Чтение 9–й страницы книги ~Лунное сердце~

ГЛАВНЫЕ ДИСКИ

А) РОГАТЫЙ ВЛАСТЕЛИН - ПОВЕЛИТЕЛЬ ЖИВОТНЫХ И ЛЕСОВ; СРОДНИ КЕРНУННОСУ* [Кернуннос - в кельтской религии бог диких животных; атрибуты - оленьи рога. Его сопровождают олень и священная рогатая змея.];

Б) МАТЬ ЛУНА - БЕЛАЯ БОГИНЯ.

Джеми отпустил клавишу, и изображение поползло вверх. Он читал пояснения по мере их появления на экране:

СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК / ГОЛУБАЯ ДЕВА

КОРОЛЕВА ВЫДР / СТАРИК-ПАПОРОТНИК

АРФИСТ, ИЛИ ВОРОБЕЙ / ВОЛЫНЩИК

По экрану промелькнули все тринадцать первичных дисков, потом настала очередь вторичных:

ПОСОХ ИЗ ЛЕСНОГО ОРЕХА / ЖЕЛЕЗНЫЙ МЕЧ

ПЛАЩ ИЗ ЧЕРТОПОЛОХА / ЗЕРКАЛО

Потянувшись, Джеми погасил экран и заметил, что у него дрожат пальцы. Он откинулся на спинку стула и уставился в пространство.

Он не вводил эти сведения в компьютер! Это он твердо знал! А ведь компьютером пользовался только он, вводя в память свои находки. Все остальное - сообщения корреспондентов, сведения из дневников отца и деда тоже вводил только он сам. Никто другой к компьютеру не прикасался. А если он сам не вводил эту информацию, то... кто?

Да еще такая информация! Эти изображения били прямо в цель! Посох из лесного ореха означал магическую силу, странствия, мудрость. Ничего другого эти изображения не означали, если соотнести их с мифологическими символами. Железный меч символизировал справедливость, смелость, власть.

Вот это-то он и искал в последние годы - ключ. Подавшись вперед, он снова активировал экран. Набрал на клавиатуре: "ВИЭРДИН", затем: "ИСТОЧНИК". Через мгновение на экране появился ответ. Голубыми буквами на темном фоне было написано: "ТОМАС ХЕНГУЭР".

- Хенгуэр? - повторил Джеми вслух. - Но когда он мог получить доступ к компьютеру?

- Где-то году в семьдесят третьем.

Джеми замер, потом обернулся. На одном из кресел возле камина сидел прелюбопытнейший субъект с резкими чертами лица, казалось, что их вырезал ремесленник, больше интересовавшийся деталями, чем лицом в целом. Орлиный нос, глаза навыкате, высокий лоб, впалые щеки.

- Меня удивляет, что вам потребовалось столько лет, чтобы это обнаружить, - сказал Том. - Хотя я вижу, вы понимаете, что значат эти сведения для ваших исследований.

Джеми не сводил глаз со старика. Клик-клик-клик - перебирал он в уме события последних дней.

- Вас ищет полиция, - наконец сказал он.

- Но не за преступные дела, - объяснил Том, - а из-за моих знаний. Из-за того, что они надеются использовать мои знания в своих целях. Довольно щекотливое положение, особенно сейчас.

- Как вы сюда попали? - спросил Джеми. - И что вам здесь нужно?

И тут его осенило. Как он мог забыть?

- Сара! Что вы с ней сделали?

Том Хенгуэр лениво поднял руку и словно разрезал воздух. От медленного движения искривленных пальцев у Джеми сразу исчезла тяжесть, сдавливавшая виски.

- Я вошел через дверь, - сказал Том. - А в Дом попал через сад. Изумительный сад.

Джеми удивился, откуда в воздухе взялось электричество. Казалось, комната просто заряжена статическим электричеством.

- Том, вам известно, где Сара?

- Она с моим учеником Киераном. Пока она в безопасности, Джеми, не пугайтесь. Ни инспектор Такер, ни... другие, кто может причинить ей вред, не смогут до нее добраться.

Джеми потянул себя за бороду, потом, чтобы успокоиться, стал набивать трубку. Руки его слегка дрожали.

- Так где она?

