Чтение 9–й страницы книги ~Машина смерти~

волнующих загадок Галактики. Большинство авторитетов

считает Ригель молодой звездой, чей возраст не превосходит

миллиарда лет. Как же объяснить существование Скопления,

на двадцати шести планетах которого к моменту прибытия

экспедиции сэра Джулиана Хови уже существовала

высокоразвитая сложная жизнь? По временной шкале земной

эволюции возраст такой жизни - не менее трех миллиардов

лет - считая, что она возникла в Скоплении.

Однако верно ли это предположение? Хотя флора и фауна

на каждой планете обладает заметными отличиями, существует

и множество удивительных совпадений - как если бы

много-много лет назад вся жизнь в Скоплении имела общее

происхождение.

На этот счет существует столько же теорий, сколько

теоретиков. Глава современной космологии А. Н. дер

Паульсон предположил, что Ригель, Голубой компаньон и

планеты сконденсировались из первичного облака, уже

обогащенного углеводородами, так что местная жизнь образно

говоря, имела флору. Другие, более склонные к свободному

полету фантазии, считают что планеты Скопления были

доставлены сюда и установлены на орбитах ныне вымершей

высокоразвитой цивилизацией. Регулярность и расположение

орбит, почти одинаковые размеры планет Скопления, резко

контрастирующие с разнообразием Внутреннего пояса, придают

этим измышлениям некую вероятность. Почему? Когда? Как?

Кто? Гексадельты? Кто высек Скальный Монумент на Кси

Малого Пса, Х? Кто оставил непонятный механизм в

Таинственном Гроте на Луне? Волнующие загадки, но увы,

пока без ответов".

(Из главы 1 "Астрофизические условия"

книги Штрека и Черница "Народы Скопления")

Завьер Сколкемпе, член Института, достигший сотой степени, так
пояснил журналисту деятельность Института:

Человечество старо; цивилизация молода - и зубчики в их
взаимодействии еще не притерлись. Да так оно и должно быть. Человек
никогда не сможет войти в здание из металла и пластика, в звездолет или
подводную лодку, не испытывая небольшого шока от изумления; никогда не
сможет он избежать действия по пристрастию без небольшого усилия... Мы,
члены Института, получаем детальное историческое образование. Мы знаем,
каковы были люди в прошлом; и мы рассчитали десятки возможных вариаций в
будущем, которые все, без исключения, отвратительны. Человек, существующий
сейчас, со всеми его недостатками и пороками, с тысячью великолепных
иррациональных компромиссов между двумя тысячами стерильных абсолютов,
является оптимальным. Или так нам кажется, потому что мы люди.

Фермер, арестованный за нападение на Бозе Коггинделла, члена
Института, достигшего 54-й степени, заявил в свое оправдание:

- Эти парни ловко устроились. Они себе развалились в креслах и
приговаривают: "Страдай, тебе это понравится. Не ищи легких путей.
Попотей!" Они бы не прочь запрячь в плуг мою жену, как это делалось в
старину. Так что я показал ему, что я думаю о том, что он зовет
"Отстранением".

Судья (оштрафовав фермера на 75 севов):

- Отстраненное отношение к чужим проблемам не является незаконным.

Из семи континентов Альфанора Скифии была самым большим, самым редко
населенным и, с точки зрения жителей Умбрии, Лузитонии и Ликии, самым
буколическим. Провинция Гарро, расположенная между Мистическим океаном и
горами Моргана, была самым изолированным районом Скифии.

Герсен прибыл в Таубе, пыльное, выжженное солнцем селение на берегу
залива Джермин, на самолете, летавшем сюда раз в две недели из Марквари,
центра провинции. Во всем Таубе он нашел только одну машину, которую можно
было взять напрокат - древний глайдер на воздушной подушке, с разболтанным
приводом и манерой сворачивать на спусках влево. Герсен расспросил о
дороге, забрался в машину и отправился в путь. Дорога медленно поднималась
в гору и окружающий пейзаж сиял и переливался в лучах Ригеля.

