который обеспечивает мне доступ к Национальному банку данных. И это моя
кабина для голосования. Мне даже не пришлось регистрироваться, когда я
достиг совершеннолетия: компьютеры сделали это автоматически. Участвуя в
выборах, я голосую с помощью этого аппарата, и компьютеры присоединяют мой
голос ко всем другим. И о мошенничестве не может быть и речи. Все честно:
один голос за один заработанный доллар.
адмирал.
есть должнократы и бюрократы, решают, кого выдвинуть кандидатами. Это
всегда люди из их рядов. Так что практически без разницы, за кого я
голосую: получается все одно и то же. Предположим, я захочу стать
президентом Соединенных Штатов. Что мне придется для этого сделать?
один голос за один заработанный доллар? Живу я на НПН. Но даже зарабатывай
я прилично, у меня все равно будет слишком мало голосов по сравнению,
скажем, с вами.
смело можем утверждать, что вы всеми силами стараетесь изменить свой
теперешний статус.
хоть официально имеет на это право. Вслух он своих мыслей высказывать не
стал.
Соединенных Штатах кажется неопытному глазу куда как прочной. Однако
должен вам сказать, что имеются, назовем их так, поползновения, угрожающие
катастрофой всему, что было достигнуто на пути к прогрессу за последние
несколько десятилетий. Вы, будучи сыном профессора Бадера, очевидно,
знакомы с термином "классовая борьба"?
рабовладельцем, между крепостным крестьянином и феодалом, между феодалом и
зарождающимся средним сословием. При классическом капитализме пролетариат
вел классовую борьбу с буржуазией. Но в эпоху должнократии, Бадер, все
обстоит не так просто.
представления, что они все от него хотят.
пролетариат, в старом смысле этого слова, исчезает, Бадер, исчезает почти
полностью. Автоматизация - ультраматизация, как теперь модно говорить,
практически устранила со сцены "голубые воротнички". Уже вскоре после
второй мировой войны "белые воротнички" сначала догнали "голубых", а потом
оставили их по своему количеству далеко за спиной. Такие профессии, как
шахтер, рыбак, охотник, лесоруб, крестьянин, устарели. Все первичные,
добывающие, и вторичные, перерабатывающие, отрасли промышленности были
автоматизированы. Всю же ручную работу, которая там осталась, выполняют
ныне не пролетарии с грязными ладонями, а ученые, инженеры, техники -
короче говоря, должнократы. Им хорошо платят, они интеллигентны, зависимы
- и социально безопасны.
владельцев, то я, Бадер, скажу вам следующее: вот уже двадцать лет, как ни
в одной из ста крупнейших корпораций страны не было ни единой забастовки,
и не похоже на то, что в ближайшие двадцать лет хоть одна да произойдет.
четвертой руки. Первые связаны с обслуживанием перерабатывающих и
добывающих отраслей, вторые - с обслуживанием первых. Сегодня, Бадер, нет
профессий важнее, ибо это - управление государством, во всех смыслах,
обучение и так далее, включая сюда благотворительные частные организации.
угрожает.
Прогрессивные технологии, применяемые повсеместно в нашем
компьютеризованном мире, заставили многих и многих бывших пролетариев уйти
с работы и сесть на негативный подоходный налог. Нынче борются не за
укороченный рабочий день, повышение зарплаты или дополнительные льготы.
Все, за что сегодня сражается обычный средний гражданин - вернее, не
сражается, а выпрашивает, - это большая сумма НПН.
великосветского шалопая, в выражении лица которого вдруг проступило нечто
волчье. Вне всякого сомнения, они согласны со словами Джона Кулиджа. Рекс
снова перевел взгляд на директора ВБР.
группы - можно, если хотите, назвать их классами. Быть может, этот
конфликт не на поверхности, но он существует, Бадер, он существует. И
угрожает нашему образу жизни.
сути дела, однако он все еще не представлял себе, что же это может быть.
управленческим классом, которые просто необходимы для существования нашей
нынешней социально-экономической системы. Во-вторых, мы имеем класс
владельцев, который, хотя в его руках находятся в основном акции наших
основных корпораций, наших транскоров, уже не в силах напрямую управлять
компаниями и фирмами. В-третьих, мы имеем государственных служащих вроде
меня и других здесь присутствующих. Как по-вашему, Бадер, кто сегодня в
мире является крупнейшим работодателем?
какой-нибудь другой транскор.
Соединенных Штатов, либо правительство Советского комплекса. Точнее
сказать не могу, потому что не знаю сам. Подобная ситуация начала
складываться, если мне не изменяет память, во время президентства
Рузвельта. Казалось бы, после второй мировой войны все должно было стать
по-прежнему, но этого не произошло. Через двадцать лет после окончания
войны число государственных служащих без учета учителей и военных
составляло десять миллионов человек. С передачей же в ведение федерального
правительства всех вопросов пенсионного обеспечения, страхования,
социальной безопасности и с установлением гарантированной ежегодной
зарплаты - негативного подоходного налога - количество таких людей еще
больше увеличилось.
столь многого. Никогда еще общество не ощущало себя в такой безопасности.
Здесь интересы должнократии и федерального правительства пересекаются. В
этом заинтересованы акционеры наших крупнейших корпораций. Они и сами
трудятся, кто на должнократию, кто на правительство, вернее, сотрудничают
с ними. Но за этим внешним благополучием, Бадер, скрывается серьезный
конфликт. Именно из-за этого мы вас сюда и пригласили.
сохранении статуса акционера. Они считают, что это только мешает делу.
хотят распространить влияние должнократов даже на такие области, как
образование, почта и управление автоматическими сверхскоростными шоссе.
на территорию Советского комплекса и связаться с их тамошними коллегами.
Эта попытка обречена на провал. Наша великая нация будет существовать и
далее и не соблазнится утопическими бреднями о грядущем якобы миропорядке.
Однако наш долг - следить за Фрэнсисом Роже и его подручными. Они
стремятся нарушить равновесие, в котором пребывает общество. Остановить их
- наш патриотический долг.
всех контактах, которые смогу установить в Советском комплексе?
соответствующее вознаграждение. Не упустите свой шанс, мой мальчик.
наконец: я отказался от этой работы и не собираюсь менять своего решения!