- А вот это объяснить гораздо труднее. - Том поджал под себя ноги и оперся о ручку кресла. - Да выключите вы свой компьютер и посидите со мной у камина! Понимаете, это длинная история. Она началась почти полторы тысячи лет назад. В Уэльсе.

- Элед Эванс, - проговорил Джеми.

- И он сыграл свою роль, хотя не такую, как мне представлялось. Честно говоря, все это дело вышло из-под нашего контроля. Признаюсь вам, Джеми, я-то раньше думал, что мы с вами - вы и я - увидим конец этой истории, но теперь, похоже, мы уже не нужны. Теперь довести все до конца предстоит вашей племяннице и моему ученику.

Джеми затемнил монитор, взял трубку, спички и сел в кресло напротив незваного гостя.

- Не понимаю, о чем вы говорите, - признался он.

- Постараюсь объяснить.

Такер остановил свой "бьюик" у поребрика на Банковской улице недалеко от угла улицы Пауэлл. Выключив зажигание, он вышел из машины и спрятал ключи в карман. Сидевший на пассажирском сиденье констебль Дэниэл Коллинз вытащил из смятой пачки сигарету "Пэлл Мэлл", закурил и присоединился к инспектору, который, стоя на тротуаре, оглядывал темную громаду Дома Тэмсонов.

Коллинз был высокий, худой, с копной густых светло-каштановых волос и маленькими усиками. Лицо длинное, угловатое, темные глаза. Притом что он беспрерывно курил одну сигарету за другой, Такер знал, что Коллинз здоровее любого из его подчиненных. Но Такер понимал также, что рано или поздно курение сделает свое дело, и ему было жаль Коллинза.

Между ними и Домом Тэмсонов пролегала широкая Банковская улица с частью парка. Но даже с того места, где стояли полицейские, казалось, что Дом тянется бесконечно. Такого количества окон по фасаду не найти нигде в городе. Странно, что на этот дом не обращают должного внимания. Его построили в самом начале века, и сейчас его уже можно отнести к архитектурным достопримечательностям. Следовало превратить его в многоквартирный дом, в музей или во что-то в этом роде. Чтобы он не был просто огромным частным домом, скорее всего пустующим.

Коллинз затянулся и бросил взгляд на инспектора. Почти час ночи, в этом районе города всегда очень тихо. В парке зловеще чернели тени, сквозь их темные переплетения словно двигались какие-то странные фигуры. У Такера было строгое лицо, тело напряжено. Коллинз понимал, что чувствует сейчас инспектор. Пол Томпсон был напарником Коллинза, и Коллинз поверить не мог, что Пол умер, хотя своими глазами видел тело, и...

Он никак не мог примириться с тем, что произошло вечером. Хуже всего было сознание того, что предотвратить случившееся он никак не мог. Хоть немного облегчить мучившую его боль могла только повышенная активность, но даже она не способна была заглушить боль совсем. А читать эти бредни в газете, эту ложь, придуманную начальством, чтобы замять дело...

Коллинз вздохнул. По крайней мере, выходило, что Пол вел себя как герой. Еще раз затянувшись, Коллинз швырнул сигарету через улицу. В снопе искр она упала на середину проезжей части.

- Мы войдем в дом? - спросил он.

- А кто сегодня за ним следит? - ответил Такер вопросом на вопрос.

- Бейли. Он заступил в полночь. Должен был припарковаться где-то недалеко, на улице Паттерсон.

- Ты ознакомился с донесениями? - спросил Такер.

- Ничего особенного в них нет, - сказал Коллинз.

- Да просто ничего нет! - рявкнул инспектор, поставил локти на крышу машины и оперся на руки подбородком. - Ты читал в наших материалах описание этого дома? - спросил он. - Здесь по крайней мере пятнадцать входных дверей. Что за дом такой? Как можно за ним следить? О Господи, как меня тошнит от всего этого!

Коллинз достал новую сигарету и полез в карман за зажигалкой. Он ничего не ответил. Раньше он не работал с этим крутым Такером, но кое-что слышал о нем. Если он не в настроении, лучше рот не раскрывать. Говорят, бешеная собака и та добрее.

