Чтение 9–й страницы книги ~Капитан и Враг~

Он широко улыбнулся мне, сверкнув двойным рядом белоснежных зубов.

- Так можно Сатане войти? - спросил он, и я отступил, пропуская его.

- Лайза! - позвал он. - Лайза! - И поднял голову, глядя вверх.

- Она в подвале, - сообщил я ему, и он пошел вниз, осторожно ступая со
ступеньки на ступеньку, потому что они были узкие, а ноги у него были
большие.

- Так это, значит, ты, - сказала Лайза. Она стояла у кухонного стола с
большим ножом в руке просто потому, что мыла посуду. - Как ты узнал?

- Я получил открытку от Роджера.

- От Роджера?

- На ней был изображен собор в Брюгге. Он просил меня разыскать вас,
потому что, может, вам нужна помощь, а он давно уже отсутствует.

- А кто это - Роджер? - спросил я.

- Ох, я и забыл. Он же любит, чтоб его звали Капитаном, верно? - И отец
повернулся ко мне: - А ты немало наделал хлопот, Виктор.

Это имя разозлило меня. Я сказал:

- Я теперь Джим.

- Ну, это твоя мать выбрала тебе имя Виктор. Мне оно никогда не
нравилось. В нем есть что-то хвастливое. Я думаю, она так решила потому,
что ты родился где-то в мае, когда мы отмечаем день победы над немцами.

- Ничего подобного. Я родился в сентябре.

- Ну, тогда, значит, по другой причине. Может, твоя мать считала
_своей_ победой уже само твое появление на свет. Победой надо мной. Я,
знаешь ли, не очень хотел иметь ребенка.

- Ну, в общем, я теперь Джим.

- Джим - чуть лучше, но все равно немного банально.

- Никакая твоя помощь нам не нужна, - заявила Лайза.

- Жаль, этот дурак не сказал мне раньше, где вы оба прячетесь. Это
избавило бы меня от многих хлопот в связи с Виктором. Ладно, ладно, пусть
будет Джим, если тебе так больше нравится. Сначала на меня налетела эта
твоя тетушка, а потом некий идиот по имени Бэйтс. Он прислал мне
удивительное письмо. Заявил, что он директор твоей школы. До той минуты в
жизни о нем не слыхал. Деньги-то я всегда платил человеку, которого они
там зовут казначеем. Но, конечно, больше всего я натерпелся от твоей
тетушки. Как ты, старушка?

- В порядке.

- Никаких неприятностей по части нутра?

- Нет.

- А как дела у Роджера, то есть я хочу сказать, Капитана?

- Он заботится о нас. Можешь не волноваться. Говорю тебе, он отлично о
нас заботится.

- Из Брюгге?

- Он вынужден время от времени уезжать по делам.

- По делам? Это Капитан-то? Не смеши меня. - Он оглядел кухоньку. - А
ты не предложишь мне чайку, Лайза, - по старой дружбе?

- Садись, если тебе так уж хочется пить.

Я заметил, что ее нежелание общаться с ним нисколько не обескураживало
его.

- Он, по-моему, снова попал в беду.

- Снял бы уж ты пальто, раз собрался чай пить.

- Нет, нет. Я у вас не задержусь. Я ведь, как птица, залетел на
минутку, Лайза. Но твой Капитан все-таки перегнул палку, когда выкрал
мальчишку. Неудивительно, что он скрывается в Брюгге.

- Ничего он в Брюгге не скрывается. И вовсе он его не выкрал. Он же
выиграл его у тебя. Выиграл по-честному в трик-трак. В трик-трак ведь не
сплутуешь.

- Еще не придумано такой игры, в которой нельзя было бы сплутовать. И
играли мы не в трик-трак, а в шахматы. В трик-трак сплутовать трудновато,
а вот в шахматах... особенно после стаканчика-другого. Человек немного
устает. Внимание его рассеивается. Переставишь пешку - вот тебе и мат. Ты
ведь знаешь, Роджер любит чуточку сдвинуть детали. Взять хотя бы это имя -
Капитан, как ты называешь его. Он же был сержантом, а вовсе не капитаном,
когда немцы его сцапали, и я не думаю, чтобы в плену его могли повысить до
офицера. Если он вообще был в плену - плену такого рода. Больно богатое у
него воображение.

- Я не верю тебе. Ты всегда ревновал к нему.

- А в общем, какое это имеет значение, верно? Хочет быть капитаном -
пусть себе... хотя, конечно, _небезопасно_ это было - сцапать мальчишку.

- Он его вовсе не сцапал. И ты прекрасно это знаешь: он выиграл его в
трик-трак.

- Я же сказал, что мы играли в шахматы, да и выиграл-то он, сплутовав.

- Ты же написал письмо директору школы, где говорил, что он может взять
мальчика.

