, против четких и простых принципов этого дикого
мира. Что же касается Поула, то он стремился только к одному - обрести
покой и, если возможно, немного удовлетворения на планете, куда его
забросила судьба.
мог бы ответить на этот вопрос. Он чувствовал, что бескрайний зеленый лес
и яркое оперение бога-императора, смысл жизни и значение смерти - все это
слишком много для поселившихся в его измученном сознании, непримиримо
борющихся друг с другом братьев: Пола и Поула.
Орури в лесном храме Байа Сур. Поул был заинтригован. Пол - шокирован. Оба
не знали, что делать.
твоего воина?
Орури знает ответ. Разве это не Орури во мне приказал воину слиться с
гуйанис в смерти?
угодно, только не я.
молчании. Им явно не нравилось, что какой-то чужеземец осмеливается
сомневаться в словах Энка Нэ.
суждения Поула Мер Ло, чья жизнь, конечно, принадлежит вам, неразумны?
Этот порок легко исправим.
Но знайте, этого чужестранца коснулась тень Орури. Тот из вас, кто захочет
оспорить божественное предначертание, может потребовать смерти Поула Мер
Ло.
обливался потом под жаркими лучами заходящего солнца, но где-то глубоко
внутри дрожал Пол Мэрлоу.
- Он показал на высящийся прямо посреди канала обелиск. - Да не придет
сюда человек во гневе и без любви в сердце.
отделенный от девственного леса высокой каменной стеной. Все население
Байа Сур - около сорока человек - высыпало на пристань встречать гостей.
Баржа с Оракулом пристала к берегу первой, жрицы осторожно подняли
паланкин и понесли его в храм. Энка Нэ подал сигнал, и его баржа тоже
подошла к берегу. В шелесте перьев, в блеске, с надменностью божества он
сошел на причал. За ним последовали советники, а за ними - чужестранец,
Поул Мер Ло. По выложенной камнем дороге они двинулись к храму, никто не
остался сопровождать девочек, предназначенных в жертву. Оглянувшись, Поул
Мер Ло увидел, как они сами спустились на берег, и словно маленькие
заводные куколки, пошли вслед за богом-императором.
проводимая в большом Зале Фаллоса. Его освещали лучи заходящего солнца,
проникающие через символический женский половой орган, встроенный в крышу
храма. В нишах голых, без всяких украшений стен, чадили маленькие масляные
лампы.
несколько маленьких, пустых, и одну большую, полную каппы. Три девочки
сели лицом к фаллосу, скрестив ноги. За спиной у каждой - вооруженный
коротким ножом жрец. За жрецами сидели советники, за ними - Поул Мер Ло.
Нэ важно вошел в зал, и на мгновение Поулу Мер Ло вновь пришлось напомнить
себе, что под ярким оперением и птичьей головой скрывается человек.
Бог-император что-то клюнул на полу, почесался. Он еще раз издал отчаянный
птичий крик и прошествовал к чаше с каппой.
сторону и замер в неподвижности возле паланкина. Из-за занавесок раздался
ответный крик.
же принялись их раздавать: сначала девочкам, которые жадно принялись за
еду, затем советникам, и, наконец, Поулу Мер Ло.
несколько минут скудная трапеза закончилась. Солнце скрылось за горизонтом
и зал наполнился колеблющимися тенями от тусклых масляных ламп.