Экран осветился, и на нем появилась Земля.
- "Вид сзади", - пояснил второй пилот. - Снято камерой, установленной на
корме. У нас они понатыканы со всех сторон. Теперь посмотрим "вид спереди".
Но вид не впечатлял: несколько крошечных точек, символизировавших звезды, и
больше ничего. Хэнк заявил, что в иллюминаторе звезды выглядят куда
внушительнее.
- Да ведь экран-то не предназначен для того, чтобы разглядывать звезды, -
сказал пилот. - Если нам нужно на них посмотреть, мы пользуемся небоскопом.
Глядите!
Он улегся в кресло, нашарил за спиной какую-то трубку и, не поднимая
головы, приложил ее к лицу так, что резина плотно прилипла к коже вокруг
глаза. "Небоскопом", как я понял, они называли телескоп со встроенным
перископом. Но поскольку пилот не предложил нам взглянуть в трубку, я
вернулся к пульту. На нем была парочка радарных экранов, точно таких же как
на самолетах и даже на вертолетах, и еще куча всяких приборов, назначения
которых я не понял. Разгадал только несколько штук: вот, например, прибор
для измерения скорости сближения, а это индикаторы температуры, массового
соотношения, скорости выброса и так далее.
- Гляньте-ка сюда, - позвал нас второй пилот, щелкнув тумблерами. Одна из
тусклых точек на экране ярко вспыхнула пару раз и погасла. - Это
Супер-Нью-Йорк. Я навел на него локатор. В сущности, вы видите сейчас не
телеизображение, а данные радара, выведенные на экран. - Он снова
пробежался пальцами по кнопкам, и вспыхнула другая точка: два длинных
световых сигнала, один короткий. - А здесь строят "Звездного скитальца".
- А где "Мейфлауэр"? - спросил Хэнк.
- Не терпится, да? - Пилот опять принялся возиться с приборами. И вновь
зажегся огонек у самого края экрана; он посылал по три световых сигнала с
перерывами.
Я сказал: что-то не похоже, чтобы мы к нему приближались.
- Мы идем в обход, - отозвался капитан. - Хватит с них, Сэм. Вырубай свой
экран.
Мы вернулись к капитану, который все еще дожевывал бутерброд.
- Ты "орел"? - спросил он меня, имея в виду скаутское звание.
Я сказал, что да. Хэнк тут же добавил, что он тоже.
- Сколько тебе стукнуло, когда присвоили "орла"? - поинтересовался капитан.
Я сказал: тринадцать. Хэнк тут же добавил, что ему было двенадцать. Капитан
побожился, что стал "орлом" в одиннадцать. Так я им и поверил!
Значит, мы с Хэнком летим на Ганимед, сказал капитан; он нам завидует.
Второй пилот заявил, что не понимает, чему тут завидовать.
- Сэм, - сказал капитан, - у тебя в душе ни капли романтики. Так и будешь
паромщиком вкалывать до самой смерти.
- Ну и что? - возразил второй пилот. - Зато ночи я в основном провожу у
себя дома, в постели.
Капитан заметил, что пилотам вообще не следует жениться.
- Вот я, например, - сказал он, - всю жизнь мечтал быть космонавтом
дальнего плавания. И все было тип-топ, но меня взяли в плен пираты, и я
упустил свой шанс. А к тому времени, когда появился новый шанс, я уже был
женат.
- Вечно ты со своими пиратами! - проворчал второй пилот.
Я невозмутимо смотрел на них обоих. Взрослые уверены, что все, кто
помладше, готовы проглотить любую чушь; я стараюсь их не разочаровывать.
- Н-да, от судьбы не уйдешь, - сказал капитан. - Вы, юные джентльмены,
можете быть свободны. Нам с мистером Мейесом нужно еще уточнить кое-какие
расчеты, не то посадим это корыто где-нибудь в южном Бруклине.
Мы поблагодарили его и удалились.
На палубе, расположенной ближе к корме, я отыскал отца и Молли с пигалицей.
- Где ты пропадал, Билл? - спросил отец. - Я весь корабль обшарил.
- Я был в рулевой рубке, у капитана.
Отец удивился, а пигалица скорчила рожу и процедила:
- Заливаешь! Туда никого не пускают.
У меня такое мнение, что девчонок нужно выращивать в больших темных мешках,
пока они не повзрослеют и не поумнеют. А когда повзрослеют, можно выпустить
их оттуда, - но лучше завязать мешок потуже и забросить подальше.
- Умолкни, Пегги, - приструнила пигалицу Молли.
- Можете спросить у Хэнка, - обиделся я. - Мы вместе там были. Мы...
Я оглянулся, но Хэнка и след простыл. Пришлось мне самому рассказывать о
визите к капитану; я умолчал только о пиратах.
Когда я закончил, пигалица заявила:
- Я тоже хочу в рубку.
Отец заметил, что вряд ли ее туда пустят.
- Почему? - возмутилась пигалица. - Билла же пустили!
Молли попыталась ее угомонить:
- Билл - мальчик, и он старше тебя.
Пигалица надулась и сказала, что это несправедливо. Где-то она была права,
конечно, но так уж устроена жизнь.
