видел в конце коридора, разгорался все ярче.
меча. - Вам следует покинуть замок. Немедленно.
корабле без руля? С черной рваной тряпкой вместо паруса? С волчьим
черепом, приколоченным к носу корабля? Зачем вы сюда прибыли? Кто вас сюда
прислал?
этом.
спокойствие бессилия и отречения, холод отчаянного бесчувственного
бессилия. На сей раз это было спокойствие стальной непоколебимой воли.
Нет, мне нельзя было ее потерять. Ни за что. Любой ценой!
которые не привыкли к дневному свету.
вопрос. Вопрос - зачем?
я знал, что это говорит совсем не он. - Подобная легенда была бы ненужной
и вредной. Ненужным безумием стала бы берилловая гробница и терновник, что
произрастая из нее, оплетает другую гробницу, из халцедона. Мы не желаем
подобных гробниц. Мы не желаем, чтобы история Тристана и Изульт осталась
среди людей, чтобы она стала образцом и примером, чтобы она когда-нибудь
повторилась. Мы не допустим, чтобы где-нибудь когда-нибудь двое молодых
людей сказали друг другу: "Мы будто Тристан и Изульта".
смущало умы, предназначенные для высших стремлений и дел. Чтобы это нечто
делало слабыми руки, обязанные ломать и убивать. Чтобы смягчало характер
призванных править стальной рукой. А более всего, Бранвен, мы не допустим,
чтобы то, что соединяло Тристана и Изульт, перешло в легенду, как
торжествующая любовь, любовь, преодолевающая трудности, соединяющая
влюбленных даже после их смерти. Вот почему Изульт из Корнуэлла должна
умереть далеко отсюда, соблюдая приличия, при родах, производя на свет еще
одного отпрыска короля Марка. А Тристан, если ему удалось подло улизнуть
до нашего прибытия, должен лечь на дно моря с камнем на шее. Или сгореть.
Да, лучше бы ему сгореть. А замок Кархаинг должен сгореть вместе с ним.
Сгореть сейчас, до того, как корабль из Тинтагель войдет в залив. И так
оно и случится. Вместо берилловой гробницы - смердящее пожарище. Вместо
прекрасной легенды - отвратительная правда. Правда о самолюбивом
ослеплении, о дороге по трупам, о растоптанных чувствах других людей, о
зле, причиненном им. Бранвен? Ты хочешь встать на нашем пути, пути
воителей за истину? Повторяю, не мешай нам. Мы ничего не имеем против
тебя. Мы не хотим убивать тебя. Да и зачем? Ты сыграла свою роль, может
быть, и не слишком почетную, а теперь - иди прочь. Возвращайся на берег.
Там тебя ждут. Это касается и тебя, рыцарь... Как звучит твое имя?
особенного мне не открыл. Да, действительно, руки и глаза выдавали их
намерения. Ибо в глазах их были жестокость и решительность, а в их руках
были мечи. Вот только у меня не было меча, предложенного к услугам Изульт
Белорукой. "Что же, - подумал я. - Бывает. В конце концов, что тут такого,
погибнуть в бою? Разве это в первый раз? Я Моргольт. Моргольт, ставший
Решением".
Постанывая от усилий, он бросил мне через весь зал мой громадный двуручный
меч. Марджадок прыгнул на меня, подняв свой меч для удара. На какое-то
мгновение в воздухе повисли оба меча - Марджадока и тот, что летел в мои
протянутые руки. Казалось, что мне не удастся схватить его первым. Но мне
удалось.
вонзился наискось, до линии, разделяющей цвета у него на гербе. Я
повернулся в другую сторону, опуская меч, и Марджадок упал под ноги тем
троим, что бежали ко мне. Аноэт споткнулся о тело и мне представилась
возможность расколоть ему череп. Что я и сделал.
крутясь юлой, с вытянутым мечом. Им пришлось отскочить, так как мой меч
был на добрый локоть длиннее, чем у них. Пригнувшись, я ударил Гвидолвина
в бедро и почувствовал, как клинок раскалывает кость. Дегю замахнулся на
меня, нападая сбоку, но поскользнулся в кровавой луже и грохнулся на
колено. В его глазах были испуг и мольба, только во мне не нашлось
жалости. Впрочем, я и не искал жалости. Прямой колющий удар двуручным
мечом с близкого расстояния отбить невозможно. Если нет возможности
отскочить, то клинок входит на две трети, до самых железных зубьев,
которые специально для этого и сделаны на клинке. И он вошел.
Я не чувствовал в себе ничего. Совершенно ничего.
уходящего испуга.
по волосам, и посмотрел на капеллана, который опустился на колени возле
умирающего Гвидолвина.
Или он был здесь все время? Ну, а если он был здесь все время... то кем он
был? Кем он был, черт подери?
умирающим. - ...et lux perpetua luceat ei...
Белорукая не могла сделать это ни в каком другом месте, как не на каменном
полу, у канавки, по которой стекала вода. Теперь эта канавка по всей длине
поблескивала темным свернувшимся багрецом.
спасти, даже если бы ее нашли пораньше. Сначала вдоль предплечья, а потом
поперек запястий с внутренней стороны. Накрест.
корабль без руля отходит от берега. Без нас. Без Моргольта из Ольстера.
Без Бранвен из Корнуэлла. Но не пустой.
на века, на целую вечность сохранится белизна твоих рук.
желания разговаривать с ним. Ни с ним, ни с кем-либо, кто мог находиться
на борту корабля, что прибыл из Корнуэлла, из Тинтагель. Для нас легенда
уже закончилась, и нам было неинтересно, что с ней сделают менестрели.
постоянно. Перед нами была дорога. Дорога через дюны, к тому самому
берегу. Мне не хотелось думать, что будет дальше. Это уже не имело
значения.
люблю тебя, хочешь ты этого или нет. Хочу ли я этого или нет. Это, как
болезнь. Как немочь, что отнимает возможность свободного выбора и топит
меня в бездне. Я заблудилась в тебе, Моргольт, и уже никогда не отыщу себя
такой, как была. А если ты ответишь на мою любовь, то тоже заблудишься,
пропадешь, погрузишься в бездну и уже никогда не найдешь старого
Моргольта. Потому хорошенько подумай, прежде чем отвечать.
орал и ругался по-валлийски, подгоняя грузчиков. Паруса убирали. Паруса...
присматриваясь к парусам корабля. - La maladie, как называют это южане из
глубины суши. La maladie d'espoir, болезнь надежды. Самолюбивая слепота,
причиняющая зло всем вокруг. Я люблю тебя, Моргольт, в самолюбивом
ослеплении. Меня не беспокоит судьба других, которых я нечаянно могу
запутать в мою любовь, обидеть и растоптать. Разве это не ужасно? Но если
ты ответишь чувством на мое чувство... Хорошенько подумай, Моргольт,
прежде чем отвечать...
- La maladie... Что с нами будет, Моргольт? Что с нами станет? Неужели и
нас окончательно соединит лишь куст терновника или шиповника, что вырастет
из берилловой гробницы, чтобы обнять ветвями другую гробницу,
халцедоновую? Стоит ли? Хорошо подумай, Моргольт.
этом. Это было видно по ее глазам, когда она повернулась ко мне.
сделали это. Самым верным способом.