Они стояли возле машины, оба молчали. Докурив сигарету до половины, Коллинз выбросил ее и стал было доставать другую, но просто засунул руки в карманы. Он вспомнил лицо Пола Томпсона. Ему не хотелось идти в морг. Однако он считал, что должен. Считал, что это его долг перед памятью Пола. Но, вспомнив об этом, он почувствовал, как внутри у него все холодеет. Что, черт возьми, могло убить такого, как Пол? Ведь он был вооружен. Он же достал револьвер и был готов стрелять. Но даже не успел спустить курок.

Такер поежился.

- Поехали, - сказал он, открывая дверцу со стороны водителя.

Коллинз хотел было что-то сказать, но передумал. Не говоря ни слова, он обошел машину и сел на свое место.

- Хочу поглядеть, что он будет делать завтра, - проговорил Такер и включил стартер. - Хочу знать, с кем он будет говорить, куда пойдет, что у него будет на завтрак, сколько раз у него сработает желудок. Если он связан с этим делом, что-нибудь да прояснится. Из них изо всех он расколется первым.

- А как с девицей?

- О ней ничего не знаю. Знаю только, что в ресторане она встретилась с Фоем. Но почему-то представить себе не могу, что она во все это замешана. Однако, если она в этом участвует, расколоть ее будет труднее. Если, конечно, мы когда-нибудь ее найдем. Но я вот что скажу тебе, Коллинз. Мы их схватим. Кто бы ни был виноват в гибели Томпсона, мы его поймаем. Сейчас я не хочу предпринимать ничего, что даст какому-нибудь ловкому законнику юридическую зацепку и поможет оправдать преступника. Когда мы за ним придем, я хочу, чтобы все было по закону - чтобы не подкопаться!

Он тронул машину с места, выжал до упора педаль газа, так что резина покрышек завизжала. Сидевший рядом Коллинз не отрывал взгляда от ветрового стекла. Он чувствовал то же самое, что и Такер. Нужно заполучить что-то определенное, нужны конкретные факты. Нужно набраться терпения. Но одно Коллинз себе обещал: если в конце концов они арестуют виновного, он побеседует с ним в комнате для допросов. Сам.

ЧАСТЬ II

ТАНЦОР И БАРАБАН

Когда вспыхивают зимородки, стрекозы разносят огонь.

Джерард Мэнли Хопкинс*

[Хопкинс Джерард Мэнли (1844-1889) - английский поэт, священник-иезуит.]

Глава первая

"Я снова вижу сон", - подумала Сара.

Иначе и быть не могло. Со всех сторон ее окружали деревья, высокие сосны и лиственницы, наполняя ночной воздух тягучим запахом смолы. Подстилка из хвои заглушала каждый ее шаг. Каждый шаг...

Сара вдруг остановилась. Где она? Последнее, что она помнила, был ресторан "Патти Плейс", где случился этот ужас. Сара содрогнулась. Это тоже был сон? Тогда где кончился один сон и начался другой? Прислонившись к дереву, она скользнула по стволу вниз и села, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками, чтобы унять дрожь.

Сны не бывают такими... реальными. Нет, не бывают... Во сне не может быть таких деревьев с грубой корой, которую она чувствовала сквозь свитер. Во сне она не могла испачкать пальцы липким древесным соком, не слышала бы этого тоскливого завывания ветра, который раскачивает верхушки деревьев. Сара крепко зажмурилась, заставляя себя проснуться, но ничего не изменилось. Ей сделалось страшно, по коже побежали мурашки.

Когда начался этот сон? До того как она нашла кольцо? Она подняла руку и посмотрела на него. Даже в сумраке леса она отчетливо его видела. От него исходило какое-то тусклое сияние. Интересно, а само-то кольцо реально? Или сон начался после того, как она его нашла?

Она вспомнила людей, похожих на животных: один - на оленя, другой - на медведя, и еще кто-то, тоже похожий на медведя, но со зловонным дыханием и разверстой пастью... Это зловещее существо она видела всего раз, а ощутила его присутствие дважды. Когда видела, это было связано с падением костяных дисков. Потом она почувствовала его присутствие - сначала очень мимолетно, когда инспектор из Конной полиции допрашивал ее в "Веселых танцорах", а потом в ресторане.

Сара закрыла лицо руками. Что же с ней происходит? О Боже! А что, если ничего этого не было? Что, если она просто сошла с ума?

