ней поговорю.
Ильич, ничего особенного не заметил, сразу стал улыбаться Тасе, рассказал
про свою грядку с салатом и как надо ухаживать за помидорами.
идти провожать Тасю, - в следующий раз будет лучше.
Алексей.
жалко сына чужой женщине отдавать.
согласится. Она согласилась.
первой встречи, никого и ничего не ругала и называла Тасю деточкой. Тася
держалась просто и весело, как всегда, и Алексей видел, что она всем
нравится. Недоразумение было забыто, и все дорогие Алексею люди сидели
вместе в полном согласии и, наверное, удивлялись самим себе. Алексей
курил, улыбался, а когда вставал за чем-нибудь, начинал громко напевать:
"В каждой строчке только точки, - догадайся, мол, сама... И кто его знает,
чего он моргает..." Было известно, что если он поет "В каждой строчке
только точки..." - значит, у него очень хорошее настроение.
захотела обязательно показать ее своим друзьям.
трудовых колониях и в Наркомпросе. Всю жизнь Вера Алексеевна требовала от
детей и от мужа особенного уважения к ним.
подальше. Тем более что они были порядочные крикуны - старенький дядя
Ефим, который никому не был дядей, и тетя Клава, которая тоже никому не
была тетей, и Маруся и Горик, которых все так и называли Марусей и
Гориком, хотя они были седовласые тучные люди.
были скандалистами и, собираясь все вместе, страшно ругались и шумели.
Если в одной комнате сидели "скандалисты", а в другой - первокурсники
медицинского института или нефтяники средних лет, то молодым не
перекричать было старых. "Скандалисты" кричали по любому поводу и всех
критиковали. В свое время "скандалисты" стыдили детей за плохие отметки,
за плохую общественную работу. Они отличались большой требовательностью к
людям и снисходительностью к самим себе.
Алексеевна не могла справиться с дочерью или сыном, она призывала
"скандалистов". Те обожали налаживать порядок в семейной жизни Изотовых и
вообще друг у друга.
скандалисты придут?" - и, если ответ был положительный, Алексей смывался.
А "скандалистов" тянуло к молодым. Они любили приходить и садиться и
подробно расспрашивать о комсомольских делах, любили обсуждать статьи
"Литературной газеты" или "Комсомольской правды", хохотать, ругаться и
спорить. Спорщики они были страшные, могли переспорить кого угодно. Как ни
уговаривал деликатный Кондратий Ильич "скандалистов" сидеть спокойно и не
мешать молодежи, у которой свои дела, удержать их было невозможно. Дядя
Ефим, худой, высокий, с висячими желтыми усами, и тетя Клава, и толстый
Горик с толстой Марусей, и сама Вера Алексеевна, попыхивая папиросой,
звали к себе Лену с подругами и товарищами, чтобы спросить, "как жизнь",
или, вернее, "как житуха". Они сохраняли лексикон двадцатых годов,
говорили "братва", "питерцы" вместо "ленинградцы" и употребляли жаргонные
словечки, которым выучились когда-то у своих воспитанников. Они начинали с
вопроса, "как жизнь", а кончить могли самым неожиданным - например,
коллективным письмом в редакцию "Литературной газеты", копия в Союз
писателей. Или криками и обвинениями бог знает в чем сидящих перед ними
мирных молодых людей. Ведь они были "скандалисты" и без сражений не могли
жить.
справедливость и, между прочим, очень любили писать. Писать, коллективно и
индивидуально, письма в редакцию, воспоминания, статьи, критические работы
и даже рассказы и повести. Дядя Ефим писал стихи, а тетя Клава статьи и
воспоминания. Маруся ничего не писала, она была неособенно грамотная, а
Горик писал тоже воспоминания. Все эти авторы успели свыкнуться с мыслью,
что их не печатают, кроме дяди Ефима, который находился в таинственных
отношениях со всеми редакциями и намекал подругам Лены, чтобы они ждали.
случалось несчастье, они сочувствовали и изо всех сил старались помочь.
простоту отношений: полюбили - сошлись, разлюбили - разошлись, а теперь
уже давно считали, что дочери должны выходить замуж за хороших людей, а
сыновья - жениться на порядочных женщинах. Когда-то "скандалисты", как и
Вера Алексеевна, плевали на бытовые удобства и никак не обставляли своих
полученных по ордерам квартир и комнат. Теперь они, как все люди, ценили
уют, только не умели его создавать.
сама, решил он.
разговаривала со "скандалистами" так, словно вместе с ними всю жизнь
занималась ликвидацией беспризорности и неграмотности. "Скандалисты"
приняли ее как свою. Тася, торопясь и размахивая руками, в точности как
сами "скандалисты", рассказывала им какую-то историю.
обнаружил, что Тася поет старательным голосом песню с жалобными словами, а
"скандалисты", пригорюнившись и сбившись в кучу вокруг нее, слушают.
в кино. Они часто ходили в кино все вместе и почему-то всегда знали
наперед содержание картины.
Кондратий Ильич. Он единственный стоял вне ругани и критики - не потому,
что в нем не видели недостатков, недостатков в нем видели кучу, но ему все
прощалось. Его баловали, делали подарки по списку, им самим составленному:
носки, запонки, подстаканник, портсигар, перчатки, а также майки, трусы,
рубашки. Кондратий Ильич разговаривал со "скандалистами" исключительно о
политике. Все многочисленные проблемы воспитания, любви и дружбы, а
главное, современная литература и хитрые ее толкования его не
интересовали. Другому бы не простили, обвинили бы в отсталости и
скудоумии, а ему прощали. Только Вера Алексеевна потом, сверкая папиросой,
делала ему строгое внушение, напоминая о заслугах дяди Ефима или Горика в
деле ликвидации беспризорности и безграмотности в Рогожско-Симоновском
районе города Москвы.
8
глупости и пора взяться за ум и идти дальше, за своим счастьем. Не надо
горевать и ругать себя, потом может вдруг оказаться, что все получилось
очень хорошо и именно благодаря этим глупостям все и получилось.
свете. Счастье заключалось в том, что он встретил Тасю и полюбил ее и она
полюбила его. "Полюбила ли?" - спрашивал себя Алексей и не задавал этого
вопроса Тасе.
бы он счастлив, если бы она его не любила! Она любила его, только сама еще
не знала и не понимала этого. Но она поймет и скажет. Он ждал этого каждый
день, каждую минуту.
была отцу сиделкой и медицинской сестрой, делала уколы, стряпала и
кормила, сдавала кандидатские экзамены, вела научную работу. Это Алексей
знал.
хотел бы взять ее заботы на себя, но она даже не пригласила его к себе, не
познакомила с отцом.
волноваться.
представлял себе, что могли существовать причины, которые помешали бы ему
привести Тасю к себе в дом.
держаться.