Ассирэ вар Анагыд. - Я особого внимания политике не уделяю, но знаю, что
императорская армия одерживает в войне победы над вашими войсками. Кроме
госпожи Францески и госпожи Танкарвилль, подданной нейтрального королевства,
все остальные дамы представляют враждебные Нильфгаардской империи
государства. Как мне следует понимать слова о солидарности магичек? Как
призыв к измене? Сожалею, но в этой роли я себя не вижу.
проекции. Трисс показалось, что она слышит мурлыканье.
инициатива должна быть абсолютно аполитичной, это наше ochol-ное положение.
Руководствоваться мы будем не интересами рас, королевств, королей и
императоров, а благом магии и ее будущим.
ухмыльнулась, - мы, я думаю, не должны забывать о благосостоянии магичек? А
ведь нам известно, как откосятся к чародеям в Нильфгаарде.
попадем под власть императора, то все мы будем выглядеть так же, как...
опустила глаза. Шеала сделала вид, будто поправляет боа. Францеска закусила
губу. Лицо Ассирэ вар Анагыд не дрогнуло, но покрылось легким румянцем.
докончила Сабрина. - Филиппа, Трисс и я, все мы были на Содденском холме.
Эмгыр рассчитается с нами за то поражение, за Танедд, за всю нашу
деятельность. Но это только одно из сомнений, которые вызывает у меня
декларируемая аполитичность предполагаемого конвента. Означает ли участие в
нем незамедлительное отречение от действительной и, как ни говори,
политизированной службы, которую мы сейчас несем при наших королях? Или же
мы должны будем остаться на своих местах и служить двум господам: магии и
власти?
усмехнулась Францеска, - Я всегда спрашиваю: которая из политик имеется в
виду. Конкретно.
Ассирэ вар Анагыд, глядя на Филиппу.
тоже. Я имею в виду все существующие типы, роды и разновидности политики.
доминирующий. Так что не ведите себя как девчонки, которые через весь стол
тянут к себе блюдо со сладостями. Предложенные Филиппой принципы абсолютно
понятны. По крайней мере мне, а у меня не так уж много оснований считать вас
менее сообразительными. За стенами этой залы можете быть кем угодно, служить
кому и чему желаете столь верно, сколь хотите. Но когда конвент соберется,
мы должны будем заниматься исключительно магией и ее будущим.
Знаю, что проблем множество, что есть сомнения и неясности. Обсудим их при
следующей встрече, в которой все мы примем участие уже не как проекции или
иллюзии, а, так сказать, во плоти. Присутствие будет считаться не формальным
актом присоединения к конвенту, а жестом доброй воли. Возникнет ли вообще
такой конвент, мы примем решение сообща. Мы все. На равных правах.
поставили не случайно.
кандидатку на одно из пустующих пока стульев предложила нам и представила на
следующем сборе госпожа Ассирэ. В Нильфгаардской империи наверняка сыщется
еще хотя бы одна достойная чародейка. Другое место я оставила для тебя,
Францеска. Чтобы ты как единственная чистокровная эльфка не чувствовала себя
одинокой. Третье...
пятое августа, пятый день после новолуния. Встретимся снова на второй день
после полнолуния, дорогие единомышленницы. Через четырнадцать дней.
пустым. Кто будет двенадцатой чародейкой?
таинственно улыбнулась Филиппа. - Через две недели я вам скажу, кто должен
сесть на двенадцатый стул. А потом мы совместно подумаем, как это
осуществить. Вас удивит моя кандидатура и эта особа. Потому что это не
обычная особа, уважаемые коллеги. Это Смерть или Жизнь. Разрушение или
Возрождение. Порядок или Хаос. Все зависит от точки зрения.
***
Тузек вышел вместе со всеми. У него была масса работы, но удержаться он не
мог. Последнее время много чего говорили о Крысах. Прошел даже слух, будто
всех их схватили и вздернули. Однако слух оказался ложным, доказательство
чему демонстративно и не спеша как раз двигалось через всю деревню.
ж, посередь деревни прут...
продашь запросто. А самых лучших себе оставляют...
ног Искриной кобылы. Эльфка тряхнула буйной гривой темных волос, развернула
коня, сильно наклонилась и стеганула собаку нагайкой. Дворняга заскулила и,
трижды перевернувшись в воздухе, шлепнулась в пыль, а Искра плюнула на нее.
Тузек с трудом сдержал проклятие.
медленно едущих по деревне. Тузек и не хотел бы слышать, да приходилось. Не
затыкать же уши. Он знал сплетни и слухи не хуже других, без труда
догадывался, что тот вон, со спутанными, доходящими до плеч соломенными
волосами, который грызет яблоко, это Кайлей, широкоплечий - Ассе, а тот, что
в вышитом полукожушке, - Рееф.
повыше, на гнедом коне, острижена словно после тифа, кафтанчик распахнут,
кружевная блузка просвечивает идеальной белизной, колье, браслет и серьги
брызжут слепящими искрами.
ровно елка на Йуле...
золото...
Пепельные волосы молоденькой бандитки космами выбивались из-под бархатного
берета, украшенного надменно покачивающимся пучком фазаньих перьев. На шее у
нее пылал шелковый платочек цвета мака, завязанный фантазийным бантом.
что ехавший первым Гиселер вдруг придержал коня и ленивым движением кинул
звонкий мешочек к ногам опирающейся на клюку бабки Микитки.
Чтоб ты здоровенький был, благодетель ты наш, чтоб ты...
перебросила правую ногу через луку, полезла в кошель и с размаху сыпанула в
толпу горсть монет. Рееф и Ассе последовали ее примеру, самый настоящий
серебряный дождь обрушился на песчанистую дорогу. Кайлей, хохоча, бросил в
копошащихся над деньгами людей огрызок яблока.
из песка и куриного помета. Он по-прежнему стоял у ограды, глядя на медленно
проезжающих девушек. Младшенькая, та, что с пепельными волосами, заметила
его взгляд и выражение лица. Отпустила руку стриженой, хлестнула лошадь,
боком наехала на него, приперев к забору и чуть не задев стременами. Он
увидел ее зеленые глаза и задрожал. Столько в них было злобы и холодной
ненависти.
бандитка удовольствовалась тем, что приперла Тузека к забору, и поехала за
Крысами, даже не повернув головы.
Фэн Аспрой. Звенели подковы, ржали кони, бряцало оружие. Солтыс и другие
выпытываемые кметы врали, будто нанятые, направляли погоню на ложный след.
Тузека никто ни о чем не спрашивал. И хорошо.
щебетанье двойняшек колесника Згарба, ломкие фальцеты соседских мальчишек. И
голос Миленки. "Играют", - подумал он, вышел из-под поленницы и остолбенел.
через плечо палку на шнурке, изображающую меч. Волосы распустила, к
шерстяной шапочке прицепила петушиное перо, на шею намотала материнский
платочек. С удивительным, фантазийным бантом.
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Сапковский Анджей
Соломатина Татьяна
Березин Федор