исправлять положение.
каждому видно... Значит, твоя мать погибла на Эскобаре, а не здесь. Только
и всего. И потом, - он вскочил и торжественно провозгласил: - Теперь ясно,
что ты моя сестра, которую я потерял давным-давно...
репликатора! - И Майлз закружился вокруг нее в комическом танце. - Ты одна
семнадцатая моей сестры! Близнец на одну семнадцатую! Как в четвертом акте
хорошей пьесы. Так что гляди веселей - в следующей сцене придется тебе
выскочить замуж за принца!
и голоса, а часовой за дверью неестественно громко произнес: "Добрый
вечер, сэр!"
Элен.
него, прижимая девушку к себе. Она смеялась и ругалась, судорожно пытаясь
надеть вторую туфлю. Щеки были еще мокры от слез.
ближе, к своему лицу.
- Он неуверенно замолчал, улыбка его исчезла, взгляд посерьезнел. После
секундной заминки она прильнула к его губам.
плечо и обомлел.
Форкосиган мрачнел на глазах. Капитан старался сохранить степенный и
невозмутимый вид, но уголок его рта предательски дергался, загибаясь
кверху.
строчки "Дай мне сию награду", ты говоришь: "От всего сердца; и как я рада
видеть тебя раскаивающимся..." - Он почти нагло глянул на отца. - Добрый
вечер, сэр. Мы здесь помешаем, наверно? Надо отыскать другой уголок для
репетиций... Пойдем, Элен!
соломинку. Майлз потащил ее к выходу; по пути она успела довольно глупо
улыбнуться трем взрослым. Капитан Куделка ответил широкой ободряющей
улыбкой; граф каким-то образом умудрился улыбнуться ей и угрожающе
нахмуриться в адрес Майлза. Сержант демократично хмуро взирал на всех.
когда они поднимались на пневматическом лифте.
что еще нам оставалось, когда противник превосходит нас числом,
вооружением и чином? Мы всего лишь репетировали старую пьесу. Все очень
мило и прилично. Кто бы стал возражать? Я гений.
вещицу, и протянул ей с извиняющейся улыбкой. - Да, пожалуй, выглядело это
не совсем...
любого, кто ко мне приближается, как на потенциального насильника. А
сейчас запретит мне разговаривать с тобой. Или отошлет в деревню... -
Глаза Элен наполнились слезами. - И ко всему прочему он мне солгал...
солгал насчет матери...
силой, что чуть не прищемила Майлзу руку. Он задергал ручку и попробовал
докричаться до Элен:
объяснение... Я попробую разобраться...
откроет, но из комнаты не слышалось ни звука. Часовой в конце коридора
вежливо не обращал на него внимания; охрана премьер-министра славилась не
только бдительностью, но и деликатностью. Майлз выругался про себя и
побрел к лифту.
пошел в библиотеку с капитаном Куделкой и сержантом.
констатировала мать. - Ну что ж, трудно его винить. День был ужасный. А он
почти не спал. - Она внимательно посмотрела на сына. - А ты? Выспался?
выпивки он, к несчастью, становится грубоват. А тут как раз пожаловал этот
сукин сын граф Фордроза, да еще в компании с адмиралом Хессманом. Отцу
предстоят нелегкие дни, если эти двое споются.
поддержкой. Старые вояки безоговорочно поддерживают папин курс, - ответил
Майлз.
честолюбие, и он готов вскарабкаться на любого конька, лишь бы тот
двинулся в нужном направлении. Он уже несколько месяцев пресмыкается
вокруг Грегора... - В серых глазах графини сверкнул гнев. - Лесть, намеки,
критика в папин адрес и эдакие гнусные маленькие шпильки, когда
представляется удобный момент. Насмотрелась я на это. Терпеть его не могу,
- решительно заключила она.
ухмыльнулся Майлз. Его всегда забавляла привычка матери говорить об
императоре так, словно он был ее приемным сыном. Впрочем, для этого
имелись некоторые основания, поскольку адмирал Форкосиган в годы своего
регентства был не только политическим, но и личным опекуном будущего
императора.
мальчишку. Причем совратит в любом смысле - моральном, политическом, каком
угодно. А на благо страны и самого Грегора им наплевать. - Майлз тотчас же
определил эти слова как цитату из собственного отца: никаких других
политических авторитетов на Барраяре леди Форкосиган не признавала. - Не
понимаю, почему наше правительство так боится принять конституцию.
Верность средневековым традициям - хорошенький способ управлять звездной
державой! - А вот это уже ее собственные мысли, чисто бетанские.
иногда кажется, что его не сдвинуть с места даже гравитонной торпедой.
подумать об отставке. Пока что нам везло... по большей части. - Она с
грустью взглянула на своего покалеченного сына.
Даже на похоронах... А уж эти родственнички... - тут ее голос немного
оживился. - Если увидишь отца раньше, чем я, скажи ему, что его
разыскивает леди Форпатрил. То-то он обрадуется... Хотя нет, не говори. А
то он непременно напьется.
должен быть вместо отца этому болвану Айвену; я не возражаю, но всему есть
мера. Сейчас, например, проблема состоит в том, чтобы дать Айвену хорошую
взбучку за то, что он... как это... спит с горничными. Я никогда не могла
понять, почему бы здешней знати не стерилизовать временно своих
лоботрясов, - лет этак с двенадцати, - и отпускать их на травку, пусть
резвятся, раз уж им так невтерпеж. Это было бы разумно. Как их остановишь?
Все равно что набросить платок на самум... - Она вздохнула и направилась к
библиотеке с обычным своим резюме: - Барраярцы проклятые...
все продолжались. Проходя по коридору, Майлз поглядел на свое отражение в
темном стекле. То, что он увидел, его не обрадовало - взъерошенные волосы,
серые глаза, бледное лицо со слишком резкими, заостренными чертами. Да, на
красавца он явно не тянет.
прокрасться в столовую, чтобы не наткнуться на какого-нибудь из этих
жутких старцев, и набрать себе сэндвичей. Заглянув в проем арки, ведущей в
холл, и никого там не обнаружив, Майлз подскочил к столу и принялся без
разбора сваливать в салфетку все закуски, какие подворачивались под руку.
приветливый голос. - По-моему, это какие-то водоросли. Твоя мать опять
увлеклась какой-нибудь сумасшедшей диетой?
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Доставалов Александр
Пехов Алексей
Андреев Николай
Шилова Юлия