Чтение 9–й страницы книги ~Синий жасмин~

наливая себе из медного кофейника с длинным носиком, она сказала служанке,
чтобы та унесла еду.

- Я не голодна, только пить очень хочу. Должно быть, это воздух пустыни
вызывает у меня такую жажду.

- Лелла еще не привыкла к пустыне? - Захра совершенно спокойно подняла
кибр, валявшийся на табурете, а у Лорны, наблюдавшей за нею, вся кровь
прихлынула к щекам.

- Я приехала из страны, где солнце гораздо прохладнее, а песок можно
найти лишь на морском берегу. - В голосе Лорны слышалось тихое отчаяние.
Англия, монастырь, школа, затем год в Париже с больным отцом. Откуда ей было
знать, что паломничество на Восток навлечет на нее такую беду, о которой она
теперь страшилась даже думать? Ее, презиравшую мужчин и превыше всего
ценившую свою свободу, теперь этой свободы лишили. И сделал это человек,
которого ее чувства нимало не трогали!

- Лелла должна поесть, не то принц Касим будет гневаться на меня, что я
плохо смотрю за вами. - Захра подняла крышку с блюда хрустящих риссолей
<Риссоли - маленькие круглые пирожки с начинкой из мясного или рыбного фарша
с картофелем и яйцами, жареные в масле.>. - Разве такая еда не придется по
вкусу лелле?

Пряный аромат риссолей достиг ноздрей Лорны, и она поняла, что все-таки
хочет есть.

- Похоже, указующий перст вашего шейха действует даже в его отсутствие, -
заметила она, принимаясь за еду.

Служанка уставилась на нее, словно не понимая, как можно в таком тоне
говорить о ее хозяине.

- Захра, - сердце у Лорны колотилось от волнения, - ты поможешь мне
убежать?

Девушка отшатнулась от постели точно так же, как слуга шейха минувшим
вечером. Она завесила глаза длинными ресницами, а вся ее манера держаться
мгновенно переменилась: из дружелюбной стала почти враждебной.

- Пойду поставлю воду для ванны лелле. - И выскользнула, превратив слабый
лучик надежды в глыбу льда, придавившую сердце Лорны.

Как они все боятся его! Его власть над ними так велика, что никому и в
голову не приходит спросить, а почему, собственно, в этом шатре находится
молодая англичанка. Похоже, все считают, что этим он оказывает ей честь!

Оттолкнув поднос, Лорна выскользнула из кровати. В алькове, где стояла
большая медная лохань, обнаружился еще и маленький комодик. Девушка
огляделась, снова отметив, в какой безупречной чистоте содержится здесь все.
Принц Касим бен Хусейн оказывается брезглив; хоть какое-то, маленькое,
утешение...

Она расхаживала взад и вперед по ковру, утопая босыми ногами в рыжеватой
шкуре леопарда. Эта пустыня - предмет ее детских мечтаний, куда она так
рвалась, - предала ее и жестоко ранила. Лорна чувствовала себя птицей,
попавшей в клетку.

Девушка улеглась на шкуру, погрузившись в мех и подложив под голову
диванную подушку. Волосы, шелковистые и золотистые, рассыпались по лицу;
сквозь полупрозрачную ткань платья просвечивала белая кожа.

В такой позе и нашла ее Захра, вернувшаяся с медными чайниками горячей
воды.

- Лелла плачет? - Служанка прикоснулась к ее волосам, и Лорна повернула к
ней сумрачное лицо с совершенно сухими, хоть и затуманенными глазами.

- А ты считаешь, я должна улыбаться? - спросила она.

- Но шейх очень мужественный и красивый. - Захра смутилась. Как и любую
арабскую девушку, ее воспитали в убеждении, что мужчины - высшие существа.
Ей было невдомек, что Лорна не из тех девушек, что сдаются первому
встречному и без звука подчиняются его воле.

- Шейх Касим - самый жестокий человек из всех, с кем мне приходилось
сталкиваться, - с горечью произнесла Лорна. - От всей души желаю ему познать
страдание.

Большие карие глаза Захры с ужасом уставились на Лорну.

- Сиди <Сиди - господин (араб.).> Касим вовсе не жесток со своими
людьми...

- Я видела, как он запорол человека. - Лорну передернуло при этом
воспоминании.

- Тот человек, верно, заслужил наказание, а лелла должна понять, что
здесь, в пустыне, законы совсем другие, чем в городе.

- Наверное, это пустыня так ожесточает людей, - прошептала Лорна.

