Чтение 9–й страницы книги ~Дознания~

- Конечно!

- И люди служили контрольными образцами?

- Бывало и так.

- Катастрофические ситуации? Угроза уничтожения?

- Именно это.

- А результаты?

- Люди менее надежны.

- А как у них с агрессивностью?

- Вас интересует их отношение к человеку?

- Не только.

- Можете быть спокойны. У них имеются специально встроенные
ингибиторы, так называемые устройства обратного разряда, как бы
амортизирующие агрессивные потенциалы.

- Всегда?

- Нет, это невозможно. Мозг - система вероятностная, наш с вами -
тоже; можно увеличить вероятность определенных состояний, но никогда
нельзя быть вполне уверенным. И все же - они и в этом превосходят
человека!

- А что произойдет, если я попытаюсь проломить кому-нибудь из них
голову?

- Он будет защищаться.

- И будет стараться убить меня?

- Нет, он ограничится самообороной.

- А если единственно возможной обороной будет нападение?

- Тогда он нападет на вас.

- Давайте ваш договор, - сказал Пиркс.

Перо заскрипело в тишине. Инженер сложил бланки и спрятал в папку.

- Вы возвращаетесь в Штаты?

- Да, завтра.

- Можете сообщить своему начальству, что я постараюсь выжать из них
самое худшее, - сказал Пиркс.

- Разумеется! Именно на это мы и рассчитываем! Потому что даже в этом
худшем они все же лучше, чем человек! Только вот...

- Вы хотели что-то сказать?

- Вы смелый человек, командор. Но... в ваших собственных интересах...
советую вам быть осторожным.

- Чтобы они за меня не взялись? Пиркс невольно усмехнулся.

- Нет. Чтобы вам же не пришлось расплачиваться. Потому что прежде
всего первыми сдадут люди. Обыкновенные, хорошие, честные парни.
Понимаете?

- Понимаю, - ответил Пиркс. - Мне пора. Я должен еще сегодня принять
корабль.

- У меня здесь на крыше вертолет, - сказал Мак-Гирр, поднимаясь. -
Вас подбросить?

- Нет, спасибо. Поеду в метро. Не люблю рисковать, знаете... 3начит,
вы сообщите своему начальству, какие у меня коварные намерения?

- Если вам угодно.

Мак-Гирр искал в кармане очередную сигару.

- Должен сказать, что вы ведете себя довольно странно. Чего вы,
собственно, от них хотите? Это не люди, никто этого не утверждает. Это
отличные специалисты и притом действительно порядочные парни. Уверяю вас!
Они для вас все сделают!

- Я постараюсь, чтобы они сделали еще больше, - ответил Пиркс.

x x x

Пиркс в самом деле не спустил Броуну истории с господом богом и
нарочно позвонил ему на следующий день; в ЮНЕСКО ему сообщили номер
телефона, по которому он мог найти своего пилота. Пиркс даже узнал его
голос, когда набрал этот номер.

- Я ждал вас, - сказал Броун.

- Ну, и как вы решили? - спросил Пиркс. У него при этом была странная
тяжесть на сердце. Куда легче было подписывать бумаги Мак-Гирра. Тогда ему
казалось, что он справится. Теперь он уже не был так уверен в этом.

- У меня было мало времени, - сказал Броун своим ровным, приятным
голосом. - Поэтому я могу сказать одно: меня учили вероятностному подходу.
Я вычисляю шансы и на этом основании действую. В данном случае - девяносто
девять процентов за то, что "нет"... может быть, даже девяносто девять и
девять десятых... но одна сотая шанса за то, что "да".

- Что бог есть?

- Да.

- Хорошо. Можете явиться вместе с остальными. До встречи.

- До свиданья, - ответил мягкий баритон, и телефон звякнул,
разъединяясь.

Неизвестно почему. Пиркс припомнил этот разговор, когда ехал на
ракетодром. Кто-то уже уладил все формальности в капитанате - может,
ЮНЕСКО, а может, фирмы, которые "изготовили" для него команду. Во всяком
случае, не было обычного санитарного контроля и никто не проверял
документы его "людей", а старт был назначен на два сорок пять, то есть на
такой час, когда движение наименьшее. Три больших ракетных спутника для
Сатурна уже находились в люках. "Голиаф" был кораблем среднего тоннажа -
каких-нибудь шесть тысяч тонн массы покоя, - но сошел он со стапелей всего
два года назад и имел высокоавтоматизированное хозяйство. Его реактор на
быстрых нейтронах занимал десять кубических метров, то есть всего ничего,
но был совершенно лишен всяких тепловых колебаний, а номинальная мощность
у него была сорок пять миллионов лошадиных сил. И семьдесят миллионов в
максимуме - для кратковременных ускорений.

