которого были изогнуты и освещались неверным светом. По правде говоря, он
увидел только часть прохода, по которому должна была пройти чернь. И в тот
момент, когда по этому проходу двинулся Юлий, в обрамленном далеком
пространстве появился сам Акха - высоко над головами людского сборища.
него, чудовищный дух тьмы внезапно обрел зримые черты.
Акха, который стоял, огромный и недоступный, с гневом во взоре. Его
невидящие каменные глаза видели все. С губ его стекало презрение.
задрожали и могучий голос внутри него, голос, совершенно непохожий на его
собственный, воскликнул:
позволь мне быть твоим слугой!
звучал другой, более трезвый. Он говорил:
проникнуться, поклоняясь Акхе.
противоречия не уменьшалась, когда они вошли в помещение и высеченный из
камня бог стал виден лучше. Нааб говорил:
и Землей.
последовали выступления борцов, в которых принимали участие люди и фагоры.
Причем у последних рога были ампутированы. А затем началась стрельба по
летучим мышам, и Юлий, отбросив на время свои благочестивые мысли, стал с
интересом наблюдать. Он боялся летучих мышей. Высоко над головой потолок
Река был унизан пушистыми тварями, которые размахивали своими крыльями в
перепонках. Лучники выходили на арену и по очереди выпускали в летучих
мышей стрелы, к которым были прикреплены шелковые нити. Пораженные
стрелами мыши падали вниз и служили трофеями счастливцам.
охватывающее ее шею и свободными складками падающее вниз. Натягивая лук,
она тщательно прицеливалась и сбивала одну мышь за другой. Волосы у нее
были длинные и темные. Звали ее Искадор. Толпа бурно ее приветствовала и
казалось, никто больше не радовался ее победе, чем Юлий.
фагоров. Кровь и смерть заполняли арену. И все это время, даже когда
Искадор натягивала свой лук, изгибая свой прелестный стан, даже тогда Юлия
не покидало ощущение радости от обретения чудесной веры. Он как должное,
принял наполнившую его сумятицу чувств, которая должна была уступить место
спокойной вере, приходящей вместе с умудренностью жизни.
Старшие рассказывали о двух часовых в небе, и о том, как люди однажды
оскорбили Бога Небес, имя которому было Вутра. И поэтому Вутра перестал
обогревать землю своим теплом. Сейчас часовые ждали того момента, когда
Вутра вернется, чтобы снова с любовью посмотреть на землю: может, люди
стали вести себя лучше. И если бы он убедился, что дело обстоит именно
так, он положил бы конец этим холодам.
дикари. Если бы это было не так, разве позволил бы его отец утащить себя
фагорам? Да, в сказаниях должно быть зерно истины. Поскольку здесь, в
Панновале, существовал более аргументированный вариант сказания, Вутра
оказался просто мелким божеством. Но он был мстителен, и в небесах ему
жилось свободно. И именно из небес исходила опасность. Акха был великим
земным богом, правившим в подземелье, где человек чувствовал себя в
безопасности. Двое часовых не были благосклонны к людям; поскольку они
находились на небе, то они принадлежали Вутре и они могли напасть на
человечество.
И Юлий с удовольствием стал повторять про себя то, что раньше заучивал так
неохотно, устремив при этом свой взгляд на Акху.
сказал, что обратился в новую веру.
обрюзгшее лицо.
мое сердце открыто.
ногам священника, рыдая от охватившей его безумной радости.
священником, как и ты.
переходов. Он уже не чувствовал себя подобно заключенному, брошенному во
мрак подземелья. Он находился в благословенном месте, защищенном от всех
жестоких стихий, которые сделали его дикарем. Он понял, какое это
блаженство - жить в теплом полумраке, без восходов и закатов, без дней и
ночей, без свежего дыхания ветра...
В течение столетий пещеры украшались росписями художников, резьбой по
камню, причем многие фрагменты повествовали о жизни Акха и тех битвах, в
которых он принимал участие, а также о будущих сражениях, которые он будет
устраивать, когда люди поверят в его силу. Там, где картины стерлись,
поверх их были написаны новые. Художники постоянно были за работой, часто
с опасностью для жизни взгромоздившись на леса, которые, подобно скелету
какого-то мифического длинношеего животного, поднимались вверх, к самой
кровле.
вечному полумраку, что он мог замечать любое изменение лица своего друга.
Когда Киале, не говоря ни слова, шагнул вглубь своей лавки, Юлий
последовал за ним.
говорить об этом... Послушай меня: Панновал уже не тот, каким он был,
когда я был мальчишкой и босиком бегал по его базарам. Я не знаю, что
случилось, но мира уже нет. Все эти разговоры о грядущих переменах, на мой
взгляд, ерунда. Даже священники принялись за это дело, с пеной у рта
доказывая необходимость перевоспитания и самоусовершенствования. По-моему,
от добра добра не ищут. Понял, что я хочу сказать?
советовал тебе становиться им именно сейчас. Священники начинают проявлять
строптивость. Я слышал, что сейчас в Святилище казнят
еретиков-священников. Лучше тебе оставаться у меня учеником и заниматься
своим делом. Понял? Я желаю тебе только добра.
какая-то надежда. Я думаю, что положение должно измениться. Я тоже хочу
стать другим, но пока не знаю - как.
сообщил о намерениях Юлия своей жене. И когда вечером Юлий вернулся в свою
комнату, на пороге появилась Туска.
посвящен в сан священника, то для тебя не будет существовать никаких
запретов. Ты сможешь запросто бывать и в Святилище.
правителей Панновала, ничего не знают о твоем сыне?
ничего не скажу. Я боюсь повредить остальным членам семьи.
Акунин Борис
Пехов Алексей
Орловский Гай Юлий
Майер Стефани
Афанасьев Роман
Шилова Юлия