Чтение 9–й страницы книги ~Упадок и разрушение~

распределялись справедливо. Не допускайте, чтобы один и тот же ученик
побеждал более чем в двух видах программы. Прошу вас обратить на это особое
внимание! Неплохо было бы, я полагаю, если бы среди наших чемпионов оказался
юный лорд Тангенс или, к примеру, юный Бест-Четвинд. Между прочим, его мать
завтра тоже будет у нас в гостях.

Я прекрасно понимаю, что все это для вас несколько неожиданно, но,
признаться, не далее как сегодня утром я узнал о намерении леди Периметр
посетить наши края. Поскольку миссис Бест-Четвинд тоже к нам собиралась, я
решил, что было бы просто грешно не воспользоваться таким благоприятным
стечением обстоятельств. Нечасто, согласитесь, совпадают намерения столь
именитых особ. Достопочтенная миссис Бест-Четвинд, -- кстати, она невестка
лорда Пастмастера, -- дама весьма состоятельная. Она родом из Южной Америки.
Говорили, что она отравила своего супруга, но юный Бест-Четвинд об этом,
разумеется, не знает. До суда это не дошло, но толков в свое время было
немало. Помните?

-- Нет, -- сказал Поль.

-- Она ему в кофе толченого стекла подсыпала, -- злобно подсказала
Флосси.

-- Кофе по-турецки! -- хмыкнула Динги.

-- За работу же, -- воскликнул доктор. -- У нас дел по горло.

Когда Поль с мистером Прендергастом подошли к спортивной площадке,
снова зарядил дождь. Полуголые и дрожащие от холода мальчики поджидали их,
сбившись в жалкие кучки. Клаттербак успел шлепнуться в грязь и теперь тихо
скулил за деревом.

-- Как же нам их делить? -- задумался Поль.

-- Понятия не имею, -- отозвался мистер Прендергаст. -- По правде
сказать, не нравится мне эта затея.

Возник Филбрик -- он был в пальто и котелке.

-- Мисс Фейган передает вам свои извинения, но барьеры и шесты для
прыжков она в свое время пустила на дрова. Говорит, что завтра попробует
взять новые напрокат в Лландидно. Доктор надеется, что вы пока что-нибудь
придумаете. А мне надо к садовникам, шатер дурацкий ставить.

-- Спортивные состязания, на мой взгляд, куда хуже концертов, --
заметил мистер Прендергаст. -- Те хоть в помещении проводились. Господи, да
я насквозь промок. Если б я знал про эти соревнования, я бы хоть обувь сдал
в починку...

-- Извините, пожалуйста, -- подошел к ним Бест-Четвинд, -- но мы совсем
окоченели. Может быть, пора начинать?

-- Давайте, -- согласился Поль. -- А что вы, собственно, должны делать?

-- Нам надо разделиться и пробежать дистанцию.

-- Прекрасно, тогда разбейтесь на четыре группы. Это оказалось не
так-то просто. Дети требовали, чтобы в забеге принял участие и мистер
Прендергаст. Наконец Поль возвестил:

-- Первый забег. Дистанция -- миля. Пренди, побудь-ка с ними, а мы с
Филбриком пока постараемся как-то организовать прыжки.

-- А что я должен делать? -- забеспокоился мистер Прендергаст.

-- Пусть мальчишки пробегут до замка и обратно, а ты запишешь тех, кто
займет первые два места в каждом из забегов.

-- Попробую, -- грустно отозвался мистер Прендергаст. Поль с Филбриком
двинулись к павильону.

-- Я, между прочим, дворецкий, -- заговорил Филбрик, -- а вожусь с
шатрами, точно бедуин какой.

-- Это ненадолго, -- заметил Поль.

-- Я и сам здесь ненадолго, -- ответил Филбрик. -- Не для того я
родился, чтобы быть на побегушках.

-- Я вас понимаю.

-- Знаете, почему я здесь оказался?

-- Нет, -- отрезал Поль. -- Не знаю и знать не хочу, вам ясно?

-- Сейчас я вам все расскажу, -- продолжал как ни в чем не бывало
Филбрик. -- Вышла вот какая штука.

-- Ваши гнусные признания меня не интересуют, сколько раз повторять.

-- Они никакие не гнусные, -- отвечал Филбрик. -- Это история любви. И,
скажу вам честно, я не знаю истории прекраснее. О сэре Соломоне Филбрике,
наверное, слыхали?

-- Нет.

-- Не может быть! Не слыхали о старине Солли?

-- Нет, а что?

-- А то, что это я. И, смею вас уверить, к югу от моста
Ватерлоо1 это имя кое-что да значит. Скажите только: "Солли
Филбрик из "Барашка и флага", если будете в Лондоне, -- поймете тогда, что
такое слава.

-- Хорошо, попробую.

-- И учтите, я говорю: "Сэр Соломон Филбрик", но это так, больше для
смеха. Так меня наши школьники называют. На самом-то деле я никакой не сэр,
а самый обыкновенный Соломон Филбрик. Как вы или он. -- Филбрик ткнул
пальцем себе за спину, откуда слабо доносились команды мистера Прендергаста:
"На старт, на старт, непослушные мальчишки!" -- А они меня сэром величают.
Из уважения.

-- Когда я скомандую: "Внимание, марш", начинайте бег, -- слышался
голос мистера Прендергаста. -- Итак, внимание, марш... Почему же вы стоите
на месте? -- И его призывы тотчас же утонули в звонких ребячьих протестах.