По существу, Пиркс ничего не знал о том, что делали его "люди" в
Париже, - жили они в гостинице или какая-нибудь фирма сняла им комнаты (у
него даже мелькнула гротескная, жутковатая мысль, что, может, инженер
Мак-Гирр как-то "повыключал" их и на эти два дня уложил в ящики). Он не
знал даже, как они добрались до ракетодрома.

Они ждали его в отдельной комнате в капитанате, и у всех были с собой
чемоданы, какие-то свертки и маленькие несессеры с болтающимися на ручках
именными табличками. Пирксу, когда он взглянул на эти несессеры, невольно
полезли в голову всякие дурацкие шуточки вроде того, что у них там,
наверно, французские гаечные ключи, и туалетные масленки, и тому подобное.
Но ему было вовсе не до смеха, когда, поздоровавшись с ними, он предъявил
в капитанате полномочия и бумаги, необходимые для подтверждения стартовой
готовности, а потом, за два часа до назначенного времени, они вышли на
плиты, освещенные единственным прожектором, и гуськом двинулись к белому
как снег "Голиафу". Он слегка напоминал огромную, свежераспакованную
сахарную голову.

Старт не представлял трудностей. "Голиаф" можно было поднять почти
без всякой помощи - стоило лишь ввести программы во все автоматические и
полуавтоматические устройства. Не прошло и получаса, а они уже оставили за
собой ночное полушарие Земли с фосфорической россыпью городов; тогда Пиркс
глянул на экраны. Великолепное это зрелище - когда Солнце на рассвете
насквозь прочесывает лучами атмосферу и она пылает, словно исполинский
радужный серп, - Пиркс наблюдал из космоса уже не раз, но оно ему еще
ничуть не приелось. Несколько минут спустя, пройдя мимо последнего
навигационного спутника, пробравшись сквозь сплошной писк и щебет
сигналов, которыми были битком набиты работающие информационные машины
(Пиркс называл их "электронной бюрократией космоса"), они поднялись над
плоскостью эклиптики. Тогда Пиркс велел первому пилоту оставаться у
штурвала, а сам отправился в свою каюту. Не прошло и десяти минут, как он
услышал стук в дверь.

- Войдите!

Вошел Броун. Он старательно закрыл дверь, подошел к Пирксу, сидевшему
на койке, и негромко сказал:

- Я хотел бы с вами поговорить.

- Пожалуйста. Садитесь.

Броун опустился на стул, но, видимо, расстояние, их разделявшее,
показалось ему слишком большим, он придвинулся поближе, некоторое время
молчал, опустив голову, потом вдруг посмотрел прямо в глаза Пирксу и
сказал:

- Я хочу вам кое-что сообщить. Но я вынужден просить вас сохранить
это втайне. Дайте мне слово, что никому этого не расскажете.

Пиркс поднял брови.

- Тайна?

Он подумал несколько секунд.

- Хорошо, даю вам слово, что я не расскажу никому, ни единой живой
душе, - ответил он наконец. - Слушаю вас.

- Я человек, - сказал Броун и остановился, глядя Пирксу в глаза,
словно хотел проверить, какой эффект произведут эти слова.

Но Пиркс, полуприкрыв веки и опершись затылком о стену, выложенную
белым пенопластом, не пошевельнулся.

- Я говорю это потому, что хочу вам помочь, - снова заговорил Броун,
будто произнося заранее обдуманную речь. - Когда я предлагал свои услуги,
я не знал, о чем идет речь. Таких, как я, было, наверно, много, но нас
принимали по отдельности, чтобы мы не могли познакомиться и даже увидеть
друг друга. О том, что мне, собственно, предстоит, я узнал, лишь когда был
окончательно выбран, после всех полетов, проб и тестов. Мне пришлось тогда
обещать, что я абсолютно ничего не расскажу. У меня есть девушка, мы хотим
пожениться, но были финансовые трудности, а эта работа меня просто
необыкновенно устраивала, потому что мне дали сразу восемь тысяч, а другие
восемь я должен получить по возвращении из рейса, независимо от его
результатов. Я вам все рассказываю, как было, чтобы вы знали, что я в этом