Чтение 9–й страницы книги ~Клинки сверкают ярко~

- Да.

- Ланчи?

- Мертва.

- Ага. - Я решил, что на ноги лучше не подниматься, и стал взбираться по лестнице, используя колени и правую руку, а левую прижав к животу. - И каменные?..

- Да. Никого, кроме нас.

- Что, и Макинтош тоже?

- Он пропал, - донеслось снизу. - Нигде не видно.

Я обдумал его слова и, добравшись до верхней площадки, пробормотал:

- Хоть что-нибудь хорошо.

Холодно - я ведь остался в одних штанах - и очень тихо. Несколько факелов потрескивали на треногах, их свет смешивался с безумной свистопляской всевозможных оттенков, пробивающихся в реал из Патины. Я глубоко вздохнул и выпрямился во весь рост. Покачнулся, но устоял.

Сундук.

В реале я видел его - обычный деревянный сундук, стенки защищены железными пластинами, крышка закрыта, но замка не видно.

В Патине я видел другое - на месте сундука бил разноцветный фонтан. В глазах зарябило, и я повернулся спиной к сундуку.

Отсюда можно было разглядеть весь зал. Далекий потолок, стены в черных плитах, стрельчатые окна. Небо за ними начинает светлеть. Трупы на полу. Оружие. На ступеньках сидит Лоскутер, его голова чем-то перемотана. Очень тихо, и тишина какая-то гулкая, глубокая.

Я повернулся и раскрыл сундук.

Внутри узкими деревянными планками выложены ячейки, в каждой по заклинанию. В реале видно одно.

Косточки, тельца пятнистых лягушек, засушенные стрекозы, тонкие длинные иглы, суставы, коленные чашечки мелких грызунов, связки клыков, позвонки, отрезанные треугольные уши, хвосты крыс, когти, кусочки скальной породы и каких-то минералов, прозрачные, молочно-белые, рубиновые, изумрудные, индиговые полудрагоценные камешки...

В Патине - совсем другое.

Фонтанчики магии бьют из каждой ячейки, мгновенно возникают и тут же растворяются в разлитом вокруг озере эссенции аналоги кинжалов, зазубренных лезвий, бритв, удавок, арканов, призрачные мечи и копья, пики, колья, щиты с шипами по краям, абордажные крючья, пращи, арбалеты и луки, гастафеты, туры, баллисты, онагры и бриколи, катапульты, фрондиболы и скорпионы, чаны с кипящей смолой, веревочные сетки, картины городов, которые горят от пролившегося с чистого неба огненного дождя, пылают здания, уходят под воду корабли, взрываются горы...

Полудрагоценные камешки - это что-то новенькое, никогда не видел, чтобы штурмовое заклинание привязывали к таким носителям. Я захлопнул сундук правой рукой и взглянул на левую.

Интересно, что глиняная печать с кувшинчика осталась цела - до сих пор зажата в пальцах, торчащих из-под рубашки. Эти пальцы словно закаменели, не разгибаются - я их вообще не чувствую. Я бы сейчас катался по полу и выл от боли, но пилюля Лоскутера здорово помогла. Хотя совсем притупить боль она не могла. Нужна "заморозка", а где ее тут достать?

- Интересно, эльф умер? - спросил я, присаживаясь на край сундука.

- Твой эльф мертв уже много месяцев.

Я посмотрел вниз. Лоскутер сидел на ступенях, ссутулившись, свесив руки между коленей.

- Еще раз...

- Я смог разглядеть только сейчас, когда тащил его от гномов. Да, его медальон означает, что он эльфийский князь. Князь пустынников, у которого не осталось княжества... Но это не важно. Глаза.

- Эти пятна? Я видел их, но...

- Рубиновый тритон, Джанк. Это называется рубиновым тритоном. Слышал?

Я не вскочил с сундука только потому, что не было сил.

- Они были ярко-рубиновые...

- Правильно, чем сильнее цвет, тем это запущеннее. У князя они такие, как бывает перед самым концом.

Горбатые силуэты внизу, под третьим поясом защиты. Настойчивые просьбы Макинтоша отправить Червоточину взламывать третий пояс.

Я покосился на свою изуродованную руку.

