пернатых - меньше всех и смелей всех; усевшись на камыш, трясогузка только
чуть-чуть сгибает его, а вспорхнув - может перелететь через океан.
татуировка совсем в духе басков, этого очаровательного, но несколько
дикого народа. Чудесные краски Пиренейских гор, покрытых белым снегом и
зелеными пастбищами, пробуждают в их обитателях неодолимую страсть ко
всякого рода украшениям. Баски великолепны в своей нищете: над входом в их
хижины намалеваны гербы; у них есть крупные ослы, которых они увешивают
бубенцами, и рослые быки, которым они сооружают головной убор из перьев;
их телеги, за две мили дающие знать о себе скрипом колес, всегда ярко
расписаны, покрыты резьбою и убраны лентами. Над дверью башмачника -
барельеф, высеченный из камня: изображение св.Крепина и башмак. Их куртки
обшиты кожаным галуном, на изношенной одежде вместо заплат вышивка. Даже в
минуты самого непосредственного веселья баски величавы. Они, подобно
грекам, - дети солнца. В то время как сумрачный сын Валенсии набрасывает
на голое тело рыжую шерстяную хламиду с отверстием для головы, жители
Галисии и Бискайи наряжаются в красивые рубашки из выбеленного на росе
холста. Из-за маисовых гирлянд в окнах и на порогах их хижин приветливо
выглядывают белокурые головки и свежие личики. Жизнерадостная и гордая
ясность духа находит свое отражение в их незамысловатом искусстве, в
ремеслах, в обычаях, в нарядах их девушек, в их песнях. Каждая гора, эта
исполинская растрескавшаяся лачуга, в Бискайе насквозь пронизана светом:
солнечные лучи проникают во все ее расщелины. Суровый Хаискивель -
сплошная идиллия. Бискайя - краса Пиренеев, как Савойя - краса Альп. В
опасных бухтах, близ Сан-Себастьяна, Лесо и Фуэнтарабии, в бурную погоду,
под небом, затянутым тучами, среди всплесков пены, перехлестывающей через
скалы, среди яростных волн и воя ветра, среди ужаса и грохота можно
увидеть лодочниц-перевозчиц в венках из роз. Кто хоть раз видел страну
басков, тот захочет увидеть ее вновь. Благословенный край! Две жатвы в
год, веселые, шумные деревни, горделивая бедность; по воскресеньям целый
день звон гитар, пляска, кастаньеты; любовь, опрятные светлые хижины да
аисты на колокольнях.
клювом к океану, а затылком к Уэймету; перешеек кажется горлом.
промышленным центром. В середине восемнадцатого века на берегах Портленда
появились каменоломни и печи для обжигания гипса. С той поры из
портлендского мергеля вырабатывают так называемый романский цемент -
весьма полезное производство, которое обогащает страну, но уродует
ландшафт. Двести лет назад скалистые берега залива подмывало только море,
теперь же их разрушает рука каменолома; волна отхватывает целые пласты,
кирка откалывает лишь небольшие куски; пейзаж от этого сильно проигрывает.
На смену величественному разгулу океана пришел кропотливый труд человека.
Этот труд совершенно уничтожил маленькую бухту, в которой стояла на
причале бискайская урка. Следы этой разрушенной гавани надо искать на
восточном берегу полуострова, у самой его оконечности, по ту сторону
Фолли-Пира и Дердл-Пайера, и даже дальше Уэкхема, между Черч-Хопом и
Саутвелем.
высотой ее ширину, с каждой минутой все больше погружалась в темноту;
мутный туман, обычно подымающийся к ночи, все сгущался; становилось темно,
как в глубоком колодце; узкий выход из бухты в море выделялся беловатой
полоской на фоне почти ночного сумрака, оживленного мерным плеском прибоя.
Только подойдя совсем близко, можно было заметить урку, причалившую к
прибрежным скалам и как бы укрывшуюся огромным плащом их тени. С берегом
ее соединяла доска, перекинутая с борта на низкий и плоский выступ утеса -
единственное место, куда можно было поставить ногу; по этому шаткому
мостику сновали во мраке черные фигуры, очевидно готовясь к отплытию.
заслона, здесь было теплее, чем в открытом море; тем не менее люди
дрожали. Они торопились.
было ясно различить лохмотья, служившие одеждой отъезжающим и
свидетельствовавшие о том, что их обладатели принадлежат к разряду
населения, именуемого в Англии the ragged, то есть оборванцами.
