Чтение 9–й страницы книги ~Пешка~

Но Страйгеру хотелось вернуть старую, докосмическую религию, которая говорила, что где-то существует реальный, настоящий Бог, который заботится о своих последователях, коими и являются люди. Отсюда следовало, что гидраны ими не являются. Мне не удалось выяснить, когда Страйгер начал ненавидеть гидранов и почему. Он был достаточно осторожен, чтобы не говорить об этом. Страйгер не был дураком и понимал, что те, кого он хочет видеть своими сторонниками, тоже не болваны. Вероятно, они ненавидели гидранов не меньше, чем он, но сейчас, когда большая часть выживших гидран была у командиров в руках или, как они выражались, "переселена" в вонючие гетто наподобие Старого города, провозгласить политику геноцида было не так просто, как раньше.

Страйгер начал путешествовать, собирая сторонников и деньги, играя на идее прав человека, с тем чтобы привлечь внимание к своим выступлениям в Сети и распространять свое слово от мира к миру. Этим он и занимался довольно долгое время. Ему было сорок три года. И я был прав: он не всегда выглядел таким, как сейчас. Косметологи хорошо потрудились: вы едва ли узнали бы Страйгера на старых голограммах. Он проповедовал достоинство и красоту Человека - некибернетизированного, неизмененного - такого, каким его создал Бог. Но мало-помалу Страйгер начал брать на себя роль Бога, становясь в своих собственных глазах образцом человеческого совершенства.

И через несколько лет Страйгер убедил и шефов синдикатов, и Совет Безопасности в том, что он почти так же совершенен, как кажется со стороны. Находиться между двух огней всегда трудно. Но Страйгеру блестяще удавалось заставить два враждующих лагеря понимать одни и те же слова по-разному - слышать только то, что они хотят слышать. Чтобы играть в такую игру, мало того, что вы должны быть ловким, хитрым и скользким. Вы - и это еще важнее - должны так верить в себя, чтобы заставить других захотеть поверить вам. Страйгер добился своего. Я чувствовал это. И многие уже поверили ему. Движение Возрождения финансово было гораздо независимее большинства корпораций. Страйгер мог купить все, что захочет. Для этого у него достаточно средств.

Но Страйгер не швырял деньгами направо и налево. Он и вправду, в соответствии со своими проповедями, вкладывал прибыли в создание чего-то вроде фонда помощи потерявшимся в этом мире. Я видел несколько приютов, которые финансировал Страйгер в Старом городе... Я и сам пользовался ими.

Раскопав информацию о приютах, я впал в тревожное недоумение, не понимая, что за этим кроется. Может, я ошибся насчет Страйгера? Если ему нужна рекламная шумиха, так ведь гораздо прибыльнее было нанять зазывал, которые втирали бы народу очки. Но потом я понял, что цель Страйгера - не деньги и даже не слава. Он жаждал власти. Он хотел сесть в Совете Безопасности. Похоже, что Страйгер использует голосование по пентриптину, чтобы пробраться туда. Некая сила тянула его все выше и выше, но святостью здесь и не пахло. Я долго рассматривал свеженькую голограмму Страйгера. Безупречное лицо. Что же, черт возьми, прячется за этими ясными, невинными глазами?..

Я посмотрел в окно, выметая из мозга образ Страйгера. И вдруг понял, на какую вершину я попал. У меня закружилась голова, и мне пришлось закрыть глаза. Крепко схватившись за край сиденья, я ждал, пока комната перестанет вращаться. Кушетка была покрыта чем-то, что на ощупь и по запаху напоминало кожу. Я провел по ней ладонью...

- ...Если это обеспечит ему дополнительную поддержку, у нас будут неприятности, - говорил Испланески. - Большинство членов Конгресса уже высказалось за дерегуляцию. Но, конечно, ясно, что вы - лучшая кандидатура. Страйгер абсолютно не подготовлен к этой должности. Он даже не кибернетизирован - считает, что это неестественно, против Божьей воли.