- Да, на день - покормить обедом и сводить в кино. А, да ладно, не
будем спорить из-за таких мелочей, Лайза. Но все-таки какого черта он это
сделал?

- Не хотел, чтоб я была одна, - вот почему. Он-то думает о других.

- Вот тут ты, пожалуй, права. Стыд и срам, что у тебя нет собственного
ребенка.

- Ты же в этом виноват.

- Ты прекрасно знаешь, что сама хотела избавиться от того ребенка,
Лайза. Вини мясника-доктора, а не меня.

- Я не хотела иметь _от тебя_ ребенка - это правда.

В ту пору их препирательство было выше моего разумения и еще долгие
годы оставалось для меня тайной, так что этот диалог, который я пытаюсь
сейчас воспроизвести, казался мне тогда полной бессмыслицей, а то, что я
изложил здесь сейчас, основано уже на пришедшем ко мне позже понимании.
Тогда меня тревожило лишь то, что Лайза еле сдерживалась. Я понимал, что
она обижена и что это Сатана обидел ее. У меня не было ни малейшего
сомнения в том, кто из них виноват.

- Почему ты не уходишь? - сказал я Сатане и, мобилизовав все мужество,
на какое был способен, добавил: - Тебя же здесь не хотят видеть.

- Вы только посмотрите, кто заговорил! Да я же твой отец, малыш.

- А она - моя мама, - сказал я уверенно и победоносно, впервые
произнеся это слово.

- Браво, - сказал Сатана, - браво.

- Чай перед тобой. Пей же, - сказала ему Лайза.

- Я бы попросил еще кусочек сахара. Ты забыла, Лайза, что я падок на
сладкое.

- Я ничего не хочу о тебе помнить. Сахарница - на столе. Бери сколько
хочешь."

- Тогда тебе, наверное, надо забыть и Капитана, раз ты хочешь забыть
меня. Без меня-то ты бы с ним ведь не встретилась.

- Это правда, и я благодарю тебя за это, но больше - ни за что.

- Да ладно уж. Разве я так плохо к тебе относился?

- Ты дал мне мертвого ребенка, а он привел мне Джима.

- Я только надеюсь, что ты будешь в состоянии удержать при себе своего
Джима.

- О, никаких денег от тебя мне не нужно. Капитан...

- Я имел в виду не деньги, Лайза; предупреждаю тебя - его тетка идет по
следу. Она даже беседовала с частным сыщиком.

- И ты, я полагаю, скажешь ей, где мы находимся?

- Неужели ты правда думаешь, Лайза, что я настоящий сатана? Нет, обещаю
тебе, я ничего не скажу его тетке, ничего. Слишком уж она напоминает мою
жену - только еще хуже. Я уверен, ты будешь смотреть за мальчиком много
лучше, чем она.

Он допил чай и уставился в чашку, точно собирался гадать на чаинках.

- Можешь не верить мне, Лайза, - сказал он, - но я хотел бы помочь.

- Не верю.

- Но ты же веришь _ему_?!

- У меня есть для этого достаточно оснований.

- О, он наплел тебе кучу сказок. Я тоже когда-то им верил. Но самым
правдивым человеком на свете его не назовешь. Даже эти его усики... Какого
они теперь цвета?

5

Однако усов у Капитана уже не было, когда несколько недель спустя,
взбежав по лестнице, я открыл дверь, так как звонок прозвонил долгожданным
кодом, оповещая, что идет свой. За время отсутствия Капитана между мной и
Лайзой возникло, по-моему, что-то вроде привязанности. Мне стала нравиться
Лайза, но моя тяга к ней еще была непрочным чувством ребенка, а ее чувство
ко мне вполне могло быть автоматическим откликом на мое отношение и столь
же легко могло исчезнуть. Но в наших мыслях и в наших разговорах главное
место занимал Капитан. "Капитан всегда говорит..." "Знаешь, Капитан мне
как-то рассказывал, что, когда он был в плену..."

И, однако же, на пороге стоял не тот Капитан, какого мы знали.
Капитаном-то он, возможно, по-прежнему был, но только сейчас это был
высокий бородатый морской капитан, и трость не лежала у него на плече, как
ружье, - он сжимал ее в кулаке, точно приготовился сражаться с пиратами. Я
смотрел на него, раскрыв рот: какое-то время я стоял, застыв, и не впускал
его, ибо позади него на мостовой стояла машина. Машина!

- Это ваша? - спросил я его.

- Конечно, моя, - отрезал он. - Где Лайза? Лайза в порядке?

Он оттолкнул меня и побежал вниз по лестнице, перескакивая через
ступеньки. Я видел, как они встретились. Лайза сделала один-два шага
навстречу ему, и оба замерли, остановившись в футе друг от друга. Они не
поцеловались; даже не обнялись. Такое было впечатление, будто они дичились