Он даже не пытался найти перекупщика для заклинаний - он и не собирался никому их сдавать.

Гномы убили тогда последних песчаных эльфов его племени. Кроме него.

И так обреченного.

А как он удивился тогда, в "Облаке", когда я в шутку сказал, что мне не нужно столько заклинаний, я же не собираюсь...

БОЛЬШОЙ ПРИЛИВ.

Так вот в чем дело!

- Лоск! - начал я, приподнимаясь. - Лоск, он сейчас...

Стрельчатое окно взорвалось осколками; окруженный ими, словно ореолом визжащих снежинок, в зал влетел альфин.

Это разновидность камелопада, только более редкая. Альфины дорогие, летают очень быстро, у них нет горбов, но зато есть крылья и более густая шерсть. Макинтош держался за эту шерсть одной рукой, другой он сжимал веер. Альфин сложил крылья, камнем рухнув вниз, а веер распахнулся. Как я и думал с самого начала, узор оказался красивым - бирюзовые пятна в окружении шафрановых корон. Щелчок, пронзительный свист. Лоскутер прыгнул прямо со ступеней.

Такие веера делают где-то на Востоке, и называются они тессенами. Маленький и не слишком мощный арбалет, но на небольших расстояниях...

Я начал откидываться на сундуке, и все замедлилось: приближался альфин, стрела летела мне в грудь, и рука Лоска возникла откуда-то сбоку. Тонкое смуглое запястье, пальцы сжимаются на древке стрелы, но она предназначена именно для... Это тессена, а потому короткая - пальцы успевают схватить оперение, оно рвется, притормозило стрелу, почти сбило, но не остановило ее совсем.

Все, что двигалось замедленно, рванулось вперед. Лоскутер опустился на круглой площадке, стрела ударила меня в грудь, и альфин сшиб нас с эльфом вниз.

Снова город. Большой прилив

Он поморщился и сел. Я как раз собирался наклониться, чтобы помочь, но он сел без моей помощи. Одну ногу Лоск поджал под себя, а вторая была вытянута и неестественно вывернута носком наружу.

- Сломана...

- Еще бы. Я же упал на тебя, а ты - на пол.

- Как ты до сих пор вообще не вырубился, Джанк? С рассеченной рукой?

- Наверное, твоя пилюля помогла.

Вокруг валялось оружие и трупы. Лоскутер подтянул к себе пику, переломил ее пополам и стал расстегивать ремень на груди.

- Сделаю что-то вроде лубка. Ты знаешь, мы живучее людей.

Через Патину я посмотрел вниз. Несколько горбатых силуэтов виднелись сквозь перекрытия Башни. На самом деле это не горбы, просто альфины складывали крылья на спине.

- Сильно тебя?

Я помассировал грудь, с которой все еще стекала тонкая струйка крови.

- Нет. Если б не ты, прошила б насквозь, а так только кольнула.

- Если бы она была чуть длиннее, вообще бы не долетела до тебя.

- Да.

- Нам друг друга не в чем убеждать, - произнес Лоскутер, осторожно вытаскивая из-под куртки две головни, покрытые налетом изморози. - Ты не будешь говорить "я тебя не брошу", а я не буду требовать, чтобы ты уходил без меня. Ты знаешь, я и так выберусь. Посижу немного, потом спущусь вниз, залезу на альфина и улечу. Так?

Он был прав, и я кивнул.

Лоскутер прижег головней сломанную ногу. С шипением от "заморозки" пошел белый искрящийся пар. Нога будто покрылась стеклянной коркой.

- Держи.

Я взял вторую головню и сказал:

- Он с самого начала знал, что внизу есть альфины...

- Да ладно, - перебил Лоск. - Все и так понятно. Иди.

- Большой Прилив начнется утром, все праздники гномов начинаются на рассве...

- Ну так иди.

- И он свалится им на голову с кучей штурмовых заклинаний...

- Тогда иди.

- Конец городу, Лоск.

- Я знаю. Иди.