Некоторое время дорога вилась между виноградниками, садами с
карликовыми деревьями, грядками с голубовато-зелеными артишоками. Тут и
там виднелись фермы, каждая - с поднятой зонтичной крышей, поглощающей
энергию Ригеля. Дорога переваливала через небольшой холм. Герсен
затормозил, чтобы оглядеться. К югу простирался океан, на пологом берегу
виднелось скопление белых, розовых и зеленых пятен - так отсюда выглядело
селение. В ослепительном свете все краски ландшафта выглядели постельными,
нереальными и переливающимися. Впереди дорога сворачивала к ровной
области, где стояла вилла Душана Аудмара, члена Института, достигшего 94-й
степени. Это было обширное здание из камня и выбеленного солнцем дерева,
стоящее в тени двух гигантских дубов и местных гинкго.

Герсен прошел по дорожке, поднял и опустил массивный бронзовый
дверной молоток в форме львиной лапы. Через долгое время дверь открыла
симпатичная молодая женщина в крестьянской одежде.

- Я приехал, чтобы поговорить с Душаном Аудмаром, - сказал ей Герсен.

Женщина задумчиво осмотрела его.

- Могу я спросить, какое у вас к нему дело?

- Я могу обсуждать это только с самим лордом Аудмаром.

Она медленно покачала головой.

- Я не думаю, что он вас примет. В доме неприятности, и Душан Аудмар
никого не принимает.

- Мой визит связан с этими неприятностями.

Лицо женщины внезапно изменилось от вспыхнувшей внезапной надежды.

- Дети нашлись? Скажите мне!

- К сожалению, нет - насколько мне известно. Герсен вытащил из
кармана записную книжку, вырвал листок и написал: "Кирт Герсен, достигший
11-й степени, для обсуждения Кокора Хеккуса".

- Передайте ему записку.

Женщина прочитала записку и молча ушла в дом. Через несколько минут
она вернулась.

- Входите.

Герсен последовал за ней через неосвещенный холл в комнату с голыми
пластиковыми стенами и высоким сводчатым потолком. За столом сидел Аудмар,
перед ним лежали стопка белой бумаги, гусиное перо, резная стеклянная
чернильница с темно-красными чернилами. Бумага была чиста, если не считать
одной строчки, написанной закругленным, с сильным нажимом курсивом:
обычным почерком высокопоставленных лиц Института. Аудмар был довольно
небольшого роста, с широкими плечами и крепким телом. У него были резкие
черты лица - небольшой прямой нос, узкие черные глаза. Он поздоровался с
Герсеном и отодвинул в сторону перо и бумагу.

- Где вы получили одиннадцатую степень?

- В Амстердаме, на Земле.

- Значит, это было под руководством Карманда?

- Нет это было до Карманда. Тогда руководил фон Блик.

- Хм-м. Вы очень молоды. Почему вы не продолжили курс? После
одиннадцатой нет больших трудностей - вплоть до двадцать седьмой.

- Я не мог подчинить свои профессиональные устремления целям
Института.

- И каковы ваши устремления?

Герсен пожал плечами.

- Они достаточно примитивны и не могут представлять для вас интереса.

Аудмар скептически поднял брови, но сменил тему.

- Почему вы хотите обсуждать Кокора Хеккуса?

- Это тема, в которой мы оба заинтересованы.

Аудмар коротко кивнул.

- Действительно, интересный человек.

- На прошлой неделе он похитил ваших детей.

Аудмар сидел молча в течение тридцати секунд. Было очевидно, что он
не знал личность похитителя.

- Какие у вас основания для этого утверждения?

- Я слышал признание Роба Кастиллигана, арестованного за соучастие в
этом деле.

- Вы имеете официальный статус?

- Нет. Я лицо неофициальное.

- Продолжайте.

- Предположительно, вы хотите безопасного возвращения детей.

- Предположим, - слегка улыбнулся Аудмар.

Герсен игнорировал двусмысленность.

- Вас известили, как обеспечить их возвращение?

- Внести выкуп. Письмо пришло два дня назад.

- Вы заплатите?

- Нет. - Голос Аудмара был мягок и спокоен.

Герсен и не ожидал другого ответа. Члены Института, достигшие сотой и
близких степеней были вынуждены сохранять невосприимчивость к любым формам
внешнего давления. Стоило бы Аудмару внести выкуп и он сознался бы в своей
уязвимости, тем самым подвергая опасности и себя и Институт. Эта политика
была общеизвестна; и в десятый раз Герсен удивился, почему похитили детей
Аудмара. Проявил ли он ранее податливость? Или похитители просто ошиблись?

- Вы знали, что Хеккус замешан в этом деле? - спросил Герсен.

- Нет.

- Теперь, когда вы знаете, предпримете ли вы шаги против него?