зияющей полости появилась целая груда еще дымящихся внутренностей. Недолго
думая, эскимос схватил печень и выбросил ее за борт, к великому негодованию
повара.
медвежья печень имеет отвратительный запах. Если ее неправильно приготовить,
можно даже отравиться. Я, кстати, хочу воспользоваться этим случаем, чтобы
порекомендовать вам воздержаться также и от печени тюленя.
доказательством того, что животное долго постилось. Сей факт почему-то очень
обрадовал гренландца. Не теряя времени он вытащил еще теплый кишечник,
запихал его в рот и быстро проглотил, сопровождая названную процедуру
непередаваемыми движениями головы и шеи. С полным ртом и набитыми щеками он
напоминал обезьяну, только что обчистившую фруктовый сад. Пыхтя от
прилагаемых усилий, Ужиук вторым ударом отсек еще один кусок кишки и
принялся небольшими порциями пропихивать его себе в глотку. Наконец, после
сильного глотательного движения, последняя порция исчезла в бездонной
глубине полярного желудка.
кусок требухи, который пришелся бы не по зубам даже оголодавшему псу. Уже
посинев от огромного количества проглоченной пищи, эскимос продолжал в том
же духе. Да так лихо, что вся требуха, включая желудок, исчезла в его
бездонном брюхе. Не меньше десяти килограммов!
уморительным выражением бесконечного блаженства. Потом, вдруг спохватившись,
как бы сказал себе: "Но ведь еще есть место, куда вполне может уместиться
десерт".
который и привлек внимание проглота.
истинным гурманам.
жира и, усиленно помогая себе руками, затолкал ее в рот, всю до последней
капли.
самого Гаргантюа[51] -- великого любителя требухи,-- были
буквально ошеломлены. Лишь китобои, уже давно знакомые с удивительными
возможностями гренландских желудков, остались невозмутимы.
лукулловым пиром[52], который длился, правда, не более пяти
минут, перешел от удивления к изумлению и наконец просто остолбенел.
пропасть, просто прорва какая-то. Я знаю только одного обжору, способного
проглотить такое количество пищи,-- это моя печь". Потом, обратившись к
эскимосу, вытиравшему руками лоснящееся от жира лицо, сказал:
экспедиции. Мы пойдем в один из тех ресторанчиков, где за тридцать два су
можно вволю поесть. Держу пари, вы будете иметь успех, а хозяин окажется
просто ошарашенным.
улыбнулся и, согласно кивнув головой, протянул ему свою измазанную жиром
лапу. Затем, заприметив свободное местечко, улегся между скатанными тросами,
закрыл глаза и принялся храпеть.
Мелвилла.
были спаяны между собой. Немного выше начался ледоход. Издалека показались
огромные айсберги. Их некогда острые вершины слегка притупились, подтаяв под
действием незаходящего солнца. Айсберги уже не были такими угрюмыми, как в
прежние холодные дни, они напоминали выпуклые, совсем неопасные с виду
холмы. Чувствовалось, что они размягчаются, теряя угловатые резкие
очертания. Даже сюда проник свежий аромат весны, парящей над арктической
пустыней. О подножия дрейфующих льдов, напоминающих сверкающие драгоценные
камни, с шумом разбивались бирюзовые волны, пенясь и курчавясь белыми
барашками. На фоне ярко-лазурного неба странно, почти не подчиняясь законам
перспективы, выделялись огромные голубоватые глыбы. Настоящая бело-голубая
симфония, которая, правда, привела бы в отчаяние многих художников и
заставила бы возмущаться нашу публику, привыкшую к совсем другим пейзажам.
Ничего, где бы мог отдохнуть или рассеяться взгляд, везде -- гнетущая,
утомляющая монотонность, не лишенная, однако, своеобразного очарования. Эта
живая картина постоянно двигалась, меняясь каждую минуту, как будто ее
заново составляли из одних и тех же элементов, и при этом всегда оставалась
похожей на себя саму. Время от времени сей странный зыбкий пейзаж,
переливающийся перламутровым блеском на фоне сапфирового неба, несколько
оживлялся. Вот, внезапно захваченная водоворотом, опрокинулась целая ледяная
гора, затем вновь всплыла и стала продолжать свое неизменное медлительное
движение. Иногда от айсберга откалывался ледяной пласт и с едва различимым
легким плеском падал в воду.
