ночи дня, месяца и года, минувших восемнадцать лет тому назад, и я нахо-
жусь здесь и теперь, на другой день после того дня, упомянув о котором в
начале повести я употребил слова "однажды, давным-давно?"
активность мозг.
да, где грезилось спасение, - в шестую биолабораторию, ту самую, в кото-
рой спустя восемнадцать лет биологии предстояло уступить место чартену.
Словно бы надеясь еще застать там следы чартен-поля, возбуждаемого всего
лишь на четыре наносекунды.
ка удержала меня, заставила присесть и силком вручила чашку чая из до-
машнего термоса.
ответила она.
слыхали? - У меня вдруг потекло из глаз. Не без труда совладав с собой,
я опять извинился, допил свой чай и перевернул чашку вверх дном. Девушку
не слишком обеспокоила моя слезливость. Студенты сами народ эмоцио-
нальный - то радость, то слезы, то спад, то подъем. Зато она - сама уч-
тивость - вежливо поинтересовалась, найдется ли у меня где переночевать.
Кивнув, я поблагодарил ее и откланялся.
дух, я двинулся "огородами" к своим апартаментам в Новом Квартале. На
ходу снова заработал мозг - вскоре в голову стукнуло, что в этой кварти-
ре теперь/тогда может/мог кто-нибудь проживать.
шие годы своей студенческой жизни до отлета на Хайн. Если все правда,
если часы не врут и сегодня второй день после моего отъезда, то комната
должна стоять пустой и незапертой. Так оно и вышло, все осталось, как я
бросил перед самым отъездом - голые стены, продавленный матрас, битком
набитый мусоросборник.
щился на мусорник, прежде чем извлечь из него смятую, но довольно свежую
на вид распечатку. Еще дольше разглаживал ее на столе. Это оказались
темпоральные уравнения - мои собственные каракули, набросанные на ста-
реньком карманном мониторе во время лекции Седхарада по Теории Интервала
в последний день моего заключительного семестра в Ран'не, то есть - по-
завчера, восемнадцать лет тому назад.
хаос-поле, подсказывал мозг, и я верил ему. Страх, отчаяние буквально
захлестнули меня, и ничего ведь не поделаешь до наступления далекою ут-
ра. Я плюхнулся на голый матрас, настроенный на встречу со звездами,
прожигающими стены и мои веки, стоит лишь их сомкнуть. Вчерне прикиды-
вая, что делать мне завтра, если оно, это завтра, все же наступит, я
вдруг провалился в сон, мгновенно, спал как убитый едва ли не до полуд-
ня, а когда пробудился на голой койке в знакомой комнате, был голоден и
зол, зато ни на миг не усомнился, где я и что со мной.
кем-либо из коллег - то есть, о Боже, сокурсников! - который мог бы оша-
рашено воскликнуть: "Хидео! Какого черта ты здесь? Мы ведь только вчера
проводили тебя до "Ступеней Дарранды"!"
сильно исхудал, малость подрастерял былой шарм, - но меня с головой вы-
давали мои полутерранские черты, материнское наследство. Не хотелось ни
с кем встречаться, что-то лепетать в свое оправдание. Я мечтал убраться
из Ран'на как можно скорее. Я хотел уехать домой.
каких тебе перемен. Наши поезда на солнечной энергии веками курсируют по
одному и тому же графику. В магазинах мы подписываем квитанции, которые
включаются в товарный обмен или в ежемесячные банковские расчеты, так
что мне вовсе не пришлось предъявлять станционному кассиру загадочные
монеты из будущего. Черканув на корешке имя и адрес, я получил свой би-
лет и вскоре уже катил по направлению к дельте Садуун.
ного бассейна, затем Северо-Западного, оба петляли вдоль плавных излучин
великой Садуун. Увы, поезд мой тормозил едва ли не у каждого столба, и
на перрон полустанка Дердан'над я выбрался только под вечер. Хотя в воз-
духе уже запахло весной, перрон покрывала липкая зимняя грязь, не пыль.
