Чтение 9–й страницы книги ~Ричард Длинные Руки

- Хорошо. Только не медли.

- Я быстро, - пообещала она.

И в тот же миг через закрытую дверь вошел, как будто стоял там в ожидании, среднего роста и среднего сложения человек со средним выражением лица. И все в нем было настолько средним и незапоминающимся, что любая разведка мира восхотела бы его заполучить в агенты.

Пес повернул голову, горящие красным глаза на миг полыхнули, как фары мощного грузовика, комната вспыхнула красным. Но тут же и Пес потерял интерес к этому... класторгу, и тот совершенно не среагировал на черное чудовище, сразу подошел к столу и наклонился с видом ушедшего отдел скупщика краденых бриллиантов.

К моему разочарованию, он рассматривал геммы так же точно бесстрастно, как и входил в дверь. Возможно, для его работы не требуется богатая мимика. Если и была какая-то, то со временем... ну, стерлась.

- Эти клапсы, - сказал он, - можно вот сюда... и сюда... Эти... несколько крупноваты, но, возможно, их можно вплавить в лук... Если там предусмотрено...

Он произнес несколько слов, я не понял, но переспрашивать питекантропа об устройстве двигателя внутреннего сгорания не совсем умно, я вспомнил, что я феодал, которому географию знать не обязательно, отмахнулся снисходительно.

- Вплавляй. Медленнее стрелять не будет?

- Только быстрее, - ответил он ровным голосом. - Но вторую клапсу нужно вам вот сюда...

Он объяснял медленно, ласково, я наконец сообразил, кого напоминает: гувернера или няню, что присматривает за детьми и попутно обучает их, как пользоваться бытовыми предметами. Пес зевнул и лег, не обращая внимания ни на класторга, ни на меня, раз уж занялся каким-то скучным делом, когда можно просто бегать по коридорам.

Его пальцы теплые, хотя не могу отделаться от ощущения, что все-таки не живые или не совсем живые. Я послушно вытянул руку, он приложил одну из тех гемм, которых я занес в группу условно бесполезных, к моему локтю, прижал, посмотрел мне в лицо.

- Не больно?

- Чуть-чуть жжет...

- Так и должно быть, - заверил он.

Через минуту отнял пальцы, я со страхом осмотрел локоть, выворачивая под разными углами. Куда вошла гемма, не вижу, заметно только сильное покраснение, словно ошпарил кожу.

- И что теперь?

- Сможете двигать этой рукой намного быстрее, - объяснил он и добавил: - Но только если в другой будет лук. Клапсы... чувствуют друг друга. Отдельно они... спят.

- Вот почему я сам не допер! А эти куда?

Он разложил на столе геммы, таинственно поблескивают, перекатываясь под его лишенными папилляров пальцами.

- Нестандартные, - пробормотал он в затруднении, - нестандартные... Слишком крупные, маломощные...

- Но хоть не ламповые? - спросил я е видом знатока. - Ладно, это я так.

- Одну из них можно приспособить вот сюда, - проговорил он с сомнением и указал на сустав моего большого пальца. - Остальные... не знаю. У вас нет... да, нет...

- Подходящего оборудования? - спросил я. - Наверное, да. А этот сервомотор, как вы сказали, для чего?

Он покачал головой.

- Не знаю. Он нестандартен, многое неясно.

Я поколебался, спросил с опаской:

- А если... словом, не будет выпирать? Подумают, что у меня липома. Или бородавка.

Он взглянул с укоризной.

- Клапса растворяется... почти полностью. Иначе как бы лук... воспринял? Взаимодействие... на уровне...

Он произнес десяток непонятных слов, я сказал поспешно:

- Ну да, ну да! Это да, все правильно, как же иначе? Говоришь, вот сюда?

Он мягко отобрал у меня сиреневый камешек.

- Позвольте мне. Иначе можете сделать неверно.

- Конечно, конечно, - согласился я еще поспешнее, - я не хотел бы, чтобы вместо прибавления... что-то убавилось. Знать бы, что прибавится! А то вдруг такое...