бросающая через спинку кресла корсет, длинные шнурки которого петлями
спускаются до полу, сама того не подозревая, воспроизводит извивы горных
троп. К площадке, с которой была переброшена доска на судно, вела
зигзагами такая тропинка, скорее пригодная для коз, чем для человека.
Дороги в скалах своею, крутизной способны испугать пешехода; с них легче
скатиться, чем сойти; это не спуски, а обрывы. Тропинка, о которой идет
речь, по всей вероятности была ответвлением какой-нибудь дороги,
пролегавшей по равнине, но шла так отвесно, что на нее страшно было
смотреть. Снизу было видно, как она ползет змеей к вершине утеса, а
оттуда, через обвалы и через, расщелину в скале, выбирается на выше
расположенное плато. Должно быть, по этой тропе спустились и люди, которых
урка ожидала в бухте.
страха и тревоги, в бухте никого не было; вокруг царили тишина и
спокойствие. Не слышно было ни шума шагов, ни голосов, ни дуновения ветра.
По ту сторону рейда, у входа в Рингстедскую бухту, можно было с трудом,
разглядеть флотилию судов для ловли акул, сбившуюся, по всей видимости, с
дороги. Прихотью моря эти полярные суда загнало сюда из датских вод.
Северные ветры иногда подшучивают таким образом над рыбаками. Суда эти
укрылись в Портлендской гавани, что было признаком надвигавшейся непогоды
и опасности, угрожавшей в открытом море. Они намеревались стать на якорь.
На однообразно белесом море четко выступал черный силуэт головного судна,
стоявшего, по древнему обычаю норвежских флотилий, впереди остальных
судов; виден был весь его такелаж, а на носу ясно можно было различить
снаряды для ловли акул: всякого рода багры и гарпуны, предназначенные для
охоты на seymnus glacialis, squalus acanthias и на squalus spinax niger
[латинские названия разных видов акул], а также неводы для ловли крупного
селаха. За исключением этих судов, теснившихся в одном углу гавани, на
всем обширном горизонте Портленда не было ни живой души. Ни жилого
строения, ни корабля. Побережье в ту пору было еще необитаемо, а рейд в
это время года обычно пустовал.
бискайской урке, судя по всему, и не думали) откладывать свой отъезд. Они
копошились на берегу и с озабоченным и растерянным видом быстро сновали
взад и вперед. Отличить их друг от друга было трудно. Нельзя было и
рассмотреть, стары они или молоды. Вечерние сумерки затушевывали и
заволакивали их фигуры. Тень маской ложилась на лица. Во мраке
вырисовывались только силуэты. Их было восемь, в том числе, вероятно, одна
или две женщины, но они почти не отличались от мужчин: жалкие лохмотья, в
которые все они были закутаны, не походили ни на мужскую, ни на женскую
одежду. Отрепья не имеют пола.
карлику или ребенку.
2. БРОШЕННЫЙ
очень широких, закрывавших их в случае необходимости до самых глаз,
одинаково защищавших и от непогоды и от любопытных взоров. Плащи эти
ничуть не стесняли их быстрых движений. У большинства из них вокруг головы
был повязан платок - испанский головной убор, из которого потом
образовалась чалма. В Англии этот убор не был редкостью. В ту пору Юг был
на Севере в моде. Быть может, это происходило оттого, что Север побеждал
Юг; восторжествовав над ним, он приносил ему дань восхищения. После
разгрома Армады кастильское наречие стало считаться изысканнейшим языком
при дворе Елизаветы. Говорить по-английски в покоях королевы Англии было
почти неприличным. Перенимать, хотя бы отчасти, нравы тех, для кого он
стал законодателем, сделалось обычаем, победителя-варвара по отношению к
побежденному народу более высокой культуры; монголы внимательно
присматривались к китайцам и подражали им. Вот почему и кастильские моды
проникали в Англию, зато английские товары проложили себе дорогу в
Испанию.
в альпаргатьи; его рваная одежда была разукрашена золотым галуном, а
жилет, расшитый крупными блестками, отсвечивал из-под плаща, как рыбье
брюхо. У другого широкополая шляпа, вроде сомбреро, была надвинута на
самые глаза. В шляпе не было обычного отверстия для трубки; это указывало,
что владелец ее - человек ученый.
причине ребенок был закутан поверх отрепьев в матросскую парусиновую
куртку, доходившую ему до колен. Судя по росту, это был мальчик лет десяти
- одиннадцати. Он был бос.
Совершая рейсы между двумя берегами, она, несомненно, выполняла какое-то
тайное дело.
шепотом.
Мережковский Дмитрий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Шилова Юлия