Сара подняла голову, вытирая глаза от непрошеных слез. Лес был слишком настоящий, не такой, как бывает во сне. Придется примириться с мыслью, что каким-то образом ее переместили сюда, однако зачем? Это оставалось загадкой! Наверное, она попала в Квебек. На холмы Гатино например. Надо идти. Она дойдет до какой-нибудь дороги и оттуда доберется до дома. Сара раздумывала, в каком направлении ей двинуться, и решила, что будет ориентироваться по звездам. Вот и окупятся все те вечера, когда она мечтательно рассматривала звездное небо.

Она встала и снова заколебалась. Если кто-то действительно забросил ее сюда, значит, он преследовал какую-то цель? Что, если кто-нибудь затаился поблизости и наблюдает за ней? А вдруг это какой-то маньяк, который только и ждет, когда она окончательно потеряет самообладание, и тогда набросится на нее с топором? У нее снова задрожали ноги.

Она встала на колени и принялась разгребать подстилку из сосновых иголок, пока не нашла палку, достаточно длинную и толстую, чтобы служить дубинкой. Сара обломала торчащие во все стороны сучки и поднялась, размахивая ею. Правда, лучше она себя от этого не почувствовала. В лесу было так тихо, что даже становилось страшно. Сара слышала свое неровное хриплое дыхание - хороший ориентир для того, кто крадется за ней. Крадется! Почему она произнесла это слово? Сара несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, немного успокоилась, сделала шаг, другой, стараясь не наступить на сучок, и сама удивлялась, как бесшумно она двигается.

А если это все-таки сон? Теперь она уже ничего не могла понять. Если это сон, значит, ей ничто не угрожает, ведь так? Всегда можно проснуться, когда начнутся всякие ужасы. Эти мысли утешали Сару, но в каком-то уголке мозга тихий голос продолжал твердить: "А как насчет тех людей, кто умирает во сне? Может, они умирают оттого, что вовремя не проснулись?"

"Двигайся, - говорила она себе. - Начинай двигаться. Нечего топтаться на месте, до добра это не доведет!"

И снова она пошла или, вернее, заскользила.

Она отбрасывала все вопросы, возникающие у нее в голове, и продолжала идти по лесу. Она прокладывала себе дорогу, петляя, как пантера, неслышно, как привидение, как вода, стекающая по холму. С несвойственной ей педантичностью Сара обходила деревья и уклонялась от торчащих веток. Не верилось, что она идет по земле. Казалось, она плывет быстрей и быстрей, и вот уже все, что ее окружало, затуманилось и стало расплываться у нее перед глазами.

"Значит, это все-таки сон, - подумала она с благодарностью. - Скоро я проснусь, и все будет хорошо".

Лес то ли редел, то ли начал исчезать. Сара не позволяла себе беспокоиться. Это сон. Если она будет плыть по течению, то скоро проснется. Сны не длятся вечно. Как правило, они продолжаются всего несколько минут, если измерять их в реальном времени, хотя, когда вы видите сны, они кажутся вам длинными. Во всяком случае, она где-то читала, что именно так и бывает.

Сара замедлила шаги, чтобы осмотреться. Она все еще шла по лесу, но теперь уже ее окружали темные ели, под ногами был ягель, покрывавший пни и поваленные ветром деревья, отчего они казались зеленовато-лиловыми. Медленно пробираясь вперед, Сара вышла на высокий утес. С его вершины открывался вид на широкую морскую гладь. Мыс, на котором она стояла, - растрескавшийся известняк - футов на триста возвышался над линией берега. Под ним тянулись песчаные дюны, отлогие берега и соленые болота.

Она долго стояла как зачарованная, любуясь красивым видом, глубоко вдыхая запах соленой воды, который доносил до нее ветер. Припасенная ею дубинка выпала из ослабевших пальцев.

И вдруг что-то будто поманило ее, она повернула направо и пошла по берегу к югу. Миновала утесы, заросшие кустами диких роз, еловую рощу, несколько кедров. Она чувствовала, как что-то притягивает ее все сильней, и снова заторопилась. До нее долетал какой-то звук, и Сара никак не могла понять, что это. Звук был тихий, далекий, но настойчивый, как звон колокола, призывающий прихожан в церковь. Чистотой своей он тоже напоминал колокол, но на самом деле это было что-то другое. И только когда Сара дошла до длинной, усыпанной галькой прибрежной полосы, она наконец поняла, что это.