Додумать я не успел, а когда додумал, жар к тому времени охватил всю кисть, я вырвал руку из пальцев класторга и затряс ею в воздухе. Сустав безобразно вздулся, покраснел, став похожим на раскаленный набалдашник стеклодува, внутри пульсирует, то угасая, то разгораясь ярче, огонек.

Пес поднял голову, приглушенно порычал на класторга и снова уронил голову на лапы. Спасибо, сказал я ему взглядом, за сочувствие.

- Больно? - спросил класторг. В бесстрастном голосе послышалось сочувствие. Или это я захотел слышать то, что услышал. - Надеюсь, временно... наверное, временно.

Я тряс пальцем, чувствуя, как горит уже не только кожа, но и сам сустав, как плавится под чудовищным действием геммы, то ли разъедающей, то ли проникающей по методу диффузии, абсорбции или адсорбции. Заныли нервы по всему телу, а мышцы задергались даже у предплечья.

- И как долго?

Он помедлил, прежде чем ответить, нежно взял мою кисть, внимательно всмотрелся. Мне показалось, что в глазах мелькнуло затруднительное выражение.

- Нестандартная клапса, - проговорил он ровным голосом, я отчетливо уловил сочувствующие нотки. - Нестандартная реакция... Трудно сказать, что дальше. Возможно, все скроется сегодня...

- А возможно, - спросил я саркастически, - через неделю?

- Возможно, - ответил он все так же ровно, - никогда.

- Никогда?

- У вас был выбор, - ответил он бесстрастно. - Это было ваше желание.

Две геммы отгреб в сторону, оставшиеся рассматривал долго, поднимал и вглядывался так, словно видел внутри сложнейшую структуру, наконец покачал головой.

- Ничего подобного не видел. Грубая работа, примитивное исполнение, низкий уровень. Для чего предназначены, не знаю.

- Наверное, китайцы делали, - пробормотал я. - Или в Люберцах в подвале на коленке... Ладно, а эти две?

Он ответил ровно.

- Опознаны.

- Тогда давай и эти?

Он покачал головой.

- Нельзя. Нужно взять обе и вживить одновременно. Вот как я вживил вам в локоть и в лук. Только для этих двух нужен арбогаст. Один кристалл вам в другой локоть, а другой - в лоб арбогаста. Я пробормотал:

- Арбогаст... Ну да, арбогаст, как это я сам не вспомнил?.. Только что-то забыл малость, как он выглядит, этот арбогаст?

Он ответил, ничуть не удивившись, по-моему, у него чувства удивления вообще нет, как у спящего человека:

- Арбогаст с виду похож на коня, но только крупнее, на лбу рог. Правда, рог не обязателен. Глаза арбогаста обычно красные...

- Так-так, - сказал я с сильно бьющимся сердцем, - понятно, арбогаст. Ну, конечно же... Говоришь, вот эти две? Какую в локоть, а какую в лоб?

- Сиреневый кристалл арбогасту, - ответил он ровно. - Не перепутайте, иначе...

- Понятно, - прервал я. - Сам козленочком стану. А Зайчик возьмет меч и пойдет на турнир. Благодарю вас, господин класторг. У вас прекрасная работа, и вы с нею справляетесь!

- Благодарю вас, - ответил он скромно.

Однако мне показалось, что где-то внутри в нем замигали какие-то лампочки или повысился какой-то уровень. Я направился к двери, оглянулся, помахал рукой:

- Я остановился в этой гостинице, так что еще свидимся.

- Всегда к вашим услугам, мардорг!

На пороге я остановился, хлопнул себя по лбу.

- Ах да, совсем осклерозничался. Меня весьма даже интересуют данные вот по этому краснокожему...

По щелчку пальцами сдержанно полыхнуло красным. В комнате как будто потеплело, а в середине красного свечения возник мой красный демон. Мне он показался еще выше, чем обычно, угловатее и массивнее. Да и сияния раньше не было. Демон неподвижен, только слегка вздымающаяся грудь показывает, что жив, дышит.

Пес поднял голову, в глазах тот же дикий пурпурный огонь, из которого состоит демон. Некоторое время рассматривал эту новость, однако демон не двигался, и Пес снова уронил голову.

Класторг бесстрастно смотрел на демона, я лишний раз подумал, что любой человек уже убежал бы с воплями. Или хотя бы как-то выразил испуг.