сам же перевешивал несколько дней/восемнадцать лет тому назад, и удосто-
верившись, что петли все еще новые и крутятся без скрипа, я испытал при-
ятое чувство. Ямсусыни все как одна сидели на яйцах. Судя по их линялым
бокам, вялым покачиваниям долгих шеи и настороженным взглядам в мой ад-
рес, новые выводки ожидались со дня на день. Над холмами нависли тяжелые
тучи. По горбатому мостику я пересек говорливую Оро. Несколько крупных
голубых рыбин сбились в стайку под одной из опор; я невольно приостано-
вился - вот бы острогу сейчас? Начинало моросить, и я поспешил дальше.
Крупные капли студили мне лицо. За поворотом дороги открылся сам дом -
темные широкие кровли у подножья увенчанною лесом холма. Миновав коллек-
тор и ирригационный контроль, пройдя по-зимнему голой аллеей, я поднялся
в портик, и вот я уже у дверей, у широких дверей родного Удана. Я при-
шел.
запомнил шестидесятитрехлетней, сморщенной, убеленной сединами, дряхлой
старушонкой, - но Тубду прежняя, Большая Щекотка, Тубду в полном соку,
пышная, смугло-румяная, проворная. Заметив меня, она сперва не признала,
не поверила своим глазам: "Хидео! Откуда?" - затем в полном и оконча-
тельном замешательстве: "Хидео, ты? Здесь? Быть того не может!"
прозвище для соматери, - Омбу, это я, твой Хидео, - не волнуйся! Все в
порядке, я вернулся! - Крепко обняв ее, я прижался щекой к щеке.
стряслось с тобою, мой мальчик, дорогой мой? - Обернувшись назад, она
заголосила во всю мочь своих здоровых легких: - Исако! Исако!
что в последний момент мне отказали мужество и решительность - так подс-
казывало ее первое же порывистое объятие. Неужели сын действительно от-
казался от судьбы, ради которой собирался пожертвовать всем и вся? - о,
я хорошо знал, что творится сейчас у матери в голове и на сердце. При-
жавшись щекой к ее щеке, я шепнул:
ся, мама?
рогой, дорогой мой!
стала.
старейшей его части, семь веков назад перестроенной на трехтысячелетнем
фундаменте, стены из камня и глины, купол толстого резного стекла. Здесь
всегда царили тишина и прохлада. Сотни книжных полок, Дискуссии, дискус-
сии о Дискуссиях, поэзия, бесчисленные версии классических Пьес; здесь
же находились барабаны и шепталки для медитаций и иных ритуалов; в цент-
ре располагался небольшой округлый бассейн, наполняемый родниковой водой
из древних глиняных труб - собственно, он-то и являлся храмом. Здесь я и
отыскал Исидри. Стоя на коленках на краю отражавшей прозрачный купол
водной святыни, она поправляла свежие цветы в огромной вазе.
своем топком, изящном личике, лице девушки двадцати двух лет, и - засты-
ла.
тал, трудился в совершенно новой области темпоральной физики, над повой
теорией трансляции - поверь мне, я провел там целых десять лет. Затем мы
перешли к экспериментам. Используя нашу новую технологию, я перепрыгнул
с Ран'на на Хайн за одно мгновение, даже быстрее, можешь мне верить - за
нулевое время, в самом буквальном смысле. Это вроде ансибля - не со ско-
ростью света, не быстрее ее, а именно мгновенно. В двух разных местах
одновременно, понимаешь? И все шло хорошо, все прекрасно работало, но
при возвращении? при моем возвращении получилась складка, какой-то сгиб,
морщинка в приемном поле. Я оказался в нужном месте, но в другое время.
Я вернулся в прошлое на восемнадцать ваших лет или десять своих. Вернул-
ся точно в день после отъезда, но только я никуда вчера не уезжал, я
просто вернулся, я вернулся к тебе, Исидри.
крепко взял ее за руки. Взгляд Исидри метался по моему лицу, она без-
молвствовала. На левой ее щеке я разглядел крохотную свежую ссадинку -
должно быть, поцарапалась в кустах, составляя букет для часовни.
чувствуешь?
Самойлова Елена
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Курылев Олег
Шилова Юлия