окна валил пар. Поротно, повзводно получали дежурные кашу, хлеб, сахар.
Помощники дежурных схватывали тазы с кашей, другие помощники дежурных тем
временем, изогнувшись в пояснице, тащили одна в другую лесенкой составленные
миски, со звяком, бряком разбрасывали их по столам, шлепали в них кашу,
рассыпали ложкой сахар, пайки хлеба раздавали уже тогда, когда бойцы
приходили в столовую и рассаживались по местам.
отсутствовали, и по тому, как рвались в дежурные и в помощники связчики
Зеленцова, заподозрено было лихое дело. Однажды бойцы первого взвода первой
роты перевешали на контрольных весах свою пайку и обнаружили хотя и
небольшую, но все же недостачу в хлебе, в каше, в сахаре. Зеленцов обзывал
крохоборами сослуживцев, его, Фефелова и Бабенко собрались бить, но вмешался
старшина Шпатор, определил троице по наряду вне очереди, заявил, что отныне
раздача пищи будет производиться в присутствии едоков и если еще найдется
кто, посягающий на святую солдатскую пайку, он с тем сделает такое, что
лихоимец, памаш, до гроба его помнить будет.
фельдфебелем, старшина Шпатор ел за одним столом с красноармейцами, полный
при нем тут был порядок, никто ничего не воровал, не нарушал, каждый боец
первой роты считал, что со старшиной ему повезло, а хороший старшина,
говаривали бывалые бойцы, в службе важней и полезней любого генерала. Важнее
не важнее, но ближе, это уж точно.
Зеленцова, за наглое рыло, не иначе, забрали в минометчики; кто телом и
силой покрепче, того отсылали к бронебойщикам -- пэтээр таскать. Хотели и
Колю Рындина увести, да чего-то испугались, -- то ли его вида, то ли
прослышали, что он Богу молится, стало быть, морально неустойчивый, мимо
танка стрельнет. Булдаков снова притворился припадочным, чтоб только пэтээр
ему не всучили, и его тоже оставили на месте. Коля Рындин все еще маялся в
куцей шинели, в тесных кальсонах и штанах, приделал к ним тесемки вроде
подтяжек -- не свалились чтобы на ходу. Новые ботинки зорко стерег, протирал
их тряпицей каждый вечер, клал на ночь под голону, накрыв пустым домашним
мешком, получалось что-то вроде подушки. Булдаков все пошвыривал ботинки,
все пробовал соответствующее его фигуре обмундирование. Дело кончилось тем,
что ботинки пропали с концом. Навсегда. "Украли!" -- припадочно брызгая
слюной, орал пройдоха, но чего-то жевал втихомолку, ходил к Зеленцову пить
самогонку, значит, обувь променял. Старшина Шпатор изо всех сил старался
сбыть Булдакова в другие подразделения, но там такого добра и своего было
вдосталь. Никуда его не брали, даже в пулеметную роту не брали, где бы самый
раз ему станок "максима" на горбу таскать, в химчасть, на конюшню, в
продовольственно-фуражное отделение и в другие хорошие, сытные места орлов с
пройдошистыми наклонностями, с моральным изъяном вообще не допускали, а этот
еще и припадочный, еще и артист.
говорит, -- артист читал больным и таким же, как он, симулянтам старые
газеты, устав гарнизонной службы, иногда объяснял и комментировал
прочитанное.
политико-просветительной работы". Та-ак, просвещайтесь, а мы пошли дальше:
"Молодежный лыжный кросс в честь дня рождения любимого вождя". Та-ак, это уж
совсем хорошо, совсем славно. "Фашизм истребляет молодежь" -- вот чтоб не
истреблял, надо хорошо на лыжах бегать! Во! "Лаваль формирует отряды
французских эсэсовцев..." -- во блядина! Это куда же Даладье-то смотрит?
Прогулял Францию, курва, и на тебе...
вот спасают... Стой! Во, самое главное наконец-то написали: "Из выступления
Бенеша: "Гитлеровская Германия непременно и скоро рухнет"...
борцы-патриоты подался.
