простых людей. Но, как и прежде, у него не было ни малейшего желания
проникнуть в лабиринты, которыми продвигалась эта сила, которую они
называли Хаосом.
в небо, и этих гор, рожденных рукой человека, насчитывалось несколько
десятков. Здесь были тысячи зданий - старые небоскребы и резиденции
недавней постройки - насчитывавшие более семидесяти этажей, соединенные
между собой на различных уровнях движущимися тротуарами, улицами на
невероятной высоте, подъемно-спускательными трубами - и все это составляло
один гигантский муравейник, который простирался от Олбани на севере до
Трентона на юге, от Маунтауна на востоке до Паттерсона на западе, от
небосвода до уровня земли, который теперь почти ничто не отличало от
десятков уровней, которые возвышались над ним.
степени, что весь город превратился в одно гигантское здание, размерами
превышавшее все разумные пределы, Большой Нью-Йорк, в отличие от своего
предка, остановился на уровне земли.
забытый город, состоящий из заброшенных туннелей старинного метро,
канализационных труб, проходов под Гудзоном древних искусственных пещер,
которые появились еще во времена войны за Независимость. Почти все забытые
Гегемонией, абсолютно забытые Опекаемыми, опускаемые гидами и учебниками
истории, оставленные без присмотра Стражниками, Глазами и Лучами, уже не
упоминавшиеся в картах и планах, эти запутанные лабиринты превратились в
тайную цитадель Демократической Лиги.
тридцать пятой и сто двадцать пятой улиц, в обволакивавшей тьме, которую
время от времени разрезал только тонкий лучик карманного фонаря, Борис
Джонсон с удовольствием смаковал один из тех редких моментов общего
расслабления. Ведь этот подземный город, как и все аналогичные норы,
который человек прорыл под Чикаго, Бэй-Сити, Большим Лондоном, Парижем,
Москвой, Ленинградом и десятками других городов, был единственным шансом
Демократической Лиги. Ведь наверху простиралось царство тотальной
полицейской слежки, Стражников, Глаз и Лучей, проверок личности и так
далее. Когда на поверхности становилось совсем уж плохо, всегда можно было
найти убежище в этом подземном мире.
делали фальшивые документы. Совет Гегемоний был, естественно, в курсе,
однако не представлялось возможным замуровать мириады забытых проходов,
установить Глаза и Лучи в каждом из узких коридоров, которые тянулись под
каждым большим городом, послать патрули в каждый туннель.
находившихся над ним городов, которые рассыпались бы, как карточные
домики.
большой опасности, которая могла бы оправдать невероятную цену их
исчезновения, и именно на этом исключительно экономическом расчете и
покоилась их относительная безопасность, которой пользовались подпольщики.
В данный момент Джонсон подходил к станции Сто двадцать пятой улицы.
Впереди он заметил сноп лучей карманных фонариков, рассекавших тьму:
остальные уже прибыли. По лестнице с проржавевшими перилами и
выкрошившимися ступеньками он поднялся на платформу, заваленную
всевозможными обломками - сгнившими деревянными креслами, изломанными
билетными автоматами, разбитыми и искореженными асфальтовыми плитами.
ступеньках лестницы, ведущей к поверхности. Прежний вход был, естественно,
замурован и покрыт газоном, но Лига оборудовала старательно
замаскированный люк, через который можно было пробраться в темные
подземелья под сверкающим городом.
заметны при слабом свете их карманных фонарей: десять руководителей
нью-йоркского отделения и двое приезжих.
поверхности, совершив немыслимое преступление: он убил Стражника на глазах
у целой толпы Опекаемых.
был обречен теперь на пожизненное захоронение - белый червь, человек-крот.
Другие агенты жили, как и он, в потемках метрополитена, однако никто из
них не провел тут больше, чем он, времени, никто не мог похвалиться таким
же совершенным знанием всех закоулков. Ри был предводителем этого
отделения Фантомов, которое заселяло забытое чрево Большого Нью-Йорка.
иным, как Аркадием Дунтовым, его правой рукой и ближайшим другом -
человеком таким заурядным и с такой невыразительной внешностью, что он
даже не фигурировал в списке врагов Гегемонии. Однако именно он и снабжал
Лигу самой интересной информацией, предлагал самые невероятные планы
(однако выполнимые!), как будто у него был доступ к какому-то
таинственному источнику знаний, о существовании которого у него в голове
трудно было подозревать, учитывая его мыслительные способности.
происхождению, круглолицего и рыжеволосого. Однако он по праву ценил его
как одного из самых ценных агентов Лиги.
компанию и уселся на пыльных и потрескавшихся ступеньках.
Форман.
лицо в маску из эбена.
посчитал, что будет выгоднее обвинить в этом Братство: по мнению Опекаемых
Братство настоящее проклятие. Тогда как, по официальной версии, мы всего
лишь банда мелких интриганов, подвиги которой достойны упоминания под
одной рубрикой с раздавленными собаками и так далее. Если бы нам повезло,
им пришлось бы сменить пластинку, но теперь!..
Файнберг.
поступающих падает. Опекаемые становятся со дня на день все здоровее, все
толще и розовеют от удовольствия. Все больше Глаз и Лучей встречается в
самых различных местах. И нам все труднее заявлять о нашем существовании.
Извини меня, Борис, но я иногда спрашиваю себя, не мы ли идем неправильным
путем? Война стала воспоминанием, уровень жизни регулярно повышается, все
счастливы и довольны. Может быть, лучше распустить Лигу и приспособиться к
ситуации? Спасать то, что еще можно спасти, пока есть время. Что мы на
самом деле, знаем об этой демократии, за которую боремся? Может быть, это
всего лишь слово, которое ничего не значит?
он и сам был далек.
это когда каждый делает то, что хочет делать, а другие или Опекун,
например, не могут в любое время прийти и указать ему, что он должен
делать.
произойдет в случае столкновения интересов?
Большинство выступает за всеобщее благо.
хорошему.
победы и спорить об истинном характере Демократии. Но впереди еще бездна
дел. Самым главным в данный момент было действие. А если слишком долго
рассуждать о последствиях, то дело будет стоять на месте.
уже пять лет я гнию в этих подземельях, а таких, как я, сотни. Демократия
- это когда можно будет увидеть свет. Для меня это именно так, а если для
вас нет, то мне наплевать!