Чтение 9–й страницы книги ~Витки~

даже когда немедленная необходимость во мне отпала. Ведь существовала
возможность, что я снова понадоблюсь. И вот...

Объявление о начинающейся через пять минут посадке ворвалось в мои
мысли, перемешало их. Но все же шаг вперед сделан. Теперь бы только
вспомнить какие-нибудь подробности, тех людей...

Объявление, похоже, послужило сигналом для выхода на сцену ватаги
неврозов, до поры до времени притаившейся за кулисами. Ничего не
изменилось, и все же все изменилось. Мною овладело оцепенение, жуткое, как
затишье перед бурей, невесть откуда возникло ощущение неумолимо
надвигающейся трагедии. Я почувствовал, как теряю способность трезво
рассуждать...

Но я уже проходил через подобное испытание и остался жив. Я поклялся
взойти на борт во что бы то ни стало и обратился к единственной защите:
влился в окружающие меня пульсирующие системы, проскользнул в пункт
управления полетами, миновал блок вечно меняющейся кратковременной памяти,
словно огромный ткацкий станок, сплетающий полетную и метеоинформацию...

Объявили посадку. Когда я встал и повернулся к проходу, предъявив
билет контролеру, все будто померкло и поплыло: передо мной зияла сырая
темная пещера, и что-то змееобразное копошилось на ее сводах.

Цепляясь за последние крохи реальности, я прикинул, что до поворота
шагов пятьдесят, закрыл глаза и, касаясь левой рукой стены, двинулся
вперед, не думая ни о чем, только шагая, только считая...

Пятьдесят!

Тогда я открыл глаза, увидел, что нахожусь почти у цели, и побежал.
За поворотом меня ждал катафалк, еще шире, еще длиннее прежнего.

- Забыл очки, - взмолился я, обращаясь к стюарду. - Совсем не вижу
номеров...

Стюард был полон сочувствия, хотя, пока он провожал меня до места
"13А", оказавшегося у иллюминатора, у него появился третий глаз, оранжевая
кожа и зеленые волосы.

Я пристегнулся, сунул сумку под кресло перед собой и съежился, дрожа
всем телом. Бормочущие невнятные голоса по сторонам казались частью
зловещего заговора, направленного против меня. Я ругался, я возносил
молитвы и наконец снова влился в электронную систему самолета.

Но отвлечения неизбежны - полет долгий.

Я услышал, как стюард предложил мне что-нибудь выпить, и попросил
двойной скотч, причем, протягивая деньги, умышленно не смотрел в его
сторону. Однако при этом невольно глянул в иллюминатор.

Иллюминатора не было. Меня окружало открытое пространство, как я
почему-то и предполагал. Внизу клубились облака. Мы сидели в длинном
широком экипаже, и дьявольская упряжка черных как смоль, увенчанных
кривыми рогами, изрыгающих огонь лошадей мчала нас к виднеющейся вдали
вершине - я знал, это Брокен, - где мерцали вспышки, гигантская тень
колыхалась в небе, и крошечные фигурки плясали под ней...

Мои сотоварищи-пассажиры... Все уродливые, злобные, у каждого на
коленях черная кошка, рядом - самодельное помело, вокруг мечутся летучие
мыши... Мы направлялись на шабаш ведьм, и, разумеется я знал, кому
уготовано быть жертвой...

Принесли мой заказ - отвратительного желто-зеленого цвета, с
какими-то маслянистыми пятнами на поверхности.

Я взял стаканчик и закрыл глаза. Понюхал - скотч. Я сделал большой
глоток и поперхнулся. Скотч.

В желудке разлилось тепло. Сидя с закрытыми глазами, я твердил себе,
что нахожусь на борту самолета, летящего в Филадельфию. Я протянул руку и
коснулся холодного стекла иллюминатора; ощупал спинку переднего сиденья.
Некоторое время слушал бортовой компьютер. Я думал о Коре...

Да, Кора, я иду. Так легко меня не остановить - всего лишь
несколькими демонами, упырями, чудовищами. Я знал, что сам придумываю их
для развлечения в полете, чтобы сбалансировать свое внутреннее состояние.
Схожу с ума? Какое там!.. При следующей нашей встрече я буду исключительно
рационален. На происходящее надо смотреть, как на результат приема
слабительного, как на благополучный исход всего того, что грызло меня на
самом глубоком уровне. Я не схожу с ума. Честно, Кора, ведь не могу же я
сейчас сойти с ума? Это было бы верхом иронии: обрести столь многое -
тебя, свою истинную личность - и сразу все потерять, сойдя с катушек. Нет,
я должен верить, что все это служит высшей цели - рациональности. Именно
так...

Я сделал еще глоток. Уже чуть лучше. Пока, по сути, я совершенно
невредим. И разве участники шабаша не расслабились сами, потягивая из
своих стаканчиков? Вздохни, Белпатри. Когда это ты бросил курить? Ты вроде
бы имел обыкновение...

