Чтение 9–й страницы книги ~Куприян~

Отсюда Куприяну была видна крыша избы, темный берест над нею. В щелку плетня
мелькал огонек из окна, и то исчезал, то появлялся опять. Кто-то двигался по
избе.

"Ужинать собирают", - сообразил Куприян, и тоскливое чувство
бесприютности и одиночества скользнуло у него в груди.

Ему вдруг стало особенно обидно, что он должен ждать Матрену на
огороде, на ветру, на дожде, а Егор Шибаев сидит на лавке, спокойно ждет
ужина и во всякое время может сделать с бабой, что пожелает. Ревность все
сильнее овладевала душой Куприяна. Ему ясно представилось, с каким покорным
лицом Матрена смотрит теперь на мужа, готовая беспрекословно подчиниться ему
и для побоев и для ласки. И Куприяну дальше стало уже думаться, что она
вовсе не так боится Егора, а может, и сама не прочь развязаться с ним,
Куприяном, и опять полюбить мужа, благо тот здоровый, красивый, да еще и
унтер, солдат, что всем бабам нравится.

Удушливый спазм схватил Куприяна за горло.

Лицо у него перекосилось в злую и неестественную усмешку. Куприян
широко расставил ноги, уперся спиной в холодный ствол осины и, чувствуя, как
мурашки пробегают у него по спине, закрыл глаза и, сам того не замечая,
громко произнес:

- Известно баба... им все одно!..

Ветер шумел в верхушках осины, и они все больше темнели. Дальние совсем
слились в одну темную качающуюся массу. Огонек в избе стал ярче, блистал в
щель плетня, как звездочка, и перестал мигать.

"Сели", - подумал Куприян.

Ноги у него ныли, плечи сильно зябли, и весь он стал дрожать крупной
дрожью при каждом порыве ветра. Но он все стоял и не сводил с огонька широко
раскрытых глаз. От этого глаза у него стали слезиться, а огонек - двоиться,
вытягиваться и пускать острые золотые стрелочки.

Вдруг он потух.

Куприян вздрогнул.

"Легли, - подумал он. - Сейчас выйдет... Анютка сказала, как
угомонится..."

С этим последним словом перед Куприяном мелькнула отвратительная
картина.

"Он, жеребец-то, в солдатах сколько времени был... ему лестно! А ей все
одно!" - подумал Куприян и повел плечами, точно они у него заныли.

Чувство ревнивой, холодной злобы двинулось в нем и прилило к голове,
так что на секунду у него потемнело в глазах.

И вместе с ревностью и злобой к Егору Шибаеву в душе у него стала
шевелиться и глубокая ненависть к Матрене, которая уже не казалась ему
несчастной.

Куприян снял шапку и опять надел, все, не мигая, глядя на темную теперь
избу. Стемнело уже настолько, что изба, плетень и берест слились в одну
непроницаемую темную массу.

Вдруг что-то смутно забелело в темноте на дорожке, мелькнуло и точно
растаяло.

У Куприяна стукнуло в сердце, и он весь вытянулся вперед. Все чувства
сразу вылетели у него из головы, и там осталось одно ощущение не то
радостною, не то пугливого ожидания.

Белое пятно замаячило ближе и яснее и быстро вытянулось в длинный и
тонкий силуэт женской фигуры, закутанной с головой в большой платок.

Матрена, торопливо и не оглядываясь, шла по дорожке. Куприян выдвинулся
ей навстречу.

- Ты? - спросила она так тихо, что Куприян еле расслышал.

- Я... кому ж еще?.. - сорвавшимся голосом ответил Куприян.

На ней был большой платок, который она у подбородка поддерживала
спрятанными руками так, что видны были только брови и большие боязливые
глаза.

Оба молчали.

Оба чувствовали странную неловкость оттого, что между ними легло
появление Егора. Куприян притворно равнодушно посвистывал, глядя по сторонам
и заложив руки в карманы, а она в нерешимости неподвижно стояла против него
и глядела из-под платка пытливо и печально.

"Ишь, теперь совсем... не то..." - мелькало в голове Куприяна.

А Матрене было больно, и обидна была ей такая встреча, потому что ничем
против любовника она себя виноватой не считала.

- Ну что ж... здравствуйте, Куприян Васильевич, - тихо выговорила она
наконец.

- Здравствуйте... - пробормотал Куприян.