Я повернулся и побрел к двери в дальнем конце зала. Небо за высокими стрельчатыми окнами светлело. Оружие и трупы кругом. Количество крови и мертвых тел перешло какой-то порог, за которым исчезла способность думать связно. Каждый предмет, весь этот зал, все вокруг зудело тонким, болезненным звоном. Гномы, гномы, а вот Дакот - смотрит в потолок остекленевшими глазами, грудь пробита; разорванный Куинбус Флестрин, рядом Ланчи; корзина с тельцем Ата скатилась со ступеней, наконечник стрелы торчит изо рта карлика; полулис, кровь запеклась по всему телу, отсеченная голова Герона, Салга - раны на плечах и груди...

- Лоск, что-нибудь стоит всего этого? - Я развернулся и широким взмахом руки окинул зал. Столб возвышался посреди него, на ступенях ссутулился эльф. - Хоть что-нибудь?

Он не ответил, прилаживая обломки пики к ноге.

- Ну ладно, может быть, что-то и стоит. Но это ж замкнутый круг. Мы перебили кучу народу из-за штурмовых заклинаний. Из-за высокой магии, которая годится только на то, чтобы перебить кучу народу. Понимаешь?

Тут он поднял голову и взглянул на меня исподлобья:

- Не думай об этом.

- Не думать об этом?!

- Не стоит сожалеть. Сожаления бессмысленны.

- И стыд?

- Стыд - это совсем другое. У стыда есть энергия. Но в сожалениях совсем нет смысла. Они непродуктивны. Не сожалей, Джанк. Ты уже сделал то, что сделал. Тебе стыдно? Хорошо. Тогда постарайся сделать то, что собираешься сделать.

Я опять отвернулся, переступил через тело гоминида и, войдя в коридор, ведущий к лестнице, прокричал:

- А что я собираюсь сделать, Лоск?

Эхо донесло приглушенный голос:

- Ты выбирай сам.

В светлеющих тенях я пересек первый этаж, нашел ведущую в подвал лестницу и стал спускаться. Выбирай сам? Ладно. Четырех золотых монет мало, чтобы обжиться на новом месте, но альфин стоит дорого. Надо только лететь в противоположную сторону, пересечь пустыню Хич, а за пустыней - горы, долины и много городов. Пондиниконисини, Артея... Континент Полумесяца тоже ждет.

Он сожжет город.

Ему и так скоро умирать, и он ненавидит гномов. В пустыне они убили последних эльфов, а на Большом Приливе недомерков собирается очень много. Конечно, не все гномы континента, но все же очень много. Приезжает цвет нации, ученые и поэты - дрянные гномьи поэты, но недомерки очень гордятся ими - читают речи и стихи с трибуны, установленной в порту, возле торговой баржи. Богатые семьи привозят детей. Гости с юга, гости с севера... Цвет нации. Все сгорят, никого не останется.

А тебе-то что? Альфины летают быстро, к тому времени, когда Атлас Макинтош займется Кадиллицами, ты пересечешь полпустыни. И больше никогда сюда не вернешься.

Но он сожжет город.

В подвале воняет. Широкие стойла, спящие звери в них. Ящики с сеном, перегородки... свет. Это что там? Ах да, колодец, как раз такой, чтобы мог пролететь альфин. Скорее всего, он выводит на первый этаж Башни, а там уж можно сквозь проход...

И "Облако". Если мамаша Лапута будет в заведении сегодня утром - а она наверняка там будет, куда ж ей деться-то... Тебе нет никакого дела до этого.

Но он сожжет их!

Никого не останется. Как управлять этим альфином? Вряд ли тут что-то сложное, одну ногу на спину, ухватиться за шерсть... Нет, не этой рукой, а правой, пальцы левой онемели. Как с такой рукой ты сможешь убить эльфа?

Какого эльфа? Тебе нет до этого дела! Пусть уже почти сгнивший от рубинового тритона, неизлечимой эльфийской болезни, Атлас Макинтош делает с Кадиллицами, что хочет. Признайся, ты же на самом деле ненавидишь город. Много лет назад Протектор, тогда еще не Протектор, приказал убрать своего главного противника, барона Дэви, вместе с семьей. Случайно спасся только один мальчик, и его подобрал потом эльф-отшельник. Город принадлежит Протектору. Конец города - конец Протектора. Барон Дэви, покойный отец, и Нела, баронесса-мать, ни в чем не повинная столетняя тетка Брунгильда, беззубая, совсем выжившая из ума, которую убили за компанию, просто чтоб не путалась под ногами - все будут отомщены.