А затем чаши весов дрогнули, и я понял, что попался.

- Не желаете перекусить, сэр?

Отказываясь, я машинально открыл глаза. Стюард был все тем же
чудовищем, но мой взгляд упал вниз, на открытый храм с колоннадой и
скульптурами, где юноши играли на флейтах, а девы танцевали. А посреди
храма на неком подобии алтаря меж пылающих жаровен две седовласые старухи
голыми руками раздирали младенца, перемалывая челюстями его косточки, то и
дело вытирая кровь, струившуюся из их ртов. Они почувствовали мой взгляд,
подняли головы и затрясли кулаками.

Это было кошмарно, и все же так знакомо...

- "Снег"! - вырвалось у меня. - "Снег"! Черт побери, помню!

Сон Ганса Касторпа в главе "Снег" романа Томаса Манна "Волшебная
гора". Изучая в университете литературу, я прочел эту книгу, о чем
упомянул Энн. Оказывается, она тоже читала ее. Как-то мы целый вечер
обсуждали значение этой сцены, слияния аполлонического и дионисийского,
классического и бесформенного, интеллектуального и эмоционального...

Энн знала, какое впечатление произвел на меня когда-то "Сон".

Я глубоко вздохнул и уловил запах ландышей. Этот аромат все время
исподволь сопровождал меня, погребенный под лавиной других ощущений.

"Моя дорогая Энн, - сказал я про себя, - если слышишь, что я сейчас
думаю, можешь убираться к черту! Ты дала промашку, я тебя раскусил. Того,
что ты делаешь, недостаточно".

Вид подо мной замерцал, стал расплываться. Меня окружали нормальные
люди, сидящие в салоне самолета. Я не сходил с ума, моя психика не
выворачивалась наизнанку. Энн каким-то образом внушала мне иллюзии. Но и
всего лишь - пустые и бесплотные.

Вскоре они вернулись. Нас атаковали сверхскоростные птеродактили, они
разносили в куски крылья самолета. Некоторое время я бесстрастно наблюдал
за этим, потом смежил веки - все же картинки отвлекали, а мне надо было
обдумать кое-что поважнее. Например, что я скажу моим бывшим
работодателям, когда доберусь до них.

Змей цвета морской волны, обвившись вокруг фюзеляжа, растаял, когда
мы зашли на посадку. Самолет мягко коснулся бетона и без промедления
подкатил к своим воротам.

У выхода из тоннеля, на сей раз свободного от чудовищ, ко мне
приблизился сотрудник аэропорта - невысокий темноволосый крепыш в
новенькой, с иголочки форме.

- Мистер Белпатри?

- Да.

- Доналду Белпатри?

- Точно.

- Прошу вас следовать за мной.

Я машинально сделал несколько шагов, а потом спросил:

- Куда вы меня ведете?

- В зал для особо важных лиц.

- С чего это вдруг?

- Там вас ожидают.

- Любопытно, кто?

- Имя этого господина мне неизвестно, сэр.

- Что ж... - сказал я. - Пойдем и выясним.

Мы прошли по короткому коридору, и передо мной распахнули дверь.

В зале были четверо - трое мужчин и женщина. Двое мужчин принадлежали
к свите, я это сразу понял: высокие, молодые, с короткими стрижками,
атлетически сложенные; рубашки апаш под светлыми пиджаками - типичные
телохранители. Они стояли немного позади седовласого, радушной наружности
мужчины постарше, который сидел лицом ко мне. На нем был темный, отлично
сшитый пиджак, белая рубашка, строгий галстук. На столе красовалась
бутылка минеральной воды, и все трое держали по стакану прозрачной
искрящейся жидкости. Только у женщины в руке был большой старомодный бокал
со зловещего вида напитком. Женщина сидела справа от седовласого.
Привлекающие внимание черты лица - очевидно, квартеронка - и почти
бесцветные волосы. Лет сорока. На ней была милая желтая блузка с оборками
и нитка черных бус вокруг шеи.

Она располнела с последней нашей встречи - я заметил это, когда она
вместе с мужчиной поднялась мне навстречу. Мари... Мари Мэлстренд,
вспомнил я так же внезапно, как и то, что вообще ее знал. Однако больше
моя память ничего о ней не подсказывала.

Оба мне улыбались.

- Как поживаешь, Дон? - спросил Босс.

Босс... мы почти всегда звали его так. На самом деле имя председателя
правления "Ангро энерджи" было Крейтон Барбье.

Мы?.. Я не мог сказать точно, кого имел в виду под этим местоимением,
здесь мне память изменяла. Но себя я смутно воспринимал членом некой
особой группы, которая работала на Босса. Мари... Мари была одной из нас.