детьми густых северных туманов, невольно переводишь взгляд на голубые волны,
усыпанные сверкающими как драгоценные камни льдинами, и спрашиваешь себя --
реальна ли эта картина или все, что вокруг -- лишь игра воображения.
ныряльщикам, впервые попавшим на морские просторы. Птицы, покинувшие зимние
квартиры на юге, отдыхали, сидя на ледяных, вершинах, и внезапно взлетали,
испуганные прерывистым кашлем корабельного двигателя. Утки, гуси, гаги
собирались в огромные стаи. Откуда ни возьмись появлялась шумная стайка
дроздов и ткачиков. Ткачики уже поменяли свое зимнее серое оперение на
сверкающий летний наряд.
занимавшие пространство от мыса Йорка до пролива Смита.
радужных надежд капитан.
сменился северным, атмосферное давление неуклонно росло. Тогда де Амбрие
приказал взять курс на острова Карри, рассчитывая найти там свободное ото
льдов море. Он намеревался направиться к Сабинскому мысу, пересечь пролив
Хейса[54] возле островов Генри и Баша, укрыться за горами
Виктории и Альберта и дождаться настоящей оттепели.
на острова Карри, надо было менять. Вдали показался мыс Парри: под семьдесят
седьмым градусом. После двадцатичасовой борьбы с бушующим морем корабль
обогнул мыс и вышел в Мурчисонов пролив, свободный ото льда. Затем, пройдя
между островами Герберт и Норсемберленд, повернул к фиорду Петергавику и
поплыл вдоль берега до мыса Санмареца, покуда не утих шторм.
Александрова мыса и, после самоотверженной борьбы со многими препятствиями,
вошло в фиорд Порт-Фульк, служивший вполне надежной стоянкой.
высадить собак. Почуяв свободу, псы залились веселым лаем и принялись
прыгать. Экипаж отправился осматривать берег.
Хейса, носившей название "Соединенные Штаты". Здесь были всевозможные
тряпки, лохмотья, ледорубы, консервные банки, бутылки, рыболовные снасти,
страницы книг и тому подобное.
льдом, обнаружили три иглу, то есть эскимосские хижины. Это были жалкие
берлоги, сделанные из снежных блоков.
представители арктической фауны, но оказалось, что иногда сюда забредали
кочевые племена. Среди многовековых льдов встречались остатки последних
стоянок, развороченных бурей, возраст которых невозможно было определить
даже приблизительно. Факт, чрезвычайно интересный для антропологов. Здесь
было огромное количество костей северных оленей, моржей, мускусных быков,
тюленей, лис, медведей, полярных зайцев и буквально тысячи птичьих скелетов,
среди которых встречалось особенно много чаек. Это говорило о богатстве
фауны той эпохи. Все черепа были разбиты, кости сломаны -- очевидно, для
того, чтобы извлекать костный мозг, как это делали наши доисторические
предки.
небольшой долине, хорошо защищенной от южных ветров, радостно вскрикнул. На
крик прибежали несколько матросов.
берез, которые могли бы уместиться в коробке ботаника. Стволы толщиной с
карандаш, ветки напоминали прутья от веника, а веточки поменьше были не
толще волоса, и все это оказалось покрыто крошечными почками, согретыми
теплыми ласковыми лучами июньского солнца и уже начавшими распускаться.
Несчастные чахлые деревца. Как только они умудрялись выжить на этой
промерзшей, твердой как железо земле!
изобилии росли северные цветы. Были здесь маки с розовыми лепестками,
лапчатка, голубые, красные и желтые камнеломки -- настоящий цветник, из
которого доктор с великой осторожностью позаимствовал несколько образцов.
правят ими матросы-погонщики, приказал запрячь четвероногих в сани.
Плюмован, или, как его в шутку окрестили, собачий капитан, был уверен в
себе. Псы привыкли к нему, и слушались -- по крайней мере все это время.