- Да, вот именно: Божьей воли, - Элнер откинулась к кресле, положив голову на высокую спинку и глядя в потолок. - Страйгер на самом деле верит, что Бог на его стороне. Вы знаете, что я всегда пыталась придерживаться Божьих заповедей, насколько я их понимаю. Но иногда я не могу удержаться от любопытства... Я думаю о предстоящих дебатах днем и ночью. Я засыпаю с мыслями об этом и просыпаюсь, споря сама с собой.

- Поверьте, я понимаю ваши чувства, - неугомонный Испланески потянулся к бару. - Если командиры начнут применять пентриптин на своих гражданах...

- Вы можете потерять работу, - сказал я.

ФТУ сдает внаем рабочую силу для любых работ - где только командирам требуются дополнительные рабочие руки, а вернее, куски мяса. Обычно контрактники выполняют то, что нормальные граждане делать не будут. Управление использует каторжников и в своих собственных операциях, например в шахтах, где они добывают телхассиум на осколке взорвавшейся звезды по имени Синдер, что находится в Колониях Рака.

Элнер с Испланески странно на меня посмотрели.

- Ну, это не совсем то, что меня тревожит, - заметил Испланески, все еще оставаясь добродушно настроенным. - Меня заботит то же, что и леди. Я контролирую Агентство Труда, а его деятельность затрагивает жизнь огромного количества людей, которые входят в так называемую группу риска, ибо они скорее других могут оказаться в опасности из-за злоупотреблений корпораций в использовании наркотиков. Я верю, что человеческое достоинство и свобода выбора стоят того, чтобы за них бороться; что права личности должно защищать и отстаивать любой ценой. Я не хочу, чтобы с людьми, находящимися под моим надзором, плохо обращались, а они даже не имели бы права опротестовать это.

- Вы хотите, чтобы ваши рабы имели свободу и право есть всю ту грязь, которой кое-кому нравится их кормить, но облегчать им прием пищи с помощью наркотиков вам не по нутру? - спросил я. - Пока кто-то платит вам за их время...

Улыбка с лица Испланески исчезла:

- Нет, не так. Я работаю на ФТУ, потому что агентство существует как вполне жизнеспособная, гуманная альтернатива: индивидуумы, которым не удалось получить право на жительство и постоянное гражданство в корпорациях, имеют возможность обратиться к нам. Это дает им стартовый толчок, как бы второй шанс. Полезная тренировка для будущей жизни. "Контрактный Труд строит миры". - Испланески указал на эмблему, налепленную на стене позади его кресла.

Я смотрел на Испланески в упор. Он, должно быть, самый совершенный лицемер и ханжа, которого я когда-либо видел в жизни. Или патологический лжец, потому что его мысли вполне соответствовали его словам.

- С вами все в порядке? - участливо осведомился Испланески.

- Сколько рабов вы ободрали, чтобы обтянуть кожей эту кушетку? - выговорил я.

- Ради всех святых! - пробормотал он, - Вы - анархист, сын мой, или просто пиво ударило вам в голову?

Я расстегнул браслет, снял его, поднял руку так, чтобы он увидел широкую полосу белесой паутины шрамов вокруг моего запястья. Испланески не знал, что это такое.

- Мне случалось работать на вас, - сказал я.

Он поднял брови.

- Ну, вы, похоже, прошли через эти испытания, не потеряв своего скальпа, - ледяным тоном парировал Испланески.

Я потянулся было рукой за спину, чтобы задрать рубашку и показать этому ублюдку... Но тут отчаянная злость Элнер вцепилась колючкой в мой мозг. По ее глазам я понял, что она мне не верит.

- Мадам, я...

- Да, конечно, вы можете идти, - Элнер махнула рукой, отсылая меня. - Возвращайтесь в офис, я поговорю с вами там.

Слова прозвучали угрозой. Я никогда не слышал такого от Элнер. Да, она будет говорить, но не станет слушать. Элнер бормотала какие-то извинения Испланески, что-то вроде "он не вполне здоров".