Россию и здесь его, суку, истребляем беспощадно. Во, сводка за второе
декабря: "В течение ночи на второе декабря в районе Сталинграда и на
Центральном фронте наши войска продолжали наступление на прежних
направлениях. В районе Сталинграда наши войска вели огневой бой и отражали
атаки мелких групп противника. В заводской части города артиллерийским огнем
разрушено девять немецких дзотов и блиндажей, подавлен огонь двух
артиллерийских и четырех минометных батарей. На южной окраине города
минометным огнем рассеяно скопление пехоты противника. Северо-западней
Сталинграда наши войска вели наступление на левом берегу Дона. Бойцы энской
части атаковали с фронта немцев, оборонявшихся в укрепленном населенном
пункте. В это же время другие наши подразделения обошли противника с фланга.
Под угрозой окружения гитлеровцы в беспорядке отступили, оставив на поле боя
триста трупов, большое количество вооружения и различного военного
имущества. На другом участке артиллеристы под командованием тов. Дубровского
уничтожили девятнадцать немецких дзотов и блиндажей и подавили огонь трех
артиллерийских батарей противника. Наши летчики за первое декабря сбили в
воздушных боях семь и уничтожили на аэродромах двадцать немецких самолетов.
Юго-западнее Сталинграда наши войска закреплялись на достигнутых рубежах". А
вот тут же, в газете "Правда", вечерняя сводка за второе декабря: "Частями
нашей авиации на различных участках фронта уничтожено и подбито двадцать
немецких танков, до ста пятидесяти автомашин с войсками и различными
грузами..."
огневой бой и разведку противника, артиллеристы энской части разбили три
вражеских дзота, два блиндажа и подавили огонь трех батарей".
города отбиты атаки мелких групп пехоты и танков. Уничтожено до роты
немецкой пехоты. Юго-западней Сталинграда..."
пишут?
Великих Лук части энского соединения, отражая многочисленные атаки немцев,
продвинулись вперед. Противник потерял убитыми свыше двух тысяч солдат и
офицеров. Подбито девятнадцать немецких танков, захвачено двенадцать орудий,
восемь танков, десять автомашин, четыре радиостанции..."
ж из породы...
надо, скажут, -- вмешивался в беседу Яшкин. -- У тя, Булдаков, язык как
помело, и за это ты пойдешь дрова пилить.
требует...
сосны, и они добросовестно ширыкали, потому что промышлявший в это время
Булдаков всем добытым поделится по-братски, честно, и вообще он пилить не
должен, он не какой-то там чернорабочий, он... да лешак его знает, какой он,
чей он, но что друг и брат всех угнетенных людей -- это уж точно.
молодую братву положительным примером, мало-помалу разобрали, взамен их
помкомвзвода Яшкин привел целое отделение новичков, среди которых был уже
дошедший до ручки, больной красноармеец Попцов, мочившийся под себя. По
прибытии в казарму он сразу же залез на верхние нары, обосновался там, но
ночью сверху потекло на спящих внизу ребят. Новопоселенца стащили вниз,
напинали, сунули носом на нижний ярус -- знай свое место, прудонь тут,
сколько тебе захочется.
бойцам о ходовой своей жизни, в основном удалой и роскошной, о том, как он
плавал по Енисею на "Марии Ульяновой", шухерил с пассажирками, был за пьянку
списан на берег, однако не пропал и на берегу, наставлял воинство:
Союзом наступайте на их. Насчет строевой и прочей подготовки хера имя! Сами
пущай по морозу босиком маршируют...
кадровый уже симулянт. -- Крепкай тыл... А тут че?
колодок, ни тюрьмы, ни Бога, а ведь они его одногодки, такие же, как он,
человеки.
гибкими не бывали, все мерили по спущенному сверху параграфу и нормативу, не
терпящему никаких отклонений, тем более обсуждений: есть устав, живи по
нему, не вылезай, не рыпайся, и что, что у тебя ножищи, будто у слона,
отросли -- блюди норму, держи ранжир. Когда старшина Шпатор петухом налетел
на Булдакова, на Колю Рындина, новопоселенец первой роты Попцов, уже
истаскавшийся но помойкам, оборвавшийся на дровах, измылившийся на мытье
Володихин Дмитрий
Буркатовский Сергей
Володихин Дмитрий
Куликов Роман
Никитин Юрий
Суворов Виктор