- Ты можешь гордиться, Билл, - сказал отец. - Тебя ведь развлекал не кто
иной, как знаменитый капитан Делонпре.
- Ну и?
- Может, ты по молодости и не знаешь: в свое время он пробрался на один из
кораблей - они управлялись роботами и перевозили ториевую руду с Лунных
копей - и накрыл целую банду грабителей, называвших себя "Рудными
пиратами".
Я разинул рот - и ничего не ответил.
Мне хотелось поглядеть на "Мейфлауэр" в иллюминатор, но нам велели
пристегнуться к креслам. Впрочем, я успел заметить станцию Супер-Нью-Йорк;
"Мейфлауэр" вращался вокруг нее на 24-часовой орбите, и мы направлялись
прямо к нему.
Капитан Делонпре и впрямь был настоящим асом. Он не стал ходить вокруг да
около, приноравливаться да маневрировать; он просто рванул вперед одним
броском, точно рассчитав время, направление и величину ускорения. Как
говорится в учебнике физики, "любая проблема корректировки орбиты, в
принципе поддающаяся разрешению, может быть решена простым увеличением
ускорения". При условии, конечно, что у пилота хватит умения.
У нашего хватило. Когда закончились перегрузки, я взглянул через плечо в
иллюминатор: вот он, "Мейфлауэр", как на ладони, большой, как жизнь,
сияющий в отблесках солнечного света. Последовал еле заметный мягкий
толчок, а потом динамик пропел:
- Стыковка окончена. Можете отстегнуть ремни.
Я так и сделал. Приник к иллюминатору и воззрился на "Мейфлауэр". Ежу
понятно, почему эта штука не может приземляться. У нее и крыльев-то нет,
даже в зачаточном состоянии. И форма странная - почти идеальный шар, с
одной стороны сужающийся в острый конус. С первого взгляда корабль не
поразил меня размерами, пока я не врубился, что крохотная выпуклость,
выглядывающая из-за шара, - это нос "Икара", который пришвартовался к
"Мейфлауэру" с другого бока. Тут я по достоинству оценил размеры этого
шарика; по его корпусу, словно мушки, ползали люди в скафандрах.
Один из них кинул что-то, и в нашу сторону полетела тонкая змейка каната.
Блямба на его конце, не успев коснуться корпуса "Бифроста", полыхнула алым
кистевым разрядом; волосы у меня встали дыбом, по спине побежали мурашки.
Какая-то женщина взвизгнула, мисс Эндрюс бросилась ее успокаивать,
объясняя, что это всего лишь электрический разряд, пробежавший между двумя
кораблями. С таким же успехом она могла сказать, что в корабль ударила
молния: пассажирку ее объяснение явно не успокоило.
Сам-то я не испугался: любой салага, хоть немного кумекающий в радио или
электронике, мог бы предсказать такой эффект.
Блямба на конце каната звякнула о корпус "Бифроста", потом между кораблями
протянули еще один, более прочный линь, и нашу ракету стали медленно
подтягивать к "Мейфлауэру", постепенно заполнившему собой весь иллюминатор.
Громкоговоритель заскворчал и сообщил:
- Внимание! Всем приготовиться к высадке!
Мисс Эндрюс велела нам не торопиться; наконец подошла наша очередь, и мы
двинулись на палубу, с которой загружались в "Бифрост". Отстали только
миссис Тарбаттон и ее супруг, жарко спорившие о чем-то со стюардессой.
Мы прошли через гибкий стальной цилиндр длиной около десяти футов [1 фут =
30,48 см.] и очутились на борту "Мейфлауэра".
Знаете, что самое неприятное в космических кораблях? То, что на них воняет.
Даже на "Мейфлауэре" стояла вонь, а ведь корабль был новеньким, с иголочки.
Запахи масла, сварки, растворителей смешались с запахами пота и грязи сотен
рабочих, которые жили на корабле, пока строили его. А теперь еще и мы
добавили - из трех ракет выгрузилась целая толпа, и от нее разило так, как
обычно разит от людей, когда они взволнованы и напуганы. Желудок у меня еще
не пришел в норму, и этот смрад его чуть не доконал.
Хуже всего, что на корабле негде по-настоящему освежиться. Простой душ - и
тот роскошь. После расселения по каютам нам выдали талоны на пользование
душем, по два на неделю. Это же слезы, а не мытье, особенно если учесть,
что под душем подразумевалось два галлона [1 галлон = 3,785 л.] воды,
которые вы имели право вылить себе на голову.
Впрочем, если вам очень уж невтерпеж было помыться, вы могли поспрашивать у
окружающих и купить талон у какого-нибудь грязнули. Один парень из моей
каюты продавал свои талоны четыре недели подряд; в конце концов мы не
выдержали и собственноручно отдраили его, очень качественно и вне очереди.
Но это я уже забегаю вперед...
Да, кстати, одежду тоже не сжигали. Ее приходилось стирать.
Когда, мы прибыли, на "Мейфлауэре" нас чуть не полчаса разводили по каютам.
Пассажиры "Дедала" и "Икара" к этому времени, по идее, должны были уже
Эриксон Стивен
Каменистый Артем
Жюль Верн
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Орлов Алекс