Я вышел из комнаты, оставляя позади две пары глаз, пристально смотрящих мне в спину. Воспоминания преследовали меня, потому что не существовало места, где бы я мог от них спрятаться. Сутулясь, я медленно шел по коридорам и залам, унося с собой тяжелый сырой ком болезненно ноющей глупости.

- Ну, оруженосец... - опять, как чертик из коробочки, передо мной неожиданно возникло дергающееся и ухмыляющееся лицо Дэрика Та Минга. - Где же твоя леди в белых доспехах?

Черт! Единственное существо во всей Вселенной, которое я хотел бы лицезреть в последнюю очередь. Я пожал плечами, будучи не до конца уверенным, как и всегда при встрече с ним, о чем он говорит. Мне стало жутко: неужели он все дни так проводит, бродя по залам и выискивая жертвы?

- Я думал, ей полагается быть с тобой, - напирал Дэрик, не отставая ни на шаг. - Или vice versa* [Наоборот (лат.).], это то, за что тебе платят. Я прав?

- Не сегодня, - ответил я, и мои кулаки сжались.

- Сэр.

- Что? - Я взглянул на него.

- Скажи "сэр"... У тебя с этим плохо обстоит, да? Знаешь, что за твоей спиной говорит о тебе Элнер? "Вы можете нарядить его, как вам вздумается, но брать его с собой никуда нельзя".

- А я думал, что слово "сэр" используют только Для выражения уважения.

Дэрику потребовалась целая минута, чтобы снова открыть рот, потому что он не поверил, что я сказал это. Но потом он засмеялся:

- Знаешь, мне кажется, что я восхищен тобой, Кот. Тебе и вправду до черта, что мы думаем о тебе... или ты просто слишком наивен, чтобы представить, что мы можем с тобой сделать?

Я похолодел, чувствуя, что Дэрик не шутит. Но продолжал идти, глядя на свои ноги, делающие шаг за шагом.

- Джули никогда не говорила мне, что у нее есть брат.

- И не удивительно. Она ненавидела меня, потому что я - нормальный. Однажды, когда мы были еще маленькими, она пыталась меня убить - столкнуть с балкона нашего загородного дома на Ардатее.

Нахмурясь, я поднял голову. Дэрик улыбался.

- Должно быть, у нее была на то веская причина, - заметил я, отводя взгляд и ускоряя шаги.

Дэрик не отцеплялся, вися на мне, точно собака, вонзившая клыки в добычу. Что ему надо? Ведь весь этот спектакль неспроста. Дэрик меня встретил не случайно. Какие у него проблемы? Под наркотиками ли он или просто его собственная кровь - кровь Та Мингов - так испохабила его, оттрахав и выворотив наизнанку его душу? Если, конечно, у такой шлюхи, как Дэрик, вообще осталась душа.

- И что так привлекло тебя в моей сестре? Нормальные люди считают псионов омерзительными. Их мысли вползают в твои... или они останавливают твое сердце... мыслью. Ты знаешь. Конечно, может ты находишь, что это эротично, ну, вроде некрофилии или когда кто-то ссыт на тебя...

Я резко развернулся, поднимая кулак и даже не заботясь о том, что с полсотни свидетелей, а электронных глаз и того больше, увидели бы сейчас, как я выбиваю дерьмо из члена Конгресса...

- Я знаю, кто ты, - сказал Дэрик. - Ты один из них. Моя рука, вдруг налившись свинцом, безвольно упала вниз.

- Что? Кто сказал тебе? Что я телепат...

- Так это правда... Это все объясняет. - Взгляд Дэрика прилип к моему лицу, точно потная ладонь. - Ты - псион. Мой папочка действительно нанял псиона. - Он неестественно засмеялся и звонко хлопнул себя по лбу. - Господи! Я не верю!

- Кто рассказал вам? - Когда я понял, что Дэрик провел меня, я почувствовал, как мой налитый бешенством кулак вновь медленно поднимается к его лицу.

- Отец, - Дэрик пожал плечами, как будто Харон Та Минг обсуждал меня так, как обсуждают погоду. - Я не могу поверить этому.

Я тоже не мог поверить. Должно быть, Дэрик подслушал или подсмотрел что-то, получив информацию с какого-нибудь секретного файла.