- Нет, - произнес он наконец, - это неизвестное образование... Насколько понимаю, это материально только частично... что совсем уж не укладывается ни в... ни в...

- Да, - сказал я с видом знатока, - трудно быть немножко беременным. Но он ухитрился, да?

Класторг обошел вокруг демона, я почти физически чувствовал, как всматривается всякими там рентгеновскими и гамма-лучами, но на лице полное спокойствие, даже академическая задумчивость, словно теоретик, который только-только открыл свойства радиоактивного распада, которые, конечно же, никогда и нигде применить не удастся.

- Непонятность, - сказал он наконец. - Совершенно иные технологии.

- Ого, - сказал я осторожно. - Инозвездные?

Он покачал головой.

- Какая разница? Дважды два везде четыре. А здесь как будто что-то из ничего. Так не бывает, но на первый взгляд это так.

- А на второй?

- И на второй. Даже на третий. Нет, такое существовать не может.

Я сказал поспешно:

- Ладно, проехали. В смысле, закрываем тему. А то перегоришь... на работе. Всем благодарность за хорошую работу!..

Пес с готовностью подхватился. Класторг остался в номере, а мы вышли в коридор. Я оглянулся на дверь, мелькнула мысль приоткрыть и проверить, там ли этот класторг. Чутье подсказывает, что в номере пусто... однако отвлекаться некогда, нужно успеть поспать хоть пару часов, утром турнир...

- Ищи, Бобик, - сказал я по наитию, - ищи Смита!.. Ищи...

Он весело понесся скачками по коридору, единственное не геометрически точное в этом мире, далеко-далеко остановился на миг, прыгнул прямо на стену и...

... пропал. Я с сильно бьющимся сердцем ринулся бегом, двери замелькали, как двери проносящегося мимо вагона метро. Моментально сбился со счета, похолодел в страхе, перешел на шаг и начал всматриваться в стену.

Страх все сильнее заползал в сердце, как вдруг взгляд зацепился за две едва заметные полосы на двери. Обе уже совсем размытые, заметные только потому, что я на этот раз не провел здесь время почти до утра, а на стене глубокие царапины затянулись, стена регенерирует, самовосстанавливается. Возможно, в древности здания вообще не требовали ремонта.

Я протянул руку к стене, но в последний момент пришла идея, я позвал едва слышно:

- Бобик... ко мне!

Меня отбросило через коридор к другой стене. Пес уперся обеими лапами в грудь и бешено лизал мне нос и щеки, ликуя от моей оторопелости. Я торопливо погладил по голове и почесал за ушами, до чего же просто у него получается, как будто и нет этих стен... А может быть, их в самом деле нет? Или они из силовых полей, которым можно задавать любые характеристики?

Внезапно меня затрясло. Я стискивал кулаки, нечеловеческая тоска вошла и смертельным холодом охватила внутренности. Все, что вижу сейчас, создано не людьми, люди не могут создать такое... не поддающееся человеческой логике. Человеческим понятиям о красоте, целесообразности, человеческим пропорциям. Или же это создано такими людьми, что родились уже на Сириусе, там жили под зеленым солнцем и творили уже иначе.

Стиснув зубы, я проломился через стену. Сэр Смит в той же удалой позе на спине, выставив живот, хотя вообще-то здоровый инстинкт всех нас заставляет во сне скрючиваться и прятать беззащитные внутренности, подставляя врагу спину с ее грудами мышц и толстым позвоночным столбом. Ослаблен у бастарда инстинкт самосохранения, ослаблен... надо учесть.

Петух прокричал, не дав Санегерийе шанса: я спал как бревно, вынырнул только от глухого рычания. Толстая волосатая лапа трясла меня за плечо, я сфокусировал глаза, не сразу узнал Смита, он опасливо поглядывал на Пса.

- Бобик, Бобик... Ну тогда сам буди!..

Я проворчал сквозь сон:

- Иду, иду... Какой сегодня день?

- Турнирный, - сообщил Смит ликующе. - Одиночные!

