друга. Какие похороны? - недоумевали журналюги. - Какая Вика? А была ли
девочка?..
точно такими же, как в нашем измерении. Только с балкона свисало не танино
белье. Это обстоятельство нагнало тоску на нашу неунывающую атаманшу. Она
притихла, не выдвигала инициатив, аппатично согласилась пойти с нами на
море. Я взял на себя роль атамана на время ее ступора и предложил для начала
искупаться в море. Благо, здесь по пляжу не бродят рыбаки с обрезками труб
вместо удочек.
купальные принадлежности, и пошли к незнакомому сооружению, из которого
слышался визг детей и восторженные крики взрослых. Это были огромные
надувные пластиковые мешки, в которые с моря била прибойная волна. Люди
внутри мягких обтянутых крупными веревочными сетками камер были отданы на
волю стихии, кувыркались, цепляясь за веревки и друг за друга, кидались в
волны и снова оказывались на сетке. Естественно мы все, включая Амирама, тут
же загорелись испробовать себя. Но в последний момент Таня отказалась идти в
раздевалку и купаться. Она села среди стариков и старух на скамью на
галлерее над аттракционом и даже не улыбалась, глядя, как мы дурачимся. А
надувное дно камеры то всплывало из волн вместе с барахтающимися людьми - от
греха подальше, то стремительно под их же визг и вопли погружалась.
уютный еврейский Хеврон, пересечение такого же тихого Иерихона, а главное -
посещения никем не охраняемых еврейских святынь, включая Храмовую гору. И
решительно нигде не было видно арабской вязи. Так называемый Восточный
Иерусалим был на-селен в основном харедим, которые в Эрец Исраэль были очень
мало похожи на наших. Я не могу внятно описать это отличие, но здесь, в
Израиле, они мне почему-то чужие, а там были до боли свои. И их анклав
отнюдь не казался беднее светских районов Западного Иерусалима.
пинцете. - Едва заметный ожог и чуть проженные брюки. Откуда это у вас? Вы
стали жертвой теракта?" Миролюбец смущенно молчал. Не мог же он, не рискуя
попасть на прием к психиатру, рассказать, что после обыска в моей
мастерской, когда полицейские уже вышли, а он шел за ними, за его спиной
вдруг раздался слабый звук горна и звон су-дового колокола с модели фрегата.
Потом он услышал хлопок, что-то кольнуло его в ягодицу. Ему померещилось, к
тому же, что над блестящей медью носовой пушки "Арабеллы" вьется едва
заметный сизый дымок. "В следующий раз получишь бор-товой залп по корпусу
ниже ватерлинии", - едва слышно произнес кто-то по-анг-лийски с ирландским
акцентом. Депутат презрительно усмехнулся и поспешил прочь. Но на обратном
пути он сначала без конца ерзал на сидении джипа, к раздра-жению
полицейского чина рядом, а потом и вовсе привстал и так ехал до самого
Тель-Авива. Там он позвонил своему врачу и пошел к нему пешком, без конца
при-седая на одну ногу. Со стороны казалось, что представитель лучшей части
израиль-ского народа танцует какой-то полузабытый неприличный танец.
через неделю снова приехали в Технион. - Для этого вам надо точно вспомнить
место вашей конверсии. Когда вы готовы тронуться в Газу?" "Немедленно, -
оживилась Таня, к которой мы с Изабеллой тревожно присматривались, не веря,
что после Бат-Галима она так ни разу и не улыбнулась. - Боюсь, что нас
заждались на родине..." "Вот и славно, - облегченно выдохнул профессор. -
Вас будет сопровождать наша группа с аппаратурой."
нашего пути. Сваи Рац-Галима легко крошили пятиметровые валы. Трасса
действовала как ни в чем не бывало. За руль сел Феликс, унаследовавший от
своего отца - героя морской пехоты - страсть к быстрой езде. Через час среди
низко несущихся над мо-рем облаков показались небоскребы Ямита. Машина с
учеными обошла нас и свер-нула куда нужно. Арье и оба оленя с улыбками
встречали нас у виллы. Технионцы деловито устанавливали на песке пляжа
треноги с какими-то ящиками, тянули провода к своему фургону. Нас попросили
стать как можно ближе друг к другу. По их рекомендации мы сгрудились,
чувствуя себя совершенно беспомощными и лиш-ними во всех мыслимых мирах. Тут
еще вдруг пошел горизонтальный сильный дождь с моря, переходящий в град.
Феликс и я стали прикрывать собой лица наших женщин, а Амирам позаботился об
Ингрид. Владимир Сырых по-комсомольски де-монстративно смотрел ветру
навстречу. Мрак неба вдруг разорвала молния, а за ней малиновым светом
полыхнули ящики на треногах.