- Когда Джули покинула дом, я был уверен, что, попадись ему на узкой тропинке какой-нибудь псион, отец испепелил бы ее или его - в твоем случае - на месте. Брэди умеет убеждать. Я был о нем худшего мнения. А может быть, он знает о нас больше, чем понимаю я сам...

- Для большинства людей здесь я - не псион. Брэди так хочет. Я скажу ему, что вы знаете, - с некоторым трудом выговорил я, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы Дэрик держал рот закрытым.

- О! Твой секрет во мне, как в могиле. - Внезапно лицо его начало дергаться снова. - То, что ты - псион, не заставляет тебя чувствовать вину? Тебе не стыдно? Не хочется выпустить себе мозги? Джули хотела. То, как с ней все обращались... - Что-то появилось в его глазах: страх. Ведь на месте Джули мог оказаться и он.

- Как вы, например?

Дэрик нахмурился, его щеку свело судорогой. Я повернулся и пошел по коридору, и на этот раз Дэрик не последовал за мной.

Глава 9

На следующее утро я был готов в обычном месте в обычное время. Никого еще не было. Ни Элнер, ни Джордан опаздывать не свойственно. Если еще кто-нибудь, кроме меня, терпеть не мог утра, я об этом не знал. Прислонясь к перилам, я закрыл глаза и стал ждать. Ноющая головная боль, начавшаяся еще вчера днем, до сих пор не отпускала. Она исчезала, когда я вдыхал обезболивающее, но вползала в голову опять, когда действие лекарства заканчивалось. Меня тошнило, и я не позавтракал. Я следил за временем, и по прошествии часа подумал, что они ушли без меня. Неожиданно мне стало хуже и с желудком, и с головой. Я вытянул щупальце мысли и шарил по дому до тех пор, пока не наткнулся где-то в глубине комнат на мозг Джордан.

Поблуждав немного по дому, я наконец обнаружил ее сидящей в залитой солнечным светом комнате и спокойно потягивающей кофе, точно в ее распоряжении было все время мира.

- Вы запоздали, - сказал я.

Джордан посмотрела на меня с холодной враждебностью:

- Нет, - покачала она головой. - Леди Элнер находится на встрече членов правления ЦХИ.

- Без меня?

- Она в своем кабинете, - Джордан кивком головы показала на дверь. - Ей не обязательно присутствовать на встрече лично. Это простая формальность. Вся реальная власть в руках Центавра. Остаток дня она будет принимать информацию, чтобы подготовиться к завтрашним дебатам...

- О! Спасибо, что дали мне знать.

- ...Хотя после вчерашнего я едва ли стала бы винить леди, если бы она действительно предпочла оставить вас здесь. - Джордан отвернулась к окну.

- Может, у меня были...

- Вы лжец. Следующий раз заткните себе рот кляпом.

Я проглотил все свои объяснения.

- Пропади ты пропадом, - сказал я и вышел.

Наверху я снял униформу Центавра и натянул купленные в Н'уике джинсы и старую рубашку. Выйдя на свежий воздух, я решил прогуляться по примыкавшему прямо к дому полю. Моя первая прогулка. Свобода и широта пространства поразили меня так, что у меня еще сильнее закружилась голова. Я заставил себя отлепиться от высокой каменной стены. Шаг, еще шаг...

- Кот! Кот!

Я оглянулся и увидел Талиту, которая выворачивала из-за угла и махала мне рукой, восседая верхом на самой большой собаке, которую я когда-либо видел. На собаке было надето что-то вроде сбруи. И няня Талиты вела это странное животное за повод.

- Посмотри на меня! - кричала Талита так, что, наверное, было слышно на другой планете. - Хочешь покататься верхом вместе со мной? Ее зовут Бутси, потому что у нее есть маленькие беленькие бутсы!

Няня, хмурясь, утихомиривала Талиту.

Животное было рыжевато-коричневого цвета, а его морда наполовину спряталась за спутанной густой челкой. Я попятился, когда няня дернула животину за повод, тормозя возле меня. Возможно, эту женщину звали не Нэнни, но я даже не потрудился выяснить ее имя.