Он блистал, как глыба льда, доспехи начищены, сверкают, словно солнце, глазам больно, рот до ушей. Я кое-как поднялся, взял со стола чашку побольше, сосредоточился. Смит вытянул шею, ноздри задергались, а усы вытянулись в стороны еще длиннее и воинственнее.

- Святой Георгий! Что за аромат?

- Напиток паладинов, - ответил я хрипло. Мелкими глотками хватал обжигающий напиток, в голове прочищалось, уже чистым голосом объяснил: - Нам положено. По рангу! Федеральные льготы неимущим.

Он смотрел с непониманием, спросил осторожно:

- Но, сэр Ричард... Вы же сказали сэру Уильяму, у вас есть замок...

Я отмахнулся.

- Ерунда, а не замок. У меня их всего три, а деревень... ну не знаю, не считал. Не рыцарское это дело! Разве это имущество? Можно сказать, что я гол и нищ, аки птаха небесная, что ходит по дорогам и клюет... что находит.

Он завидующе вздохнул, взял мои доспехи, помогая побыстрее одеться. Рот у него не закрывается, поговорить любит, я еще раз усвоил, что дороги полны трудностей, потому на турнир выезжают заранее. Кто-то опаздывает, кто-то приезжает намного раньше. Из-за опоздавших, понятно, турнир не откладывают, но среди приехавших рано обычно проводятся одиночные и парные схватки. Насколько помню, в первые турнирные века они роли не играли, потом в одиночных тоже начали проводить отдельные соревнования, особый акцент делался на технику владения копьем и умение управлять конем.

Есть еще commencailles, это такие предварительные бои, где правилами допускается даже незнатным рыцарям вызывать на бой самых прославленных чемпионов, а также особ королевской крови. Правда, те вовсе не обязаны принимать вызов, но вот насчет когда знатный незнатному... не знаю, не знаю, надо поинтересоваться. Вообще-то не хотелось бы, чтобы меня мог вызвать всякий, у кого чешутся кулаки. Все-таки я приехал сюда не драться, хотя наша меркава стоит на запасном пути.

Двор заполнен суетящимся народом, оруженосцы наводят последний блеск на доспехи своих господ, оружейники всюду точат мечи и топоры, хотя по правилам вроде бы положено сражаться только затупленным оружием. Хотя, возможно, эти мечи и топоры не для турнира. Атак, на случай.

Я сказал подбадривающе:

- Сэр Смит, вам неслыханно повезло.

Он спросил тупо, но с надеждой:

- В чем?

- Цена оружия, - объяснил я, - всегда в прямой пропорции от расстояния, на которое его надо везти для ремонта. А ваш меч можно ремонтировать везде!

Он задумался, на лице отразились тяжкие усилия понять сказанное, ибо брякнул я что-то в его пользу, теперь понять бы, а я проговорил еще оптимистичнее:

- Жизнь - сложная штука. Сделать сложную простой может только меч. У вас он есть! Так что же еще надо? Вы - счастливый человек, сэр Смит.

Пес посмотрел на Смита и помахал хвостом. Ноздри подергивались, улавливая запахи со стороны кухни. Похлебкой из баранины пахнет на весь двор, накатывают мощные ароматы жареного мяса с луком и чесноком, тонкой струей вонзается запах печеных рябчиков в остром соусе, а внизу стелется почти зримая волна из тяжелых ароматов печеной рыбы, раков и ящериц.

Смит сказал нетерпеливо:

- Пока я не завтракал, я ничего не соображаю! Сэр Ричард...

- Идем-идем, - успокоил я.

Пес помчался через двор и остановился на ступеньках, пугая народ и оглядываясь с нетерпением, подгоняя нас взглядом. Глаза снова добрые, теплые, коричневые, но люди смотрят не в глаза, а на могучую стать, сразу чувствуют, что эта собачка одним ударом лапы переломит быку хребет, такой лучше не попадаться и в глаза не смотреть.

Мы подходили к распахнутым дверям, когда сзади донесся задыхающийся вопль:

- Брат паладин!

Смит поморщился, я сказал быстро:

- Сэр Смит, вы меня очень обяжете, если закажете и на мою долю что-нить не очень тяжелое. Утку не надо, слишком жирная, а вот рябчиков... И моего песика с собой возьмите, нечего ему умные речи слушать, а то монахом станет. Бобик, иди с сэром Смитом! Иди-иди, питайся...

