было, чтобы он протрезвел. Серьезные дела делаются на холодную голову.
Только так можно сэкономить много сил и избежать многих ошибок.
котором и держалась вся его решимость.
Джимми. - Я продолжаю писать сагу.
что посмотреть. Двенадцать пещер, и все битком набиты. Голова кругом
пошла, когда я увидел все устройства, или как бишь их там. Разумеется, я
не знал назначения ни одной вещи. От одного взгляда на них можно было с
ума сойти; это просто пытка - смотреть и не знать, что к чему. Но Бен
старался догадаться как одержимый, потому что вбил себе в голову, что мы
можем найти устройство, которое поможет нам одолеть Прелесть.
нашли ничего такого, в чем могли бы разобраться. Вы даже представить себе
не можете, что значит стоять в окружении великого множества устройств и
знать, что близок локоть, да не укусишь. Ведь если их правильно
использовать, какие совершенно новые дали откроются перед человеческой
мыслью, техникой, воображением... А мы были совершенно беспомощны... мы,
невежественные чужаки.
снова, а потом еще и еще. На второй день мы нашли штуковину, которая очень
пригодилась для открывания консервных банок, но я совершенно не уверен,
что создавали ее именно для этого. А еще на следующий день мы наконец
разгадали, что один из инструментов можно использовать для рытья
семиугольных ямок, и я спрашиваю, кто это в здравом уме захочет рыть
семиугольные ямки?
Бена надежды не больше, чем у меня, однако он не сдается, так как это
последняя соломинка, за которую надо хвататься, чтобы не сойти с ума.
познавательную ценность. Для него это был всего лишь склад утиля, в
котором мы лихорадочно рылись, чтобы найти какой-нибудь обломок, еще
годный в дело.
культуры все больше поражали мое воображение, и уже казалось, что каким-то
загадочным образом мне стала, ближе вымершая раса, понятнее ее величие и
трагедия, И росло ощущение, что наши лихорадочные поиски граничат с
кощунством и бессовестным оскорблением памяти покойников.
бумаги, и строчил, перечитывал, вычеркивал слова и вписывал другие. Он
вставал, бродил, выписывая круги, или метался из стороны в сторону,
бормотал что-то, садился и снова писал. Он почти не ел, не разговаривал и
мало спал. Это был точный портрет Молодого Человека в Муках Творчества.
стоящее, И когда, он отвернулся, я стащил один листок.
поддался настроению одиночества. Но, поддавшись этому настроению, я пришел
к выводу, что мне не настолько одиноко, как могло бы быть, - казалось,
молчаливость могильных холмов и сверкающее чудо пещер успокаивают меня.
Исчезла таинственность.
разбивающихся о пляж, то ли ночная свежесть.
торжественное и звонкое, но порой опускавшееся до хриплого шепота.
сагу. Голос журчал и, несмотря на убогие слова, в его тоне было какое-то
очарование. Наверно, так древние греки читали своего Гомера при свете
факелов в ночь перед битвой.
"лицо", и даже чуть повернула его вбок, чтобы слуховое устройство не
пропустило ни единого слога, - так человек прикладывает к уху руку, чтобы
лучше слышать.
плохо относились к Джимми. Мы не слушали его, и бедняга вынужден читать
всю эту чушь хоть кому-нибудь. Его душа жаждала признания, а ни от меня,
ни от Бена признания он не получал. Просто писать ему было недостаточно -
он должен был поделиться с кем-нибудь. Ему нужна была аудитория.
слушать.
руке - платочек, белый дамский кружевной платочек.
разумеется, как и подобает даме.
Читал он ей только потому, что ни Бен, ни я не хотели слушать его стихи.
щупальце, которое проникло в люк и выдернуло оттуда Элмера. Зверь
раскачивался на весу.
битком набила фосфатами. Я выпрямила твои вмятины и начистила тебя до
блеска. И что я имею за это? Ты пишешь мне саги? Нет. Ты жиреешь от
довольства. Ты не отмечен печатью величия, у тебя нет ни искры
воображения. Ты всего лишь бессловесная машина!
вращались, и по этому признаку я решил, что он расстроен.
Перед нами, машинами, стоят более высокие цели... более высокие. Перед
нами простирается усеянный звездами космос. Дует ветер дальних странствий
с берегов туманных вечности. Наша поступь будет твердой...
короне из звезд, о пыли разбитого вдребезги времени, устилающей дорогу,
которая ведет в ничто, и все это она позаимствовала из того, что Джимми
называл сагой.
пошел юзом в воду.
аппарель одним прыжком и оказались в своих апартаментах.
крайней мере, не сейчас. Там же город. Мы не можем лететь, пока...
будем странствовать меж звезд. Подвластны нам глубины молчаливые. По
космосу промчимся и вечность грохотом разбудим.
той дряни, которую написал ты.
чувствуешь настоятельной необходимости написать оду родине... и воспеть ее
красоту, ее славу и все прочее своими штампами?
ты никогда не писал.