Играли на арфе.

Сара остановилась, прислушиваясь. Шум моря, мягкий плеск волн смешивался с нежными и жалобными звуками арфы. Вдали Сара увидела поднимавшуюся над берегом высокую скалу и вдруг поняла, где находится. Однажды летом она с Джеми провела здесь несколько недель. Это была скала Персе, по-видимому названная так Шампленом* [Шамплен Самюэль де (1567-1635) - французский путешественник и государственный деятель, получивший в 1601 году титул "королевского географа". Основал город Квебек (1608).], - огромная, похожая на корабль скала, которая, подобно выброшенному на берег киту, смотрела на залив Святого Лаврентия. Сара вспомнила, как увидела эту скалу днем и была поражена. Сейчас, при лунном свете, она внушала ей благоговейный страх.

При лунном свете... Но дело было не только в лунном свете. Дело было в том настроении, которое зрело в ней весь этот день, - легкое обострение чувств, смешавшееся сейчас с ее странным сном. Сара прислушалась к звукам арфы, печальным и звонким.

Страх прошел. Ступая по гальке, Сара не задумалась о том, почему не видит огней деревушки Персе и статуи на вершине горы Святой Анны, статуи, служившей ориентиром для рыбаков, вышедших в море. Она видела только скалу, море да игру лунного света на берегу. Слышала только шум волн и мягкие печальные звуки арфы. И искала только арфиста.

Она нашла его у подножия скалы. Он сидел, прислонившись спиной к этому монолиту из известняка, рядом лежала лодка из прутьев и кожи, такие она видела в книжке с картинками по истории Ирландии. У ног арфиста сидела тощая собака - одни глаза да шерсть. Когда Сара приблизилась, собака подняла голову и тихо завыла. Отведя руки от струн своего инструмента, арфист повернулся к Саре.

И потрясенная, Сара узнала его. Это был человек, изображенный на найденном ею рисунке. Он казался моложе, но все равно это был он.

Сара остановилась, немного испуганная, и вдруг смутилась.

Арфист, прищурившись, внимательно смотрел на нее. Когда он заговорил, голос у него оказался чистым и звонким, но говорил он на языке, которого Сара не знала. Она покачала головой, отступила на шаг, а арфист отложил инструмент в сторону и встал. Он протянул к ней руки с открытыми ладонями - общепринятый жест, свидетельствующий о мирных намерениях. Его руки словно говорили: "Смотри, оружия у меня нет. Я предлагаю только мир".

Все еще неуверенная, Сара позволила ему приблизиться. Он медленно, чтобы не испугать ее, поднял руки и приложил ладони к ее голове. Боль, словно огонь, пронзила ее мозг. Сара покачнулась и чуть не упала. Но он ее поддержал, его глаза смотрели на нее озабоченно.

- Спокойно, - сказал он. - Я не хотел сделать тебе больно. Это просто...

Сара вырвалась из его рук и попятилась, медленно качая головой. Боль прошла, но Сара все еще нетвердо стояла на ногах. Вдруг ее осенило.

- Я... я понимаю тебя, - проговорила она.

- Я - бард, - сказал он, как будто это все объясняло. Сара промолчала, и он добавил: - У нас способности к языкам. Это дар, который можно передать другому.

- Дар... - тихо повторила Сара.

Она отвернулась, посмотрела на утесы и впервые заметила, что вокруг ничего нет, только заросшие травой пустынные поля. Ни деревни, ни статуи, ничего.

- Персе, - сказала она, словно сама себе. - А что случилось с деревней?

- Я не видел никакой деревни, - ответил арфист. - Ты первая, кого я встретил на этой земле, миледи. А как она называется?

- Как называется? - Сара перевела глаза с него на его плетеную лодку из прутьев и кожи. - Неужели ты на ней приплыл? Из-за моря?

Арфист кивнул:

- Путь был долгий. И пустился я в него не по своей воле. Меня поддерживали мои способности, но только отчасти. Где бы я мог обрести пристанище?..

"Все-таки это сон, - сказала себе Сара. - Только не надо впадать в панику. Во сне необязательно должна быть деревня. И люди, похожие на картинку из книги по истории, вполне могут пересечь океан в такой лодчонке, не имея с собой ничего, кроме арфы и собаки. Почему бы и нет?"