Не останется никого. Потянуть за шерсть, заставить альфина подняться. Даже не твоими руками, за них отомстит какой-то эльф, думающий, что мстит гномам за прекращение рода эльфов-пустынников. На самом деле он будет мстить за твою семью. Щелчок длинного изогнутого клюва. Нет, не он, это ты мстишь - чужими руками. Взмах крыльев. Руками сожранного рубиновым тритоном подыхающего эльфа. Руками Дакота, Салги, Ваги, Герона. Сморщенными ручками Ата, лапами Ланчи. Широкий взмах, крылья мощные. Конец города - конец Протектора. Смрад подвала отступает, свет в колодце - ярче прежнего. Ты выбирай сам. Первый этаж, теней почти нет. Свист ветра в крыльях, густая шерсть на загривке альфина. Конец города - конец Протектора. Сломанная плита, дальше, наружу.

Ведь он сожжет их. Сгорит мамаша Лапута, и все гномы, лепреконы, и орки, и эльфы, и тролли, и люди, живущие там. Все сгорят, никого не останется. Серый песок, серое небо. Впереди - дорога к побережью, сзади-в глубь пустыни. Свет все ярче, солнце у горизонта. Рассвело. Все было ясно с самого начала, и я повернул к городу.

Когда я прижег руку "заморозкой", боль почти прошла, но пальцы на ощупь стали казаться каменными. Наверное, оббитый железными пластинами сундук был тяжелым - уже подлетая к краю пустыни, я увидел альфина с Атласом Макинтошем на спине. Они летели медленнее меня. Что-то там происходило странное, какие-то отблески мелькали между крыльев...

Очень медленно, но мы догоняли их. Внизу, посреди желтого, мелькнуло зеленое - Оазис. От него поднимался широкий столб дыма, но сейчас мне было не до владений лепрекона Малика. Альфин летел, мерно взмахивая крыльями, а я потерял сознание. Когда очнулся, желтое внизу уже исчезло. Мы неслись низко над грядой холмов, тянувшихся почти до городской стены. Я откинулся назад, улегся спиной на спину альфина и коснулся скрюченным пальцем запястья. Здесь, вдалеке от базы, войти в Патину было куда труднее, к тому же я ощущал отчаянную слабость. Все же ненадолго мне удалось сосредоточиться, и я увидел аналог эльфа. Его окутывал светящийся ореол. Те образы, что привиделись мне, когда я первый раз заглянул в сундук, плясали вокруг. Потом со стороны призрачных силуэтов города поднялась сеть - маги, постоянно несущие охрану Кадиллиц, всполошились. Несколько сгустков холодного огня устремились наискось вверх, и одновременно от аналога Макинтоша наперерез рванулись силуэты. Призрачные пики и мечи разлетелись стаей и прорубили защитную сеть. Аналог альфина нырнул в образовавшуюся широкую прореху, вокруг развернулось облако ледяной эссенции, она потушила огненные сгустки. Вспышка света ударила в нас, заклубился туман, словно плотный полог пара окутал все вокруг.

Я вышел из Патины и увидел под нами городскую стену. Неуправляемый альфин опустился слишком низко. Промелькнули головы взобравшихся наверх стражников, оружие в поднятых руках... альфин сильно дернулся.

Перекувырнувшись через его спину, я схватился за шерсть на боку и повис, качаясь. Рядом из могучей шеи торчала длинная стрела. Зверь судорожно взмахнул крыльями и смог выровняться. Я подтянулся.

Альфин с Макинтошем уже исчезли из виду, а впереди стремительно вырастало самое высокое здание Кадиллиц, где жил Протектор - Большой Дом на главной площади. Его крыша надвинулась, крыло альфина сшибло кого-то из лучников, всегда расставленных здесь, чтобы простреливать всю площадь. Из последних сил альфин попытался набрать высоту. Несколько стрел полетели нам вслед, но ни одна не догнала. Замелькали мостовые и крыши. Я еще успел увидеть "Облако", а потом впереди засинела река.

Кадиллицы стояли на берегу этой реки, впадавшей в океан. В последнюю секунду вся картина открылась моему взгляду: черные крыши складов, палатки, лотки и навесы, доки, мачты кораблей, торговая баржа и толпа гномов, запрудившая пристань возле нее. Альфин брюхом и лапами взрыл черепицу на наклонной крыше портового управления.