С Кадфаэлем двигаются, как серые призраки, почти плывут над утоптанной землей трое монахов. Самого Кадфаэля я не сразу признал под опущенным на глаза капюшоном. Он спешил, спотыкался, широкие рукава сутаны реяли по воздуху, словно пытался взлететь.

- Брат паладин, - воскликнул он, запыхавшись, - брат паладин... Вы хорошо провели ночь? Как чувствует себя ваша милая собачка?

Оба монаха смотрели на Пса с ужасом и непрерывно творили крестные знамения. Пес встал на задние лапы и, упершись передними в тощую грудь Кадфаэля, лизнул его в нос.

- Оба себя чувствуем, - заверил я. - А ты?

- И я себя... чувствую, брат паладин. И даже ощущаю временами. Я, как и говорил, встретил братьев из монастыря Святого Бенедикта, с ними и провел ночь...

- Бесстыжий, - сказал я с удовольствием.

Кадфаэль даже не понял намека, чистая душа, указал на двух в сутанах, что почти не поднимают голов, а смотрят как будто сквозь плотную мешковину.

- Это брат Адам и отец Давид. Отец Давид назначен настоятелем присматривать за соблюдением монашеских норм...

Отец Давид и выглядел, как должен выглядеть в моем представлении человек, занимающийся безопасностью: сухой, жилистый, с острыми глазами и непроницаемым лицом. Он коротко поклонился, всматриваясь в меня, как коршун в цыпленка.

- Для нас большая честь приветствовать вас, сэр Ричард, - сказал он негромко. - Брат Кадфаэль много рассказывал про вас. У вас какие-то свои цели?

Не дурак, мелькнуло у меня. Единственный, кто предположил что-то еще, кроме дурного обмена ударами по железу доспехов.

- Только турнир, - заверил я таким тоном, что даже Кадфаэль мог бы догадаться о брехне. Но Кадфаэль, конечно же, не догадался, а отец Давид улыбнулся одними глазами.

- Добро пожаловать, - сказал он. - Не заметили ничего необычного?

Я сказал с некоторой нерешительностью:

- Отче, боюсь, что побьете камнями, а то и на угли, как жареного кабанчика, но кое-что в самом деле заметил...

Брат Кадфаэль сказал торопливо:

- Брат паладин, отец Давид уже знает про ваше умение видеть.

Священник внимательно смотрел на меня мудрыми глазами старого чекиста.

- Говори, сын мой.

Я вздохнул и рассказал, как в город въехали всадники и как среди них померещился некто с темными крыльями. Не совсем чтобы крыльями, но такие призрачные, нечеткие, словно легкая тень среди солнечного дня. Не будь такого яркого солнца, мог бы не заметить, но вот узрел, до сих пор мороз по шкуре...

Он слушал, кивал, спросил неожиданно:

- Тьма над монахом?

Я вздрогнул, сказал с облегчением:

- Точно! Значит, я не совсем кукукнулся?

Он не понял, но уточнять не стал, качнул головой.

- На такой турнир обязательно прибудет и наш враг. И помимо схватки на копьях и мечах будет еще более жестокая на незримом рыцарям уровне. Значит, даже не стал скрывать лик, хотя мог бы прибыть в обличье рыцаря, купца или простолюдина. Впрочем, личина рыцаря не годится, слишком привлекает внимание, простолюдина не везде пускают, а вот купцом мог бы... Хорошо, я приставлю к нему двух-трех молодых монахов, чтобы проверили твои слова, сын мой, проследили за ним, выяснили... Господь даровал вам, сэр Ричард, чуткость, вы учитесь понимать и видеть душу человека, а это драгоценный дар! Он приходит к немногим, да и то в глубокой старости, когда начинаешь по-настоящему понимать людей, но изменить уже, увы...

Брат Кадфаэль задвигался, вздохнул, мне показалось, что с завистью, сказал тихо:

- Брат паладин говорил, что старые книги читал!

Глаза отца Давида блеснули жадным огнем.

- Старые? Где? Какие?