- Тебе больно? - спросил арфист. - Передача языка не такое уж большое колдовство. Если бы я знал, что тебе будет больно...

- Нет, мне уже не больно. Я очень рада, что понимаю тебя. Просто... В последний раз, когда я сюда приезжала, здесь все было... иначе.

Правда, тогда она бодрствовала.

- Иначе? А как?

Сара решила, что ему все еще трудно понимать ее. Может быть, у нее какой-то акцент или еще что-то? О Господи! Акцент! О чем она беспокоится? Об акценте? Почему бы лучше сразу не проснуться? А может быть, ей надо прямо сказать ему, что она видит его во сне, вместе с его арфой, лодкой и собакой? И со способностями к волшебству. Может быть, ей стоит сочинить фэнтези, а не детектив, над которым она бьется?

Он все еще ждал ее ответа. Сара проглотила комок в горле, но это далось ей с трудом. Во рту все пересохло.

- Трудно объяснить, - сказала она наконец. - Понимаешь, я не из этих мест.

- Тогда почему ты здесь? Девушка, одна на пустынном берегу... Неужели эта страна такая спокойная, что подобное возможно?

"Страна, может быть, не такая уж спокойная, - подумала Сара. - Но в моем сне - да, в ней безопасно. Почему бы и нет? Ведь это же снится мне, правда? А может быть, кому-то другому... Нет. Об этом даже думать нельзя".

- Меня зовут Сара, - сказала она, желая сменить тему. - Сара Кенделл. А тебя как зовут?

- Сара, - повторил арфист, он произнес ее имя так, как будто пробовал его на вкус. - Мне такое имя незнакомо, но звучит оно приятно. - Он улыбнулся. - Вы здесь не скрываете свои имена, как охраняем их мы на моей родине? Но раз уж ты доверила мне свое имя, то я скажу тебе мое. Меня зовут Талиесин* [Талиесин - валлийский поэт VI в.], когда-то я звался Талиесином из Гвинедда, но я прошел много дорог, и теперь у меня нет родины. Или любая страна - мне родина.

- Талиесин, - повторила Сара.

Саре это имя было знакомо, но, прежде чем она вспомнила откуда, ее взгляд случайно упал на кольцо на его левой руке. На пальце Талиесина блестела золотом точная копия ее кольца. Она подняла руку, чтобы сравнить их, и почувствовала, как у нее закружилась голова.

Она вспомнила, кто такой Талиесин. Он был самым знаменитым бардом в Уэльсе, не только арфистом, но еще и магом. Возможно, это он написал друидскую книгу "Война деревьев", которую Роберт Грейвс* [Грейвс Роберт Рэнк (1895-1985) - английский писатель, автор исторических романов.] положил в основу своей книги "Белая богиня".

- Как это может быть? - спросил Талиесин, словно отвечая на мысли, мелькнувшие в голове у Сары, хотя он имел в виду кольцо у нее на пальце, а вовсе не ее размышления о нем самом.

"Слишком загадочно", - подумала Сара, и голова у нее закружилась еще сильнее. Она почувствовала прикосновение к своей руке, как будто арфист потянулся к ней, но оказалось, ее коснулся туман, а может быть, она сама превратилась в туман, так как голова у нее закружилась настолько сильно, что она потеряла равновесие. Темнота сгустилась, и...

...Сара оказалась где-то в другом месте.

Ее сон был слишком запутанным, чтобы в нем разобраться. Она заморгала, ее охватило такое чувство, какое бывает, когда просыпаешься не в своей постели. Но она была не совсем уверена, в какую постель она легла прошлой ночью, так что даже такой мыслью не могла успокоить себя. Глаза у нее открылись, и она испуганно вскрикнула.

Все началось с начала. Ее опять окружали сосны и лиственницы. Воздух был напоен запахом смолы. Сара лежала на толстой подстилке из сосновых игл, было очень тихо, только где-то высоко верхушки деревьев шелестели под ветром.

Сара села, страстно желая, чтобы лес наконец сгинул. Но ее нервы напряглись до предела, когда она увидела, что лес остался на месте, и она испытала чувство, известное как deja vu* [Deja vu - нечто, однажды уже виденное (фр.).], и сама Сара осталась в нем. Одна, если не считать шума ветра. Но когда она села, то коснулась чего-то рукой - не сосновой ветки и не еловой шишки. У Сары учащенно забилось сердце, и, опустив глаза, она увидела белое, застывшее лицо Киерана Фоя.

