легкостью, как и змееящерицы. Глубоко вдохнув, девушка подняла руки и
коснулась ладонями кирпичей, подтянулась... Ее тело оторвалось от дна
колодца, словно ничего не весило. На самом деле, так теперь и было.
все стороны ящериц, колдунья быстро поднялась по стенке колодца до
закрывающей выход каменной плиты. Хотя ее ноги все еще болели после
падения, тело ее весило теперь так мало, что сейчас они совсем не
беспокоили девушку. Она стояла, а может, висела, легко и непринужденно,
словно находилась не на отвесной стене, а на ступенях широкой лестницы.
остальных. Затем она собрала энергию для следующего заклинания.
Подготовившись, она принялась толкать тяжелую плиту. Садира вовсе не
собиралась двигать ее. Нет, все, чего она добивалась - это привлечь
внимание стражников и заставить их заглянуть в колодец.
сдвигаться в сторону, и над головой девушки появилась светлая полоска.
Спустившись на несколько футов, Садира выжидала. Для успеха ее плана
требовалось, чтобы стражники совсем убрали плиту.
острие копья. Глаза Садиры заслезились от яркого света. Ярким, однако, он
мог показаться лишь после кромешного мрака, в котором девушка провела
последние часы. Но, несмотря на слезы и резь в глазах, Садира не отрывала
взгляда от отверстия. Она ждала. И дождалась. На светлом фоне показался
темный силуэт стражника. Не раздумывая, Садира подняла зажатых в кулак
змееящериц и прошептала заклинание.
девушку, подумай о возможных последствиях, - прошептала она и пустила
колдовство в ход.
щупалец, каждое длиной футов десять, не меньше. Они вырвались из руки
Садиры, словно черные молнии. Стражник не успел оглянуться, как живые
страшные ленты плотно обвили его голову. Он уронил копье и пронзительно
закричал, но щупальца, обвившись вокруг горла воина, заставили его
замолчать. Тщетно пытаясь высвободиться из смертоносных объятий, стражник
повалился на пол.
Ктандео, увидел, что Садира применяет это заклинание, он бы, несомненно
разгневался. Он строго-настрого запрещал ей пользоваться столь мощными
чарами. Колдовство такого высокого уровня требовало огромной энергии, а
значит, собрать ее следовало с максимально большей площади, иначе
растения, через которые поступает жизненная сила для колдовства, увянут и
умрут. А земля станет бесплодной. Ктандео полагал, что полукровка еще не
научилась контролировать площадь, из которой черпалась колдовская сила.
Садира считала иначе, и потому тайком переписала это и еще несколько
заклинаний из книги своего учителя. Сейчас она могла только радоваться
своей предусмотрительности.
возникло лицо второго стражника. Времени на колдовство не оставалось, и
потому Садира, крепко схватив своего тюремщика за воротник куртки, что
есть силы дернула вниз.
равновесие, головой вниз полетел в колодец. Короткий крик. Эхом отозвался
меж кирпичных стен. Мгновение спустя снизу донесся глухой стук и треск
ломающихся костей. Об этом тюремщике Садира могла больше не беспокоиться.
копье. Тот все еще безрезультатно боролся с обхватившими его лицо и горло
тугими щупальцами. Хотя воин уже никак не мог помешать ее побегу, Садира
приставила копье к его груди.
выбрались из карцера.
девушка едва могла разобрать его слова. - У... меня... дети...
древко.
пробежала по его телу, мгновение спустя он затих.
к колодцу. Она столкнула его вниз, даже не позаботившись вытащить из груди
копье и освободить голову от щупалец. Закрыв отверстие колодца каменной
плитой, девушка облегченно вздохнула - первая, самая трудная часть плана
осталась позади. Теперь она могла заняться побегом.
нитей зеленой паутины и привычными движениями скрутила из в тугой комок.
Вырвав у себя из века одну ресницу, она вдавила ее в получившийся зеленый
шарик. Затем, протянув руку, призвала к себе волшебную энергию. Произнося
заклинание, колдунья медленно катала шарик по ладони. С последним словом
ладонь ее опустела. Шарик исчез. В следующий миг исчезла и сама ладонь.