Черепица разлетелась во все стороны, будто вода от носа быстроходного корабля. Продолжая рассекать ее грудью, словно погружаясь в крышу, альфип некоторое время двигался вперед и достиг конька. Он вскрикнул, перевалил через конек и тут остановился. Если бы у меня действовали обе руки, то, наверное, я бы смог удержаться, а так пальцы сорвались.

Шея альфина вытянулась вперед, голова со стуком ударилась о противоположный скат крыши. Я покатился по ней, попытался ухватиться за длинный клюв, но это оказалось слишком сложно. Колени и локти выбили дробь по черепице, и на мгновение я завис на краю крыши.

Подо мной - балкон, с него кто-то наблюдал за происходящим внизу. Там словно расстелили пестрый ковер: разноцветные торговые палатки, телеги, помост с музыкантами, которых на помосте уже нет, валяются лишь брошенные волынки и скрипки.

Грохот, звон, крики и плач. Толпа гномов валит прочь от пристани, видно, как по торговой барже кто-то бежит к берегу, гномы, пришедшие на праздник, орки и люди падают, сталкиваясь, переворачивая палатки, ломая лотки, помосты и конечности друг друга.

Почему он дает им разбежаться? Чего ждет?

На волнах реки блики солнечных лучей, торговая баржа застыла посреди них приземистым коричневым утесом, река словно горит золотом, слепит глаза - все очень яркое, праздничное и безумное.

Я животом свалился на перила балкона, так что ноги оказались снаружи, а голова - внутри. От удара перед глазами потемнело, и я кувырнулся дальше.

Но на землю не упал. Узкая и длинная крыша пристройки, канцелярии, где сидели портовые клерки, писцы и счетоводы. Она совсем невысокая, только один этаж.

Я побежал по ней, двигаясь словно против течения - в обратную сторону текла ревущая река голов и плеч. Добежал до края канцелярии и спрыгнул уже возле реки.

Здесь никого не было. Пахло дымом и горелым мясом.

Покачиваясь из стороны в сторону, я сделал несколько шагов. Тихое хихиканье раздалось сверху.

- На кого я похож?

Я поднял голову.

Вдоль краев торговой баржи тянутся лавки, а посередине - широкий, чтоб могли двигаться повозки, проход. В дальнем его конце лежал альфин. Наверное, его принудили опуститься слишком быстро, и он сломал лапы. Рядом - груда обгоревших тел. Чтобы сделать это, хватило и одного заклинания из арсенала гномов.

Под стеной ближайшей к берегу лавки стоял сундук.

- На кого я похож?

Я посмотрел вверх. Он стоял на крыше лавки. Темный силуэт на фоне неба, окруженный ореолом текучих, изменчивых красок. Пеструю куртку из шкуры камелопада он снял, рубаху тоже. Сейчас одежда мешала ему - вся грудь исколота и покрыта сеткой кровавых струек. В пупок он вставил фиолетовый аметист, в соски вколол длинные булавки, на них, обмотанные красными нитями, висели крупные золотисто-зеленые хризолиты. Сквозь мочку одного уха проходила тонкая длинная кость, еще несколько торчало изо лба, на них, словно счетные косточки, нанизаны позвонки. Второе ухо скрывала большая стрекоза с растопыренным крылышками. Ожерелье из клыков висело на шее вместе с бусами, сплетенными из крысиных хвостов. Один глаз был широко раскрыт, на втором - засушенное тельце болотной жабы, когти которой впились в бровь.

Мне не нужно было сейчас даже входить в Патину, я видел все это и так. Заклинаний столько, что и в реале вокруг эльфа расплывалась пелена эссенции. Атлас Макинтош был почти не виден в мгновенно возникающих и исчезающих образах.

Облако серых кинжалов и пик, призрачных мечей и щитов, извивающихся луков, дрожащих стрел клубилось вокруг него. И такое же облако вокруг сундука у моих ног - эльф не смог приживить к своему телу все. Я видел то, что связывало материальную и магическую части заклинаний: тонкие пряди, маслянистые волокна, протянувшиеся между эльфом и сундуком. Они дрожали; блеклые круги, переливаясь и пульсируя, расходились от них по воздуху. Заклинания распирали тело эльфа. Он, должно быть, ощущал себя сейчас пинтовым сосудом из тонкого фарфора, в который кто-то попытался влить сто пинт воды.