-- И учтите, -- не унимался Филбрик, -- слава пришла ко мне не сразу.
Вырос я среди грубых людей, ох каких грубых. Вы с Птенчиком Филбриком
знакомы не были?

-- Боюсь, что нет.

-- Еще бы! Дело-то давнее. А ведь неплохой боксер был. Не скажу
великий, -- пил запойно, да и руки коротковаты, но свои пять фунтов за вечер
он в нашем Ламбет-клубе зарабатывал исправно. К нему все там хорошо
относились, а ведь иной раз налижется до чертиков, какой уж тут бокс.
Короче, то был мой папаша, золотое сердце, но грубиян, что верно, то верно.
Разнесчастную мою родительницу лупцевал -- страшное дело. Пару раз за это в
кутузку попадал, а как выпустят, он опять так наподдаст... Нынче таких людей
уж не встретишь, образованные все больно стали, да и виски, между прочим, не
подешевело... Птенчик из меня тоже хотел боксера сделать. По субботам я
стоял с губкой у канатов в нашем клубе и кое-что, между прочим, зарабатывал,
а ведь совсем сопляком был. В клубе я и познакомился с Тоби Кратвеллом, о
нем тоже не слыхали?

-- Мне, право, неловко, но не слыхал. Я вообще плохо знаю спортсменов.

-- Спортсменов? Так, по-вашему, выходит, Тоби Кратвелл спортсмен? Вот
умора! Тоби Кратвелл, -- вновь оживился Филбрик, -- это тот, кто свистнул
буллеровские бриллианты в девятьсот двенадцатом году, обчистил Объединенный
стальной трест в девятьсот десятом, а в четырнадцатом хорошенько выпотрошил
сейфы на острове Уайт. Нет, кем-кем, а спортсменом Тоби Кратвелл отродясь не
бывал. Хорош спортсмен! Знаете, какую штуку он выкинул с Альфом Ларриганом,
когда тот закрутил было с одной его подружкой? Нет? Так слушайте. Был у Тоби
знакомый доктор по фамилии Питерфилд, жил он на Харли-стрит, а пациентов у
него хоть пруд пруди. Так вот Тоби кое-что про него знал. Питерфилд угробил
очередную его девчонку, когда та пришла к нему, потому что не хотела рожать.
Тоби про это пронюхал, так что доктор был у него в руках. Альфа он убивать
не стал -- не так был Тоби воспитан. Тоби вообще никого никогда не убивал,
если не считать, конечно, всех этих поганых турок в войну, за что, если
хотите знать, он орден заработал. Словом, подкараулил он Альфа, сводил его к
доктору Питерфилду, ну и... -- Филбрик перешел на шепот.

1 М о с т В а т е р л о о соединяет центральную часть
Лондона с районом Ламбет "а южном берегу Темзы.

-- Внимание, второй забег, приготовились. Если вы не побежите по
команде "марш", я вас всех до одного дисквалифицирую, вы меня слышите?
Внимание, марш...

-- В общем, с той поры Альф Ларриган больше за девчонками не бегал.
Хе-хе-хе. А вы говорите -- спортсмен! Ну а мы с Тоби проработали на паях
целых пять лет. Вместе Стальной трест чистили, вместе Буллера обрабатывали,
и кое-что заработали. Тоби брал себе три четверти, как старший, но и я
внакладе не оставался. Расстались мы уже перед самой войной. Тоби продолжал
сейфы потрошить, а я обосновался в "Барашке и флаге", в том, который в
Кембервелл-Грине, стало быть. Перед войной это была не пивная, а одно
загляденье, да и теперь лучше нее в округе не найти, вы уж мне поверьте.
Времена нынче, конечно, не те, но все равно жаловаться грех. Я и
"Синематограф" приобрел там же, под боком. Будете в тех краях -- заходите,
сошлитесь на меня -- для вас всегда контрамарочка найдется.

-- Очень вам признателен.

-- Сущие пустяки. Стало быть, началась война. Тоби за Дарданеллы орден
получил и важной птицей заделался. Теперь он, фу-ты ну-ты, майор Кратвелл,
член парламента от консерваторов, какую-то дыру на юге Англии представляет.
А в пивной у меня всем распоряжалась моя толстуха. Я ведь женился -- забыл
вам рассказать. В невестах она была красавицей, только вот потом располнела.
Обычное дело, при пивной-то. После войны дела наши пошли на убыль, а потом
толстуха моя приказала долго жить. Сперва я не думал, что буду особо
убиваться, располнела уж больно, повторяю, и вообще. Поначалу так оно и
вышло, но когда я ее схоронил и все постепенно в свою колею входить стало,
вдруг я затосковал. Почему да отчего, сам не знаю. Стал газеты читать.
раньше-то моя супруга мне вслух читала, выбирала, что ей больше нравилось, а
я когда слушаю, когда нет, в общем, особо никогда не интересовался. Про
преступления она никогда не читала, разве только убийство какое громкое. А я
сразу взялся за уголовную хронику, и у себя в "Синематографе" ни одной
картины про жуликов не пропускал. Спалось мне неважно, все лежу себе да
былое вспоминаю. Я бы и по второму разу мог запросто жениться, за меня бы
любая пошла, но мне чего-то другого все хотелось.

Как-то субботним вечером в бар заглядываю. По субботам я всегда там --
сигару выкурю, ребятам стаканчик-другой поставлю. Чтобы чувствовали, с кем