было рассчитывать в это время года, и он издавна угощался ими. Нейл
остановился и отбросил последнюю горсть, будто обжегшись. Он не знал о
таких вещах, не мог знать! Он снова сел на землю, обхватил руками колени и
опустил на них голову. Его тело свернулось в клубок, словно хотело опять
вернуться в небытие, в забвение. Может быть, если он заснет, то проснется
по-настоящему, в своем обычном виде? Но когда он снова поднял голову, то
почувствовал себя живым и проворным, его ноздри раздувались, ощущая
знакомые запахи, уши насторожились и указывали на источники звуков.
мягкие тени не мешали видеть. Нейл видел каждую жилку на листьях - такого
зрения у него никогда не было! Он легко пошел, мягко и уверенно ступая.
смотреть из-за кустов: нос сказал ему, а уши уловили звук жадно жующих
зубастых челюстей. А поодаль, на ветке дерева, распластался кикфин, с
любопытством поглядывая на Нейла. Берфонд, кикфин. Нейл с удивлением
повторял эти слова тихим шепотом. А в мозгу рисовались образы живых
существ, которых Нейл никогда, конечно, не видел.
другая часть Нейла. - Что такое бластер? Его руки скользнули по голове,
прижали чудовищные уши. Берфонд - бластер... Воспоминания, чужие для
разных половин его мозга, боролись между собой.
Мелани... Диппл... Янус... проданный Козбергу... участок... все правильно.
Он должен уйти отсюда, уйти к людям.
деревья росли гуще и гуще, и он повернул обратно к открытому пространству
ручья. У него не было ведущей тропы, но была цель. Должны же деревья
где-то кончиться. Было открытое место, и там были люди, люди его
собственной породы. Это просто горячечный сон, бред, и Нейл должен
доказать это!
на то, что они обоняли, слышали и видели, а Нейл Ренфо совершенно в этом
не участвовал. Его паническое бегство замедлилось, когда он больно
ударился о дерево. Его прерывистое дыхание стало успокаиваться, он снова
поднял голову и отогнал дрожь и страх. Легкий шепот ветерка в листве,
тепло... Тот же ветерок гладил его ласково по голой груди и плечам, и к
нему пришло ощущение, что все хорошо, все правильно, так и надо жить.
Будто он тоже пустил корни в землю под ногами, поднял качающиеся
ветви-руки к небу в знак родства с миром леса.
узкие листья с низко наклонившейся ветки, растер их в руках и глубоко
вдохнул их запах. В голове прояснилось, усталость ушла, появилось легкость
и нетерпение.
прорубленную полосу. где поселенцы вели войну с диким лесом. Обломанные
ветви, увядшие листья... Ноздри Нейла задвигались в спазме отвращения, он
зажмурился, не замечая этого. Запах смерти, разложения там, где этого не
должно быть. И еще один противный запах - запах чужой жизни.
рвали его ноги, когда он продирался. И вот он очутился на краю поля, где
пни еще стояли, как безобразные монументы смерти, напавшей на них
несколько дней назад. Нейл зарычал на это разорение, в нем поднялось
нежелание идти дальше по открытому месту.
на них. Вероятно, это участок Козберга. Можно ли рискнуть подойти ближе?
Придется. Он человек, а там были люди. Если он увидит их, поговорит с
ними, он будет знать, что глаза его обманули там, в водном зеркале, что он
вовсе не такой, каким себя увидел.
столько потому, что понимал, к чему может привести это действие, а скорее
инстинктивно, и этот инстинкт был совершенно чужд Нейлу Ренфо. Он шел
бесшумно, ставя ноги с бесконечной осторожностью, и перебегал, согнувшись,
от одного укрытия к другому - глубокая разведка во владениях врага.
усиливалось по мере приближения к усадьбе. Он был еще в поле, когда тишину
прорезал лай - собаки! Это был их военный клич. Каким-то образом Нейл знал
- будто не собаки лаяли, а люди стреляли и кричали - что он, Нейл, являлся
дичью. Значит, он в свое время правильно догадался - на участках держали
четвероногих охотников на сбежавших рабочих.
выпускались, поскольку они могли увлечься охотой, убежать в лес и не
вернуться. По ночам собаки охраняли усадьбу внутри ограждающей ее стены.
