дороги.
был пуст. Я увидел только кусты, заросшую травянистую площадку и
нарушаемую каплями дождя поверхность садового пруда.
могла быть Джейн.
присутствие. Я повернулся к саду и, моргая глазами под лупящими каплями
дождя, пытался все же понять, в чем заключается разница.
силуэт от 1860 года, слегка неухоженный вид, окна с ромбоидальными
стеклами, оправленными в свинец, каменные парапеты, вьюнок, оплетающих
двор. Дом построили на фундаменте более старого дома, и старый каменный
камин, который теперь стоял в библиотеке, носил дату "1666". Но сегодня,
слушая, как дождь лупит по позеленевшей черепице и оконная рама беспокойно
поскрипывает на ветру, я начал жалеть, что не выбрал себе более уютного
жилища, лишенного этой мрачной атмосферы кающихся призраков и
воспоминаний.
тяжелые тучи висели теперь прямо над домом. Дождь усилился, желоба и
водостоки хихикали как стадо демонов. Меня охватило морозящее кровь в
жилах предчувствие, что мой дом посещается каким-то духом, который не
имеет права появляться на земле.
промочил мне волосы и лупил по лицу, но прежде чем войти внутрь, я должен
был увериться, что мой дом пуст, что в него не забрались хулиганы или
взломщики. Я так себе это объяснял. Я продрался через заросший сорняком
сад к окну салона и заглянул внутрь, прикрывая глаза ладонью, чтобы лучше
видеть его внутренность.
камина. Моя чашка стояла на полу, там, где я ее оставил. Я вернулся к
парадному входу и прислушался. Капли дождя падали мне за шиворот плаща.
Через тучи пробился луч света, и поверхность садового пруда на мгновение
заблестела, как будто усыпанная серебряными монетами.
проехал на шевроле один из моих соседей. Это был Джордж Маркхем, живший у
Аллеи Квакеров под номером семь со своей женой-калекой Джоан и множеством
истерических лающих карликовых псин. Он опустил стекло и выглянул из
машины. На его шляпе был пластиковый чехол от дождя, а на его очках
поблескивали капельки воды.
желобов протекает.
продираясь сквозь грязь.
ночью? Около двух или трех часов утра?
по дороге. А почему тебя это так интересует?
так мерзко со своим здоровьем только потому, что Джейн уже нет. Может,
немного позже заскочишь к нам поиграть в карты? Старый Кейт Рид наверняка
появится, если приведет в порядок свой ржавый тарантас.
вернулся под дверь. Ну, подумал я, не буду же я стоять тут целую ночь. Я
провернул ключ в замке и толкнул дверь, которая как всегда запротестовала
протяжным скрипом. Меня приветствовала темнота и знакомый запах дыма и
старого дерева.
Здесь никого не было, кроме меня. Джейн уже больше месяца не было, и хотя
я не хотел об этом и думать, но вынужден был постоянно помнить это, все
время вспоминать ее последние секунды жизни, как в этих автомобильных
катастрофах, часто показываемых по телевизору, где безвольные манекены
вылетают через переднее стекло. Только что манекенами не были ни Джейн, ни
наш еще не родившийся ребенок.
совершенно так, будто кто-то во время моего отсутствия немного переставил
мебель. Сначала я подумал; черт, я был прав, сюда кто-то вломился. Но
часы, стоявшие в холе, все еще тикали с тошнотворным однообразием, а
картина XVIII века, изображающая охоту на лис, все еще висела на старом
дубовом валике. Джейн подарила мне эту картину на Рождество; такая
сентиментальная шуточка, для лучшего напоминания об обстоятельствах, при
каких мы с ней встретились. Помню, как в этот день я хотел поиграть ей на
охотничьем роге, только ради петушиного хвастовства, но смог лишь
затрубить громко, бессмысленно и страшно неэлегантно, как будто пернул
гиппопотам. До сих пор я еще слышу ее веселый смех.
