мимолетным "напрасно", распорядился, вернувшись к себе в Охотный ряд,
немедленно достать роман и, выключаясь из оперативной текущей работы,
прочитал его в две ночи.
неточности. Признаться, он и поныне, вспоминая иногда другую, тоже не
столь давнюю минуту, мысленно постанывает.
металлургической базе и Восточной Сибири.
ответить: - Еще не план. Некоторые наметки.
неизменно обретал этакое белое каление, когда получал личное задание
Сталина, - стянув силы и проектных центров, и науки, и своего аппарата,
он, говоря языком министерств и комитетов, готовил вопрос. Были подытожены
и в ночных бдениях и в дневные часы различные, порой требовавшие ряда лет
расчеты, исследования, проекты. Занося необходимые сведения-выжимки в
записную книжку, непрестанно продумывая, с чем он придет к Сталину, строя
в уме доклад, Онисимов придал ясность и блеск свойственный ему особенный
блеск деловитости - обоснованиям будущего восточносибирской металлургии.
собирался. Он вез с собой некоторые справки и заключения, переписанные на
лучшей, отборного сорта бумаге. Ни единой помарки в таких документах,
которые шли в Совет Министров и тем более непосредственно Сталину,
Александр Леонтьевич не допускал. Малейшая ошибка машинистки, описка, и он
нетерпимо возвращал бумагу в машинописное бюро, чтобы ее перестукали
заново. Так прошлой ночью три-четыре цифры были исправлены пером
начальника финансового отдела. Уже следовало ехать, уже за Александром
Леонтьевичем зашел один из его заместителей, будто ничуть не
взбудораженный, но все же насупленный старик академик Челышев, тоже
вызванный к Сталину, а сводная смета - этот важнейший документ - еще не
была принесена. В столь волнующий день нервничали и машинистки, портили
опечатками лист за листом. Наконец, со свежими, только что из-под валика
страницами примчался запыхавшийся, с красной повлажневшей лысиной начфин.
стенные часы, времени почти не оставалось, однако он крикнул:
стал пересчитывать. Лишь щелкали, летали с поразительной быстротой
костяшки счетов. Затратив на это несколько минут, убедившись, что итог
сошелся, он не без удовлетворения произнес:
бумагам, которые вез с собой в новехонькой кожаной папке. И уже в машине,
держа папку на коленях, еще переживая последние минуты сборов, заключил,
обращаясь к сидевшему рядом Челышеву:
на миг показал маленькие глазки:
и, порой пользуясь указкой, сжато, точными сухими фразами, приводя
наизусть нужные цифры, излагал Сталину план возведения металлургических
комбинатов на Восточно-Сибирском плоскогорье.
исполнилось семьдесят лет. Седина завладела толстыми его волосами, не
помиловав ни бровей, ни обвисших усов. На кистях сухих рук и рябом лице
были заметны пигментные пятна. Однако его облик - Сталин был одет в китель
с погонами, в брюки навыпуск с красными лампасами - отнюдь не казался
немощным. Величественность вопреки низкому росту, низкому лбу стала его
второй натурой. С годами усугубилась свойственная ему с некоторых пор
медлительность шага, скупость жеста. Разговаривая, он теперь не
поворачивал к собеседнику головы, никого этим не удостаивал. Казалось, за
его спиной незримо реяли великие дела эпохи, которую уже именовали не
иначе, как сталинской. Он и теперь, под конец жизни, опять выдвигал
небывалые задачи, опять форсированным маршем вел страну в новый переход.
Дикая тундра и тайга суровой Восточной Сибири, индустриальное преображение
этих огромных, почти не заселенных пространств - гуда давно обращалась его
мысль. Необычайно мощный комплекс энергетики, химии, лесохимии и
металлургии - такой представала ему пустынная пока Восточная Сибирь. Уже
немало лет разрабатывались главные проектные ориентиры. Ныне Сталин
требовал отчета, готовил, не оставляя других планов, исподволь зреющих,
эту наступательную операцию, сражение на Востоке.
понадобившихся ему лиц и диктовал решения не в зале заседаний, где
присутствовали члены Политбюро, - он отбросил даже эту формальность. В
старости нелюдимый, Сталин впускал к себе в свой кабинет, вот как и
сейчас, наряду с вызванными для доклада еще лишь двух-трех приближенных.
кресле Берия. Погрузневший, несколько обрюзгший, он, хотя уже и обладал
маршальским званием, по-прежнему носил штатскую одежду, добротный, сшитый
но моде пиджак. Искусный зачес светлых волос прикрывал просвечивающую
лысину. Голубые холодные глаза сквозь круглые без оправы стекла взирали на
Онисимова.
тридцать седьмого года поставил их как особое свое орудие над самыми
высшими органами партии и государства, - Берия постепенно стал охватывать
и ряд народнохозяйственных задач, год от года более крупных. Ни одно
большое строительство уже не обходилось без его участия. Распоряжаясь
Главным управлением лагерей, сосредоточивая на ударных стройплощадках
неисчислимые колонны заключенных, он командовал возведением новых мощных
гидростанций, или, как говорилось тогда, великими стройками коммунизма. В
этом, - позволим здесь себе строчку авторского отступления, - пожалуй,
обнаженно выступал трагический парадокс времени.
восточносибирской металлургии, не знавал даже и мыслей о парадоксах, о
противоречиях эпохи. От вопросов, которые могли возмутить его, коммуниста,
разум и совесть, он уходил, ускользал простейшим способом: не мое дело,
меня это не касается, не мне судить. Любимый его брат погиб в тюрьме, в
душе он оплакал Ваню, но и тогда остался твердым в своем "Не рассуждать!".
Для него не было пустыми словами выражение "солдат партии". Позже, когда
вошло в обиход "солдат Сталина", он с гордостью и, несомненно, по праву
считал себя таким солдатом. И каждую встречу со Сталиным острейше
переживал.
"ты", но эпизод тридцатилетней давности - "не могу вам, Берия, доверять!"
- не был, конечно, забыт ни тем, ни другим. Онисимов отлично знал, что
Берия лишь выжидает случая, чтобы расплатиться, расправиться с ним. Однако
для этого требовалось дозволение Сталина, хотя бы молчаливое. Александр
Леонтьевич так и жил в атмосфере непрестанной опасности, привык, что днем
и ночью над ним занесена рука. Но Сталин Онисимова не отдавал. Сталинский
листок, сохраняемый Онисимовым, продолжал действовать, оберегая его.
вопросами прохаживающегося генералиссимуса, четко докладывал главные
данные проекта. Вот он указкой очертил недавно открытое в излучине Ангары
железорудное месторождение. Называя на память разведанные и предполагаемые
запасы тамошних руд, нуждающихся в обогащении, он неожиданно уловил еле
заметную усмешку на тонких втянутых губах старика Челышева. Что такое?
Неужели он в чем-то ошибся?
Ангары Потрясенный оплошкой, он хотел тут же ее исправить, но Сталин
произнес:
обогатительных и агломерационных установок.
Сталин. - Опять, значит, будете жечь уголь, чтобы выпекать агломерат?
металлургов пока нет. Товарищ Челышев, надеюсь, подтвердит.
от Енисейской гидростанции, от Ангарского каскада. А кто ее будет
забирать? Металлургия?
Онисимова в том, что тот предпочитает тратить дорогой уголь в то время,
как следовало бы шире использовать в металлургических процессах
электричество. По-прежнему недовольно протянул:
Восточной Сибири, такого избытка электричества еще нигде не существовало.