окнами. Мы снова оказались сидящими и лежащими на песке. Был тихий
средиземноморский вечер. Мы переглянулись. "Приглашаем всех к нам домой на
чашечку кофе, - сказал я. - Заодно я покажу вам, Ингрид и Владимир, мою
"Арабеллу".
бака, поче-му-то безобразно переполненного, торчало нечто до боли знакомое.
Этого не может быть! - словно взорвался мой мозг. Я бросился вперед и извлек
из груды заво-нявшего мусора корпус модели с остатками мачт и перепутанного
такелажа. Фигурок и пушек нигде не было видно. "Кто?! Кто мог это сделать? -
кричал я, содрогаясь от спазм в горле и желудке. - За что? Зачем?!"
толпились дети. Из калитки напротив на нас с изумлением таращились те самые
подростки с пляжа. - Нас предупредили, что вы можете вернуться оттуда, где
вы прятались. Мы вас не тронем. Фараж, отвези журналистов и... этих... в
Израиль.
поглядывая на мрачную Таню, распахнул дверь фургона. Амирам, поколебавшись,
первым шагнул в смрад запущенного помещения. За ним шел я с корпусом модели
в руках, потом Фе-ликс, женщины и журналисты. "Не бойтесь, - повторил
старик, закрывая дверь. - После передачи нам поселений, у нас с вами
перемирие. До следующего этапа нашей справедливой борьбы за освобождение
Палестины."
могли остаться... детали от моей модели. Дайте мне их поискать. Я вас очень
прошу..."
пушек на ладо-ни. - Человечков мы отдали детям соседа." "Верните мне их, -
задыхался я. - Я... я заплачу сколько спросите..."
- Пере-ночуй в моем доме, а завтра поищешь все при дневном свете." "А если
до этого увезут мусор? - ужаснулся я. - Там могли остаться..." "Я прослежу,
- старик явно мне сочувствовал. - Я встаю рано, а мусор забирают только
после обеда. Остальные могут ехать." "Я остаюсь, - спрыгнула на землю
Изабелла. - А переночуем мы в ма-стерской." "Тогда и мы с Феликсом
остаемся", - объявила Таня.
Ди-мой главарь завел мотор. Фургон умчался. Со всех сторон неслась заунывная
араб-ская музыка. Во мраке ворчал ко всему безразличный прибой...
четверых яхудим, ползающих на асфальте среди вонючего мусора. Они улыбались,
как немецкие про-хожие, на глазах которых в Мюнхене евреи мыли тротуар
зубными щетками. Впро-чем, любопытство было достаточно благожелательным. Нам
даже принесли еще три лупы в придачу к моей, найденной в разгромленной
мастерской. В некогда нашем поселении было много стариков - лупа в каждом
доме...
вознаграждение - пятьдесят шекелей. Со всех сторон сразу стали нести то, что
они подобрали. Капи-тана Блада и Арабеллы пока не было. Таня объявила, что
за них даст выкуп по сто шекелей. Дети тут же брызнули куда-то и вернулись с
еще восьмью фигурками, включая самого капитана в элегантном черном с
серебром костюме, черной шляпе с темно-красным плюмажем. Его холодные синие
глаза смотрели на меня с нескры-ваемым презрением. Примерно такое же
выражение лица было и у одноглазого гиганта Волверстона, и у бывшего лучшего
канонира королевского флота Огла.
переклички. В мусоре мы нашли тридцать шесть из сорока пушек "Арабеллы",
каждая из которых была икрустирована золотом, как и порты фрегата. Белла
нашла недостающий ран-гоут, включая мою особую гордость - нок-рею с
автографом Сабатини, а Феликс - фигурку Джереми Питта, неизменного шкипера
великого корсара, и обрывки пару-сов. Только всегда такая внимательная Таня
сегодня никак не отличилась, ковыряясь словно для вида.
другую каждый обломок. В результате нашили недостающие пушки, рынду,
отломанный га-каборт, бутылку золотистого канарского вина со старинной
этикеткой из роскошной капитанской каюты Блада и многое другое. К счастью,
никто не подметал здесь с мо-мента погрома и изгнания евреев. Арабы тенью
бродили за нами, уже сами рылись в отбросах, где нашли еще несколько
фигурок, на каждую из которых я потратил неде-ли, а то и месяцы труда. Таня
тщательно расплатилась с каждым старателем. Вся то-лпа тут же бросилась в
мастерскую в поисках новой добычи. Появились почетные гости капиана Блада -
его светлость лорд Джулиан со своими большими бесцвет-ными глазами и
золотистым париком, его светлость лорд Уиллогби, назначенный королем
Вильгельмом на посте генерал-губернатора Вест-Индии, а также части почему-то
расколотой подставки. Из-под нее выпал в пыль еще не отпущенный капитаном
Бладом во-свояси пленный адмирал его католического величества каст-ильский