сухую одежду. Меня постоянно преследовало неприятное ощущение, что кто-то
здесь был, что кто-то касался моих вещей, брал их в руки и откладывал на
место. Я был уверен, что положил расческу на стол, а не на ночной столик.
А мой будильник остановился.
себе остатки "Шивас Регал". У меня было намерение купить бутылку чего-то
покрепче в Салеме, но из-за Эдварда Уордвелла и всей аферы с картиной
совсем забыл зайти в магазин. Я проглотил виски одним глотком и пожалел,
что его больше нет. Может, позже, когда закроется дырка в небе, я пройдусь
в Грейнитхед и куплю пару бутылок вина и несколько порций готового обеда,
например, лазаньи. Я уже не мог даже смотреть на эскалопы Солсбери, даже
под угрозой пыток. Эскалопы Солсбери - наверняка самая отвратительная и
невкусная еда во всей Америке.
две особы разговаривали обо мне вполголоса. С минуту я сидел неподвижно и
вслушивался, но чем больше я напрягал слух, тем выразительнее я слышал
лишь шум ветра или звон воды в желобах водостока. Наконец я встал, вышел в
холл с пустым стаканом в руке и закричал:
ветра и отдаленный шум моря. "Извечный шепот все звенит на покинутых
берегах морей". Снова Китс. Я чуть не выругал Джейн за ее Китса.
лампой, которая когда-то висела в каюте капитана Генри Принса на корабле
"Астроя II", находился столик, скрытый под письмами, счетами и каталогами
аукциона прошлого месяца. На парапете окна стояло пять или шесть
фотографий в рамках. Джейн в день получения диплома, Джейн и я в саду
перед домом, Джейн с родителями, Джейн и я перед гостиницей в Нью
Хемпшире; Джейн, щурящая глаза в зимнем солнце... По очереди я брал их в
руки и с грустью рассматривал.
иначе, чем я помнил. В тот день, когда я сфотографировал Джейн в саду, я
был уверен, что она стояла на тропинке, а не на травяной площадке -
особенно потому, что она недавно купила себе новые замшевые туфельки цвета
вина и не хотела их испортить. Кроме того, я заметил что-то еще. В темном
оправленном в свинец стекле окна, как раз почти в пяти или шести футах за
спиной Джейн, я заметил удивительное, светлое пятно. Это могла быть лампа
или обычное отражение света, однако это пятно до беспокойства напоминало
бледное женское лицо с впавшими глазами, которое мигнуло в окне так
быстро, что аппарат не успел его четко зафиксировать.
внимательно обследовал фотографию, но так и не смог установить, чем
являлось это пятно.
что на всех снимках люди и предметы были смещены. Незначительно, но
заметно. Например, я сделал когда-то фотографию Джейн около памятника
Джонатану Поупу, основателю пристани Грейнитхед и "отцу торговли чаем". Я
был уверен, что когда в последний раз смотрел на эту фотографию, Джейн
стояла справа от памятника, а теперь она находилась слева от него.
Фотография не была перевернута во время воспроизведения, поскольку надпись
"Джонатан Поуп" воспроизводилась как следует, слева направо. Я поближе
присмотрелся к фотографии, потом отвел ее от глаз подальше, но так и не
заметил никаких подозрительных следов. Кроме изменившегося положения Джейн
я открыл еще один беспокойный факт, как будто кто-то пробежал там и
отвернулся в ту секунду, когда делалась фотография. Это могла быть женщина
в длинном коричневом платье или длинном коричневом плаще. Ее лицо
получилось на фотографии смазанным, но были видны темные ямы глаз и
невыразительная полоса губ.
меня до такой степени, что у меня появились галлюцинации и я постепенно
сдвигался по фазе, или дом на Аллее Квакеров был безумным, его заселило
чье-то ледяное присутствие, какая-то могучая, чужая и сверхъестественная
сила.