Как и все тело девушки, она стала невидимой.
действовало, увы, не слишком долго. За это время ей надо забежать в свою
каморку за книгой заклинаний и, заполучив драгоценный том, проскользнуть
сквозь открытые ворота под самым носом стражников. К тому времени, когда
чары развеются, девушка рассчитывала уже покинуть поместье владыки
Тихиана.
могла рисковать. Вокруг Рикуса наверняка полным-полно стражников да
лекарей. Ей не оставалось ничего другого, как положиться на природную
крепость мула, шутя справлявшегося с самыми тяжелыми ранениями. Она могла
только надеяться, что Рикус не умрет, и что она сумеет помочь ему через
Союз Масок.
берегу оросительного бассейна с мутной водой, сидел Агис Астикла. На
другой стороне бассейна дюжина рабов непрерывно вращала большой деревянный
ворот. Со скрипом крутящееся колесо приводило с движение хитроумный
водяной насос, поднимавший драгоценную влагу с глубины колодца на
поверхность. Каждые пятьдесят оборотов пара рабов из тех, что отдыхали в
тени раскинувшегося рядом шатра, сменяла двух своих работавших на солнце
товарищей. Еще через пятьдесят оборотов заступала новая пара, и так - без
конца.
но проникавшие сквозь дымку алые лучи полуденного солнца жгли, словно
языки пламени. Эта часть дня считалась в Тире настоящим адом, когда люди
теряли сознание от обыкновенной ходьбы, и даже незначительное усилие порой
вызывало смерть. Однако, вода должна течь, а значит, и невольникам
приходилось крутить ворот.
дня под обжигающими лучами обезумевшего светила. Тем не менее, этот
благородный господин и не думал прятаться в тень. Он сидел на голой земле,
скрестив ноги. Его длинные черные волосы свободно развевались на ветру -
редком госте в этих тихих местах. Карие глаза аристократа не отрываясь
глядели в мутные воды оросительного бассейна, со стороны они казались
пустыми и безжизненными. Лишь подрагивание ноздрей показывало, что жизнь
еще не рассталось с этим крепко скроенным телом. Сильные жилистые руки
лежали абсолютно неподвижно, мощные челюсти не шевелились, лицо оставалось
спокойным и бесстрастным.
физические испытания (например, долгое сидение под палящими лучами солнца)
очень способствует медитации. Лишь когда все его существо колеблется на
грани невыносимой муки или невообразимого блаженства, его дух, ум и тело
сливаются в одно целое. В такие мгновения Агис ощущал столь совершенное
единение чистого разума и физической формы, что остановилось трудно
понять, где кончается одно и начинается другое. Тогда он мог со
всеобъемлющей полнотой осознать великую и извечную правду бытия: энергия и
жизненная сила организма - ничто без сознания способного придать им форму
и способ выражения, и без духа, наполняющего все это высшим смыслом.
это понимал, мог почерпнуть мистической энергии, наполнявшей вселенную,
приобретя тем самым поистине сверхъестественные возможности.
хотел по нему идти, дорого платили за свое могущество. Чаще всего
понимание в адепту Пути приходило во время мучительных испытаний:
например, в минуты полного истощения или огромного горя. И потому Агис
каждый день по нескольку часов проводил в условиях, которые никто не мог
бы назвать комфортными. В эти часы он постигал таинство единения духа,
сознания и тела. Обычно он предавался медитации на берегу оросительного
пруда.
посреди пустыни - место, от которого его отделяло несколько сотен миль и
более двадцати пяти лет. Тогда он был совсем еще молодым...
прозрачного, как стекло, озерца блистали синевой. Вокруг сплошной стеной
стояли причудливые чифон-деревья, усыпанные мелкими фиолетовыми плодами. У
подножия деревьев качалась на суставчатых стеблях черная кнут-трава. Две
Адамов Григорий
Березин Федор
Фазиль Искандер
Лукьяненко Сергей
Роллинс Джеймс
Куликов Роман