Матрена помолчала. Потом приоткрыла лицо и виновато улыбнулась.

- Что ж так? - сказала она.

Куприян посмотрел на нее, отчаянно тряхнул волосами и обхватил ее
обеими руками. Она выпростала свои руки из-под платка и обняла его. На ней,
кроме юбки, была одна рубаха, и от голой груди ее пахнуло на Куприяна
горячим и влажным воздухом.

Несколько минут они стояли так, молча и тяжело дыша.

По небу гнались разорванные облака с чуть видными просветами. Ветер
подхватывал порывами и приносил с болота долгий стонущий звук сухого
тростника и звенящие всплески воды.

- Сядем, Купря, - дрожащим голосом прошептала Матрена.

Недалеко от осины уныло чернела полуразвалившаяся копна мокрого сена.
Они прошли туда, путаясь ногами один за другого, и опустились в прелую
траву. Ветер шумел и шумел.

- Мне пора, Купря, - шепнула Матрена, спустя полчаса.

- Чего там...

- Хватится... боюсь...

Купря сразу остыл, и опять у него, как давеча, потемнело в глазах.

- Ну и иди... - резко сказал он, отодвигаясь от нее.

Матрена посмотрела на него и не шевелилась.

- Серчаешь? - спросила она.

- Ну, что там серчать... известно муж, - закусив губу, пробормотал
Куприян.

- Да разве я...

- Да знаем мы! - грубо и сам не зная, что и почему говорит, сказал
Куприян.

- Что знаешь? - спросила Матрена, и в голосе у нее послышались слезы и
обида.

Куприян промолчал и глядел в сторону.

- Ну, что ж ты молчишь, Купря? А? Купря.

- Да пойди ты к черту! - прорвался Куприян и встал.

Матрена тоже встала и, завернувшись в платок, смотрела на него.

Ветер шумел.

- За что же ты? - спросила она.

Куприяну хотелось сказать ей что-нибудь злое и обидное, но он не знал
что и молчал.

Матрена тихо протянула из-под платка руку и взяла его за рукав.

Куприян грубо вырвался.

- Да ну тебя!.. Все вы... - он грубо и скверно выругался.

И тотчас ему жаль стало Матрену, и зло взяло на себя.

Матрена опустила руку и заплакала.

- Разве же я... волей? - спросила она.

Куприяну было скверно, тяжело и стыдно, но ревность заглушала в нем все
чувства, и потому он грубо, зная, что говорит неправду, сказал:

- Не хотела бы, так не пошла б.

Матрена сквозь слезы с недоумением посмотрела на него.

- Как же?..

- Да так, - упрямо отвечал Куприян, - нечего тут... иди!..

- Он же муж мне, Купря, а разве я...

- Пошла, убирайся! - злобно крикнул Куприян и поднял руку с сжатым
кулаком.

Матрена пугливо посторонилась и вся сразу съежилась, став меньше и
тоньше.

- Не бей... - испуганно проговорила она.

Куприяну хотелось ее ударить, чтобы дать выход жгучему чувству
ревности, душившему его.

- Иди... - хрипло проговорил он, подвигаясь к ней.

Матрена инстинктивно подняла локоть в уровень с лицом, но от этого
движения Куприяна точно прорвало.

- Паскуда! - прохрипел он и толкнул ее.

Матрена коротко и жалобно охнула и пошатнулась. Платок слетел у нее с
головы, и длинные космы волос, мигом подхваченные ветром, упали ей поперек
лица.

- Грех вам, Куприян Васильевич, сказала она, подымая платок, - я вам...
всегда... а тому я не причинна.

И она опять заплакала.

Куприяну стало мучительно стыдно и жалко ее.

- Что там... - пробормотал он.

Матрена перестала плакать и утерла глаза уголком платка.

- Купря... - умоляюще позвала она.

Но Куприян опять вспомнил, что все равно все кончено и Егору она не
сегодня завтра должна быть женой, и он опять почувствовал прилив ревнивой
злобы и безнадежного чувства.

- Чего Купря?.. Ступай к своему жеребцу!..

- Куп...

- Ступай, ступай, - стиснув зубы, проговорил Куприян и с новым приливом
злобы схватил ее за тонкие, худые плечи, прикрытые одним платком, грубо
повернул ее и толкнул...

Матрена чуть не упала, заплакала и пошла по дорожке.

Куприян мрачно смотрел ей вслед.

Она остановилась. Куприян молчал.