- Ты похож на смерть.

Он хихикнул и стал быстро кивать. Вокруг головы разлилось море несуществующего огня, мгновенно возникла и исчезла картина пылающего города, и я вдруг понял, что город этот - Кадиллицы. Во время полета Макинтош успел настроить часть заклинаний.

- Я - смерть! - повторил он. - Сначала я хотел взорвать все одновременно, посреди толпы. Но потом решил: глупо сжигать только порт и баржу. Гномы никуда не денутся, они не успеют убежать из города. Я пройду по улицам, отсюда до Большого Дома, потом - к стене и двинусь по кругу, вдоль нее. Все, кто был здесь, они никуда не смогут спрятаться, правда, Джанки Дэви? Я пройду медленно, шаг за шагом выжигая дома и подвалы, я хочу сделать так...

Я сглотнул - во рту совсем пересохло - и перебил его:

- Так иди.

Он уставился на меня сверху вниз. Единственный видимый глаз моргнул. - Что?

- Хочешь сделать что-то? Зачем говоришь? Иди и делай.

Он молчал, разглядывая меня. Силуэты заклинаний плясали вокруг тела.

- Хочешь сказать, что пока еще между мной и городом ты?

Я ничего не ответил, и он прыгнул.

Отступить я не успел, и его ступни ударили меня в плечи. Ноги подкосились, я заметил, как изогнулись маслянистые пряди, что соединяли эльфа с сундуком, и затылком грохнулся на доски пристани. Макинтош покачнулся, но устоял и, широко расставив ноги, нагнулся. И медленно поднял руку с клинком.

- Джанки Дэви, тебя хочу убить не магией, а хладным железом.

Он наклонился, замахиваясь, лучи солнца очертили фигуру эльфа. Бешеная пляска силуэтов переместилась вниз и почти скрыла его от меня. Теперь я видел лишь расширенный желтый зрачок с пятнами рубинового тритона по краям, тельце жабы, когтями пронзившей бровь над вторым глазом, и тонкие косточки, торчащие изо лба. Клинок начал опускаться, я вскинул левую руку, в заледеневших пальцах которой все еще была зажата глиняная печать, и приказал:

- Сделай свое дело!

Глиняный кувшинчик - лишь принадлежность заклинаний класса "джинн", необходимая форма. Даже у этой новой Червоточины с расширенными на один, четвертый, пункт возможностями, материальной привязкой была именно печать.

Кажется, Червоточина не поняла, чего на этот раз от нее хотят. Она выплеснулась из печати и вонзилась в эльфа - но там отсутствовала защита, которую она могла бы сломать. Я увидел, как стремительно извиваются покрытые темными крапинками тела, мелькают головы, как разеваются пасти и кусают косточки на его лбу, впиваются в торфяную жабу на лице, в ожерелье из клыков. Она ведь была полуразумной и заскучала по свободе, ожидая последнего приказа.

Лезвие вонзилось в доски у моего уха, эльф отшатнулся, но я уже согнутыми заледеневшими пальцами, как крюками, зацепился за его плечо. С неожиданной силой он приподнял меня, почти поставил на ноги. Продолжая удерживать, я откинулся всем телом назад, резко наклонился и ударил его лбом в лоб. Тонкие косточки затрещали, входя глубже в его череп и ломаясь. Я отпустил Макинтоша, и он, семеня полусогнутыми ногами, боком пошел наискось от меня. На лице эльфа было написано недоумение. Червоточина продолжала буйствовать, не способная уразуметь, с чем она столкнулась на этот раз и что ей с этим делать. В вихре оружейных аналогов сновали ее плоские головы, и я увидел, как расстраиваются заклинания - мгновенные картины города с лепестками огня, но пламя съеживается, исчезая со стен и крыш домов, корабли вспыхивают...

Эльф достиг сходней баржи. Взмахнув руками, он перекувырнулся через низкое ограждение - и тут я увидел такое, чего не видел еще никогда.