Она всегда носила серое и обычно выглядела так, словно жевала что-то кислое. И сейчас у нее было такое же выражение лица.

- Доброе утро? - словно сомневаясь в этом, сказала няня.

- Ты можешь покататься со мной, - снова предложила Талита, с надеждой глядя на меня. - Правда, Нэнни?

- Бутси не снести вас двоих, - категорично отрезала няня.

- В любом случае спасибо, - замотал я головой. - Я не люблю собак.

- Это не собака, - сказала Талита, - это пони. На собаках кататься нельзя.

- О!

- Пойдем, Талита. Я устала от прогулки. Ты уже достаточно покаталась. - Нэнни опять дернула пони за повод, поворачивая обратно.

- Нет! Нет! - Личико Талиты сморщилось. Готовая заплакать, девочка вцепилась в седло. - Мы даже не объехали вокруг дома! Пожалуйста...

- Нет.

Я наблюдал, как они уходили, и чувствовал похожую на вкус ржавчины скуку няни и беспомощную досаду Талиты.

- Я пройдусь с ней немного, - сказал я.

Нэнни развернула пони со скорчившимся на нем хлюпающим носом седоком и всунула повод мне в руку прежде, чем я успел передумать.

- Вот, - сказала она, - будьте осторожны, она кусается.

Я скорчил гримасу.

- Бутси никогда не кусает меня, - запротестовала Талита.

Нэнни направилась к дому, унося привкус ржавчины с собой.

Я посмотрел на пони; коснулся его мозга, почувствовав странную волнующуюся поверхность мыслей животного, напоминающую облака, плывущие по небу, послушные ветру. Ни страха, ни злобы... довольное и доверчивое. Моя рука, держащая повод, немного расслабилась. Вдалеке я мог видеть Хрустальный дворец. Острые шипы света кольнули меня в глаза, когда расплавленное солнце перевалилось через горную гряду, превращая дворец в громадный пылающий кристалл. Рядом с дворцом, немного левее, стоял еще один дом.

- Чей это дом? - от нечего делать спросил я.

- Дэрика, - сказала Талита. Я пожалел, что спросил. Посмотрев направо, я увидел реку, широкую и спокойную. Я направился туда, ведя за собою пони. По крайней мере, мне было за что держаться, когда я пересекал пустое поле, - за повод... Мы достигли берега реки, и я остановил животину под деревом.

- Эй, Кот...

Я испуганно оглянулся.

В треске искусственных крыльев на нас летел, стремительно снижаясь, Джиро. Пони отпрянул, дернув повод. Талита в ужасе завопила. Я поймал мозг пони в жесткую ледяную петлю принудительного спокойствия и быстро утихомирил лошадку.

Джиро приземлился возле нас, и, когда он опустил руки, крылья аккуратно сложились сами у него за спиной.

- Видели? Прямо как птица... - Он опять поднял одну руку, и крыло затрепетало.

- Джиро! - укоризненно сказала Талита. - Ты испугал моего пони.

- Да? Ну прости, Талли. Ну разве это не чудо? Тетушкин подарок. Харон сказал, что я не могу иметь крылья, потому что это слишком опасно.

Интересно. Неужто Элнер надеялась, что Джиро сломает себе шею и на Земле станет одним Та Мингом меньше? Едва так подумав, я понял, что не это было причиной подарка. Элнер не ненавидела этих детей; она даже не ненавидела всех Та Мингов. Что она чувствовала к тому Та Мингу, за которого вышла замуж?.. На Джиро были надеты потрясающий костюм и защитный шлем - тоже подарок Элнер.

- А почему ты так одет? - спросил Джиро.

- Как - так? - Я оглядел себя.

- Ну как будто ты на мели. Бедный.

- И почему ты всегда брякаешь первое, что приходит в голову, какой бы глупостью это ни было? - нахмурившись, спросил я.

Джиро выпятил губы:

- Ты должен сказать мне. Я слышал о вашем разговоре с Испланески.

