не была лицом и по ней нельзя было ничего прочесть.
чуть поскрипывая суставами, в его движениях чудилось нечто угрожающее;
руки автомата безвольно свисали, словно он забыл о них.
пути и закрытые ворота делали коридор похожим на штольню заброшенной
шахты.
не выходи оттуда. Слышишь?!
миллиметр за миллиметром сносил его, висящего между полом и потолком,
к открытой пасти вентилятора. Он оттолкнулся ногой от стены, свернул к
подъемнику и помчался вверх, минуя по дороге черные зевы колодцев, из
которых, словно тиканье огромных часов, доносились слабеющие,
удаляющиеся шаги автомата.
4
новом включении реактор грелся все больше, а толку от его работы
становилось все меньше. Боман предполагал, что нейтронные отражатели
доживают свой век. Это подтверждала и медленно, но неуклонно
возраставшая утечка. Пиркс проделывал сложнейшие расчеты, стараясь
правильно дозировать время тяги и охлаждения. Когда реактор
простаивал, Пиркс перебрасывал криоген с бортовых трюмов в кормовые,
где стояла настоящая тропическая жара. Это бесконечное лавирование
требовало терпения -- Пиркс часами просиживал у Вычислителя и методом
проб и ошибок искал наилучшее решение. В результате они прошли сорок
три миллиона километров с ничтожным опозданием. На пятый день полета
наперекор пессимистическим предсказаниям Бомана они развили нужную
скорость. Реактор теперь мог остывать до самой посадки -- выключая
его, Пиркс вздохнул с облегчением. Пилотируя эту старую грузовую
ракету, он видел звезды гораздо реже, чем на Земле. Впрочем, он ими не
интересовался, даже красным, как медяк, диском Марса -- он был по
горло сыт курсовыми кривыми.
разреженная голубыми огнями, будто увеличивала корабль, он вспомнил о
трюмах, куда до сих пор не заглядывал.
шахматы с Боманом, и на лифте спустился на корму. Он не видел и не
слышал Терминуса после встречи в коридоре. Пиркс только заметил, что
кот куда-то бесследно исчез, словно его никогда не было на корабле.
шелестом циркулировали воздушные потоки. Когда Пиркс открыл дверь, в
зале зажглись лампочки, покрытые толстым слоем пыли. Он обошел трюм из
конца в конец. Среди ящиков, громоздившихся почти до самого потолка,
оставался узкий проход. Пиркс проверил натяжение закрепленных в полу
стальных лент, которыми стягивались пирамиды груза; он забыл закрыть
за собой дверь, и оживший сквозняк высасывал из темных углов кучи
опилок, мусора, пакли, которые еле заметно покачивались в воздухе, как
ряска на воде.
вверх. Хочешь не хочешь -- приходилось слушать.
силы. Один часто сбивался, словно забывал азбуку Морзе. Иногда они
подолгу молчали, иногда начинали выстукивать одновременно. Черный
коридор с редкими лампами казался бесконечным, и шумящий в нем ветер
будто исходил из бездонной пустоты.
трубе.
камнем полетел вниз по слабо освещенным коридорам. Тонкая рыжеватая
пыль вокруг ламп сгущалась, и Пиркс понял, что корма недалеко. Тяжелые
двери реакторной были приоткрыты. Пиркс заглянул туда.
молчали, и только странным, почти человеческим голосом бормотал
скрытый в бетонной стене трубопровод, когда пузыри воздуха пробивали
дорогу в густеющей жидкости.
словно маятник, головой ожесточенно жужжал вентилятор. Пиркс, не
прикасаясь к ступеням лестницы, спустился вниз.
удары.
Членистые сегменты живота, заходившие один за другой, когда автомат
наклонялся, напоминали брюшко насекомого. В стеклянных глазах дрожали
миниатюрные отражения ламп. Уставившись в эти глаза, Пиркс вспомнил,
что он совсем один в этой пустой камере с отвесными стенами. Терминус
не понимал, что делает, он был машиной, передающей закрепленные в
памяти серии звуков, -- ничего больше. Удары все слабели.
согнувшегося робота. Костяшки пальцев стукнули по металлу; в это время
серия ударов на миг оборвалась. Повинуясь внезапному порыву, не успев
осознать, насколько дико желание вмешаться в разговор давно ушедших
лет, Пиркс начал быстро выстукивать:
п-р-и-е-м...
слились. Рука автомата замерла, словно услышав стук Пиркса, а когда он
кончил, принялась забивать цемент в щель соединения. Труба зазвенела:
это было: начало ответа? Пиркс, затаив дыхание, ждал. Автомат,
выпрямившись, стремительно бросал и трамбовал цемент, и по трубе
неслись ускоряющиеся удары:
г-о-в-о-р-и-л -- к-т-о -- г-о-в-о-р-и-л...
г-о-в-о-р-и-л -- к-т-о -- г-о-в-о-р-и-л -- я -- С-и-м-о-н -- я --
В-а-й-н -- к-т-о -- г-о-в-о-р-и-л -- о-т-з-о-в-и-с-ь...
подергивались, корпус била железная лихорадка, и по этим судорожным
движениям Пиркс продолжал читать:
света, отражаясь от панциря, повторяли:
одеревенел. Поднимаясь над полом, он с грохотом стукнулся о
горизонтальное ответвление трубопровода и повис, будто зацепившись за
трубу, совершенно недвижно; но, вглядевшись, Пиркс уловил еле заметное
подергивание металлической руки:
Пиркс плыл навстречу идущему с верхних палуб потоку холодного сухого
воздуха. Светлые круги ламп скользили по его лицу.
пол узкие полоски света. Потолок тонул во мраке.
погибли девятнадцать лет назад!
того. Пиркс хорошо знал, что услышит, если попытается расспрашивать
его, болтовню о рентгенах, утечках и цементных пломбах. Терминус не
подозревает, что его рабочие движения складываются в какой-то
призрачный ритм.
эти... голоса, эти сигналы, с ними можно говорить. Если только хватит
Громыко Ольга
Буджолд Лоис
Каменистый Артем
Акунин Борис
Шилова Юлия
Корнев Павел