Чтение 9–й страницы книги ~Песочники~

усмехнулся и зашагал, вслушиваясь в звуки своих шагов. Хруп, хруп, хруп.

Он поставил сумки на землю и открыл дверь глиссера. Что-то появилось
из темноты. Бледное очертание на сиденье, длинное, примерно с локоть. Оно
посмотрело на Кресса шестью, расположенными вокруг туловища, глазами.
Клешни мягко щелкнули.

У Кресса намокли штаны, он отшатнулся.

Снова движение внутри глиссера. Песочник вышел и осторожно двинулся в
его сторону. За ним появились другие, до поры прятавшиеся под сиденьями,
забившихся в обивку кресел. Но сейчас они вышли. Они окружили глиссер
неправильным кольцом. Кресс облизал губы, повернулся и кинулся в сторону
глиссера Лиссандры. Он остановился на середине пути. Там также что-то
двигалось. Огромные, едва видимые в свете луны, насекомые. Кресс заскулил
и бросился к дому. Подбегая к дверям, посмотрел вверх.

Насчитал дюжину длинных, белых, ползающих во всех направлениях по
стене здания. Четыре песочника висели гроздью под колокольней, где
когда-то располагалось гнездо сокола-стервятника. Что-то вырезали. Лицо.
Очень знакомое лицо.

Симон Кресс завизжал и бросился в дом.

Алкоголь в соответствующем количестве ниспослал ему уже давно
ожидаемое спокойствие. Он проснулся от какого-то внутреннего толчка.
Страшно болела голова. Сильный запах и голод. Он никогда не испытывал
такого голода. Кресс понимал, что скручивается НЕ ЕГО желудок. На верху
шкафа, стоявшего рядом с кроватью, сидел белый песочник и двигал усами.
Такой же большой, какой сидел в глиссере.

Кресс подавил в себе желание убежать.

- Я... я тебя накормлю, - прошептал он. - Накормлю...

Во рту пересохло, язык превратился в наждак. Он провел им по губам и
выбежал из комнаты.

В доме оказалось много песочников, и ему приходилось внимательно
выбирать себе дорогу. Все они занимались какими-то важными делами. Вносили
изменения в доме, пробивали отверстия в стенах, что-то вырезали. Он дважды
натыкался на свое лицо, смотрящее на него из самых неожиданных мест.
Искаженное, зараженное страхом лицо.

Он вышел из дома, чтобы принести гниющие там тела. Была надежда, что
они успокоят голод матки. На месте их не оказалось - исчезли. Кресс тут же
вспомнил, с какой легкостью песочники переносили вещи, которые были
тяжелее их самих.

Мысль о том, что матка остается голодной даже после такого обеда,
заставила его ужаснуться.

Когда он вернулся в дом, навстречу ему по лестнице двигалась колонна
песочников. Каждый из них нес по куску пищухи. Отрезанная голова,
проплывая рядом, казалось, смотрела на него с укором.

Кресс опорожнил холодильник, кладовые, собирая продукты посреди кухни
в одну кучу. Дюжина белых ожидала, пока он не закончит. Они забрали все,
пренебрегая только замороженными продуктами, оставив их посреди большой
лужи талой воды.

Он сообразил, что нужно предпринять. Подошел к центру связи.

- Яд, я делаю сегодня вечером маленький прием, - сказал он
непринужденным голосом, когда отозвался первый из его приятелей. - Я
понимаю, что говорю тебе это слишком поздно, но я надеюсь, что ты сможешь
приехать. Постарайся.

Потом он позвонил Младе Блейн и другим. Девять из них приняли его
приглашение. Он надеялся, что этого будет достаточно.

Кресс встретил первых прибывших гостей снаружи - песочники довольно
быстро очистили территорию. Его усадьба почти вернулась к своему
первоначальному состоянию. Провел к входным дверям и жестом пригласил их
войти первыми. За ними не пошел.

Кресс осмелился сделать это, когда четверо из них вошли внутрь. Он
захлопнул двери за последним, игнорируя полные удивления крики, которые
спустя мгновение сменились ужасными воплями и быстрым шагом поспешил к
одному из принадлежавших гостям глиссеру. Быстро вскочил на сиденье, нажал
на стартовую пластину и выругался. Естественно, они запрограммированы так,
чтобы реагировать на папиллярные линии хозяина.

Следующим гостем оказался Яд Раккис. Кресс подбежал к нему сразу же,
как только тот вышел из глиссера и схватил его за руку.

- Садись обратно, быстро! - выпалил он, толкая его обратно. - Возьми
меня с собой в город. Поспеши, Яд. Убегаем!