Я отвел взгляд. Талита, сидя на пони, напевала: "Я люблю моего пони, я люблю моего пони...", а пони в это время тупыми зубами щипал шелковую зеленую траву, пофыркивая и мотая головой. Внезапный страх уже испарился из их голов. Я перевел взгляд на Джиро.

- Почему вы всегда в курсе чужих дел, хотя при разговорах взрослых вы никогда не присутствуете?

Джиро продолжал тупо смотреть на меня. Тогда я пожал плечами, стараясь отделаться от разочарования и досады.

- Иногда я злюсь, потому что окружающие меня здесь люди ничего не понимают. Это самый худший вид твердолобых, потому что они думают, что знают все, на самом деле не зная ничего. Мало того, они и не хотят знать. Иногда я просто не могу сдержаться, чтобы не сказать что-либо.

- Я тоже. - Джиро взглянул на меня, и в глазах его я увидел еще кого-то, спрятанного, запертого внутри, в самом сердце Джиро. Я коснулся мыслью этого другого, спрятавшегося ребенка. "Иногда я просто не могу сдержаться..." - услышал я молчаливый ответ.

Я вспомнил, что рассказывала Ласуль... Вспомнил, что отчим Джиро - Харон. И легонько тронул мальчика за плечо.

- Понимаю, - сказал я.

Он улыбнулся, немного неуверенно.

- Мама говорит, что ты хороший человек, потому что Харон здорово ненавидит тебя.

Я заставил себя засмеяться. Затем, помолчав с минуту, пока с полдюжины разномастных мыслей не уравновесили друг друга в моей голове, я спросил:

- А где твоя мама?

- В Хрустальном дворце, с Хароном. - У Джиро дернулось веко. - Тетушка сказала, что "Харон" - это имя какого-то лодочника из древней легенды. Он перевозил мертвецов в ад. - Я засмеялся снова. - Когда-нибудь я подарю ему пса с тремя головами.

- Я хочу посмотреть собачку с тремя головами! - крикнула Талита, с трудом сползая с седла.

- Сейчас-то у меня нет ее, ты, амазонка, - сказал Джиро. - А где твоя мама?

Я удивленно воззрился на Джиро.

- Умерла.

Лицо Джиро болезненно сморщилось.

- А где твой отец?

- Не знаю.

- Где мой папа, я тоже не знаю... - Джиро схватил Талиту за руку и потянул к себе, насильно удерживая ее. Талита извивалась, пытаясь высвободиться. - Как ты думаешь, если чего-то очень сильно захотеть, это исполнится? - Я неопределенно покачал головой, глядя на медленно текущий водный поток. - Не давай ничему случиться с тетушкой.

Я кивнул.

- Я хочу летать, - Талита ухватилась за крылья.

- Ты слишком маленькая. - Джиро отпустил Талиту и оттолкнул ее, чтобы освободиться от своей сбруи - крыльев и ремней. - Вот, возьми, попробуй. - Он протянул крылья мне. - Там есть специальные подъемники, и тебе не надо даже махать руками.

Я посмотрел в небо. Желудок и голова у меня поменялись местами лишь от одной мысли о полете.

- Нет, спасибо.

Джиро пожал плечами и небрежно бросил ремни и крылья на землю.

- Ну ладно, тогда давай займемся чем-нибудь другим.

Я вздрогнул:

- Господи, да ты сломаешь их.

- Тетушка подарит другие, - беззаботно ответил Джиро, стаскивая костюм и шлем.

Талита бродила по краю луга, срывая пурпурные и белые цветы и напевая что-то. Я сел под деревом, оперся о толстый шершавый ствол, вдыхая сладкие запахи цветов и нагретой солнцем земли. Пони, похрапывая, пасся рядом.

- Хочешь, устроим скачки? У нас есть еще лошади... - передо мной стоял Джиро, уже переодетый в ярко-красную тунику и брюки.

- Я не умею ездить верхом.

- Мы можем покататься на глиссере...

- Тоже не умею.

Я почувствовал, как зуд досады и разочарования распространялся в его мозгу.