вырисовывающегося в ночном небе. Там было одно место, где ловкий человек
мог влезть на внешнюю стенку и заглянуть в окно верхнего этажа, не
спускаясь во двор. Нейл должен был это сделать. Зачем? Этого он не мог
себе объяснить.
его рука не уперлась в стену дома. Он прыгнул, не зная, что это движение
окажется куда более эффективным, чем когда-либо мог добиться Нейл Ренфо.
что деревья могли бы жить и радоваться жильцам? Нет, эта порода
обязательно должна убивать, пользоваться мертвыми, наваливать их вокруг
себя до тех пор, пока от их берлоги не понесет вонью разложения, как из
норы хищного келрока!
желудок протестовал. Нейл скорчился перед открытым окном и заглянул в
освещенную комнату. Он дернулся и почти не потерял равновесие. Там... там
существа, даже два! Они были чудовищами, такими же ужасными, как запах их
мертвых логовищ!
телом, но и разумом. Разглядывая их, Нейл мог теперь, сам не понимая, как
видеть их несчастные мысли, их ограниченность, и обе части его
собственного разума безжалостно отталкивали это.
исказился в истошном крике, пронзительном, бессмысленном.
его как раз тогда, когда он возмутился и отказался от родства с этими
образцами расы. Он бежал от вони мертвых деревьев и от тех созданий, что
делали в них свои логовища. Он держал путь к лесу с его чистыми убежищами.
усталый, задыхающийся, все еще слыша остервенелый лай собак. Жители
участка пустили собак по его следу. Его спасло только то, что они держали
собак на поводках. Однако, судя по звукам, они не пошли дальше
расчищенного места. Может, они решили дождаться утра? А что, если они
преодолеют свою ненависть к лесу и либо пойдут по его следу, либо спустят
собак с поводков? Не лучше ли уйти в лесные глубины? Уйти дальше и
оставить свое племя... Его племя?
Отвращение к участку было столь же реально, как горячечный жар, как
головная боль. Он не может идти к этим людям и заявить о родстве с ними, и
никогда не пойдет.
- и внутри, и снаружи. Он больше не был Нейлом Ренфо. Хотя он сейчас и не
видел собственного отражения в воде, но заглянул внутрь себя и понял, что
его мозг изменился так же, как тело.
кто или что был Айяр: его настоящим домом был лес, его странные
воспоминания приходили к Нейлу отрывочно, кусками. Он должен найти Айяра.
или мысленно? Этого Нейл не знал. Он должен был идти в единственном
направлении, в котором был уверен - назад к тому озерцу, где он впервые
увидел отражение чужого лица.
новая личность захватывала его, брала верх над мозгом Нейла. Он
остановился и дернул шнурки тяжелых ботинок, висевших грузом на его ногах.
Обувь должна быть совершенно другой - из кожи берфонда, хорошо
прилегающей, высотой до колен, охотничьи сапоги, в которых чувствуешь
каждую неровность почвы, а не эти неуклюжие покрышки, что замыкают ноги в
тюрьму. Он раздраженно подергал брюки. Это тоже не такое - бесформенное,
грубое. Зеленовато-серый шелковистый материал, ласкающий тело - скрученная
паутина кладется на ростки стесса, и все вместе прессуется, чтобы высохло
и выдержалось - вот настоящая одежда для леса. Ифткан... Но ведь здесь
были Ларши. Нейл наткнулся на дерево, остановился и потер голову. Нет
ясной памяти, одни обрывки, отдельные странные сцены. Горсточка людей,
похожих на него, охваченных отчаянием, защищается среди деревьев, тех
деревьев, в которых живет, и умирают по одному перед ордой дикарей... Орда
рассыпается, крушит все... Каким-то образом он знал, что это был конец его
племени.
идет. Он должен придти к озерцу.
вспотевшее тело. Узкий ручеек из озерца побежит к реке... и за реку. Нейл
глубоко вздохнул. За рекой Ифткан, высокий, прекрасный, с серебряными
поющими листьями, деревья-башни Ифткана!
охватила его. Ноги болели - наверное, не надо было сбрасывать с них те
сковывающие покрышки, но он просто не мог больше выносить их
прикосновения. Он опустил ноги в воду, и вода пошла рябью вокруг них,
Верещагин Олег
Андреев Николай
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Смит Кордвейнер