Раккис вытаращил на него глаза, не двигаясь с места.

- Почему? Что случилось, Симон? Я ничего не понимаю. Что с твоим
приемом?

Но было уже слишком поздно. Песок вокруг него зашевелился. Возникли
красные глаза и глухо стучавшие клешни. Пара клешней вцепилась в
щиколотку, и Раккис от неожиданности упал на колени. Песок вокруг него
начал кипеть. Яд опрокинулся на спину, пронзительно завизжал, когда
песочники начали заживо раздирать его на куски. Кресс не мог на это
смотреть.

После этого Кресс уже не пробовал убежать. Осушил остатки вина из
бара, напившись до потери сознания. Он знал, что пользуется такой роскошью
в последний раз. Все запасы вина хранились у него в подвале.

Кресс заснул сытым, хотя не съел ни кусочка за весь день. Ужасный
голод исчез без следа. Прежде, чем кошмары взяли над ним власть, он
задумался, кого бы пригласить завтра.

Утро выдалось сухое и жаркое. Кресс открыл глаза и увидел на шкафу
песочника. Он сжал веки, надеясь избавиться от кошмара, но это был не сон.
Кресс уставился тупым взглядом на белое чудовище.

Он смотрел так минут пять, пока в конце концов у него не появилась
мысль, что тут что-то не так. Песочник не двигался. Естественно, песочники
могли пребывать в неподвижности, но не так долго. Тысячу раз он видел, как
они умели ждать и наблюдать. Однако, всегда можно что-то уловить: судороги
ног, сжатие клешней, волнение нежных усиков.

Песочник на шкафу полностью окаменел.

Кресс встал, сдерживая дыхание, не осмеливаясь надеяться на чудо.
Неужели он мертв? Неужели это возможно? Он прошел в другую часть комнаты.

Глаза песочника почернели и остекленели. Он, казалось, опух и гнил
изнутри, а освобождающиеся газы раздували фрагменты панциря.

Кресс коснулся его дрожащей рукой.

Песочник казался теплым, даже горячим и температура постоянно
повышалась. Но он не двигался.

Кресс убрал ладонь, а за ней отвалилась, как бы оторвалась, часть
белого экзоскелета. Открытая белая кожа казалась менее твердой.
Пульсировала, распухая от нарастающего жара.

Кресс попятился и выбежал из комнаты.

В холле лежало три песочника. Они ни чем не отличались от того, что в
спальне.

Сбегая по лестнице, он был вынужден перескакивать через лежащие на
ступенях белые фигуры. Ни одна их них не двигалась. Они заполнили весь
дом, мертвые, подыхающие, погруженные в летаргию... Кресса это не
волновало. Самое важное, что они не двигались.

В своем глиссере он нашел четырех. Выкинул их по очереди. Как можно
дальше. Проклятые чудовища. Вскочил внутрь своего глиссера и уселся на
половину съеденном, порезанном кресле и нажал на стартовую пластину.

Ничего.

Он снова попытался. Еще раз. Ничего. Что-то не в порядке. Это все
таки его машина. Он должен стартовать. Кресс не понимал, почему не
трогается с места.

Он вышел наружу и осмотрел глиссер, ожидая самого худшего. И не
ошибся - песочники разорвали антигравитационную сеть. Он - в ловушке. Все
еще в ловушке. Осоловелый, Кресс потащился обратно домой. Он вошел в свой
домашний музей и снял со стены древнюю секиру, висевшую рядом с тем мечом,
который он когда-то испробовал на Кэт м`Лейн. Взялся за дело. Песочники не
двигались даже тогда, когда он разрубал их на мелкие кусочки. Кресс
уничтожил двадцать штук, прежде чем понял бессмысленность того, что
делает. Они не имели никакого значения, а кроме того, их было слишком
много. Он мог работать таким образом весь день и всю ночь, и не добиться
при этом никакого результата.

Ему необходимо спуститься вниз и использовать секиру против матки.

Решительным шагом Кресс двинулся вниз по лестнице. Когда двери
подвала оказались перед ним, он остановился как вкопанный.

Дверей не было. Стены вокруг них оказались съеденными. Отверстие
выросло в два раза и округлилось. Яма, и ничего более. Не осталось и следа
того, что над пропастью существовали когда-то двери.

Из отверстия исходил мерзкий, удушающий смрад.

Влажные, окровавленные, покрытые пятнами бурой плесени стены. Но
самое ужасное было в том, что они дышали...

Кресс вжался в угол и почувствовал, как выдох этого монстра обдувает