Он лежал, распростершись на сосновых иголках, рядом с ней. Лицо было мертвенно-бледным. Бок прикрывала грубая повязка, сквозь которую проступали тускло-красные пятна засохшей крови. Сара вспомнила сцену в ресторане и то, как мелькнули когти чудовища... Но если Киеран здесь, и она сама здесь, и его рана тоже здесь, разве это могло быть сном?

Ее затрясло. Отодвинувшись от неподвижного тела Киерана, она что-то опрокинула. Повернувшись, она с изумлением обнаружила, что это всего лишь глиняный кувшин. Из него пролилась вода, впитываясь в подстилку из иголок. Наконец Сара опомнилась, подняла кувшин и поставила его на прежнее место. Рядом с кувшином она увидела грубую, покрашенную тряпицу, на которой лежали ломти сушеного мяса и какие-то плоские кусочки, похожие на бездрожжевой хлеб или лепешки.

Кто оставил здесь эту еду? Кто наложил повязку на бок Киерана? Сара стала быстро оглядываться, всматриваясь в деревья, но ответа от них не получила. Почувствовав солнце, ведь разглядеть его сквозь сплетенные ветки она не могла, Сара поняла, что наступило утро. Утро, но где? Тут Киеран пошевелился.

У него задрожали, потом широко распахнулись веки. Сначала у Киерана перед глазами, наверное, все расплывалось, потом его взгляд стал более осмысленным, и он посмотрел прямо в глаза Саре. В его взгляде было такое же смятение, какое ощущала и сама Сара. Губы Киерана приоткрылись, но он не произнес ни звука. Он потянулся к ее руке, но, как только прикоснулся к ней, у Сары закружилась голова, на нее нахлынуло знакомое ощущение - их мысли снова сливались. Его боль и замешательство стали ее болью и замешательством, и она видела себя его глазами.

- Не трогай меня! - закричала она и отдернула руку. - Не смей ко мне прикасаться!

Ей невыносимо было снова переживать это состояние: думать, как он, и видеть все его глазами.

- В-воды! - прохрипел Киеран. - Пожалуйста!

Кувшин стоял у Сары за спиной. Она схватила его и медленно придвинулась к Киерану. Его куртка лежала рядом с ним, аккуратно сложенная. Стараясь не дотрагиваться до него, Сара подхватила куртку, и ей удалось подложить ее ему под голову. Тогда она смогла влить ему в рот струйку воды. Большая часть пролилась и потекла по подбородку, но и этого было достаточно. Его глаза посветлели. Сара откинулась назад, села и стала придирчиво рассматривать его.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила она.

Теперь, сидя рядом с ним, она заметила, насколько он изменился с тех пор, как несколько лет назад она видела его в оркестре Тоби Финнегана. Сейчас лицо у него было белое как мел, но сквозь эту бледность она видела энергичное лицо, лицо уверенного в себе человека, лицо решительное, но в то же время мягкое. Он глядел на нее с откровенным любопытством.

- Не слишком хорошо, - произнес он наконец и сел. И схватился рукой за бок. - Nom de tout! У меня такое чувство, будто меня сбил грузовик.

Когда пальцы Киерана коснулись повязки, он, потрясенный, посмотрел на свой бок, его захлестнули воспоминания о том, что произошло в ресторане "Патти Плейс". Физически он с каждой минутой становился сильнее. Но от нахлынувших воспоминаний у него голова пошла кругом.

- Изменяющий обличье, - пробормотал он, показывая на свою повязку.

- Кто?

- Изменяющий обличье. Это он меня ранил.

- Ты понимаешь, что происходит?

Раздраженный голос Сары заставил Киерана вспомнить, что, когда он проснулся, не понимая, где находится и что с ним, она крикнула, чтобы он ее не трогал.

- Ведь я не пытался... воспользоваться твоей беззащитностью, правда?

- Что?! - изумилась Сара, но поняла, что он имеет в виду. Она покачала головой. - Когда ты коснулся моей руки... ну, когда проснулся... я вдруг перестала быть собой... Я все видела твоими глазами...