Захра пожала плечами: ей были совершенно чужды понятия этой юной
англичанки о жестокости. Она наполнила лохань горячей водой, от которой еще
шел пар, и опять капнула в нее ароматного масла, сделавшего воду мягкой и
мыльной. Взяв губку со стоящего рядом низкого столика, девушка молча
посмотрела на свою госпожу.

- Я прекрасно справлюсь и сама, - заверила ее Лорна.

- Я вымою леллу, как делают у нас в хаммане <Хамман - баня (араб.).>, и
кожа леллы разрумянится. Очень приятное ощущение.., так расслабляет...

- Нет... - Лорна была слегка шокирована. - Я предпочитаю мыться сама.

- Лелле не надо стесняться. - Захра говорила с ней, как с ребенком. -
Зачем стыдиться, если на теле нет никаких изъянов.

"Весьма эстетическая точка зрения", - вынуждена была признать Лорна про
себя, но тем не менее, пока она раздевалась и усаживалась в ароматную воду,
щеки ее все еще пылали.

Захра натерла ее губкой, слегка шершавая поверхность которой вызвала у
Лорны удивительное ощущение внутреннего жара и восхитительной свежести
одновременно. Служанка избегала ее взгляда и не подняла глаз, даже когда
Лорна вскрикнула от боли: губка случайно коснулась синяка на правой руке,
выше локтя. Эта темная отметина на белой коже была следом гнева шейха после
того, как она кинулась на него с кинжалом. Лорна потрогала синяк пальцем и
порадовалась тому, что и ей удалось оставить на теле шейха свою отметину.
Кинжал все-таки оцарапал его, и там, наверное, есть маленький шрам.

Вымытая, завернутая в банное полотенце, девушка стояла и задумчиво
рассматривала свои бриджи и рубашку. Бриджи можно было вычистить, сапожки -
тоже, а вот рубашка явно нуждалась в стирке.

Опустившись на колени у кедрового комода, Лорна принялась перебирать его
содержимое. Среди разнообразных шелков и бархатов там обнаружилась голубая
парчовая туника без рукавов, которую можно было использовать как блузку,
заправив в бриджи. К тунике были приложены шелковые шальвары.., но нет, будь
она проклята, если наденет их.

Напрасно Захра старалась уговорить ее надеть весь наряд.

- Я не одалиска, - оборвала ее Лорна непререкаемым тоном. - Не стану
носить прозрачные штаны, и все тут!

- Если вы рассердите принца Касима, то увидите, каким недобрым он может
быть. - Захра опустила ресницы. - Мужчины - они такие, у них свои привычки.

- Ты хочешь сказать, что им просто нравится быть такими, со своими
привычками? - Лорна натянула сапожки и застегнула пояс у бриджей. Из туники
получилась прехорошенькая свободная блуза, а ткань, переливающаяся всеми
оттенками голубого, была просто великолепна. - Ты еще слишком молода, Захра,
чтобы хорошо знать мужчин, их потребности и привычки.

- Я замужем, - ответила та застенчиво. - Мой муж Юсуф - табунщик,
стережет лошадей; очень важное дело, потому что сиди Касим очень любит
лошадей, и его лошади - лучшие на много миль.

Лорна с удивлением рассматривала служанку. На вид ей не было еще и
семнадцати, а она уже несла на своих плечах тяжесть домашней работы и
покорно подчинялась воле своего мужа.

- Теперь я понимаю, почему вчера вечером на тебе была чадра, - сказала
Лорна. - Арабы не любят, когда их жены показывают свои лица другим мужчинам,
а ты очень хорошенькая.

Захра покраснела, и нежный жар румянца, окрасивший золотистую смуглоту
кожи, сделал ее еще краше.

- Юсуф очень добр ко мне, - произнесла она.

- Еще бы! Ведь ему просто повезло иметь такую жену.

Лорна подошла к зеркалу и бросила на себя взгляд сбоку. В этой тунике без
рукавов, мягко поблескивавшей на ее светлой коже, с аккуратно расчесанными
белокурыми волосами она была похожа на изящного мальчика-пажа из свиты
какого-нибудь языческого короля. Кладя на место гребень, девушка неожиданно
обнаружила агал <Агал - кушак (араб.).>, забытый шейхом на комоде, и
отшатнулась от него, словно от свернувшейся змеи. Правда, через несколько
минут она благополучно забыла о нем, желая побыстрее уйти из гарема, пусть
всего лишь на другую половину шатра.

Подойдя к бисерной занавеске, Лорна остановилась.

- Ты не должна одна вытаскивать эту огромную, тяжелую лохань, - сказала
она служанке, приводившей все в порядок после мытья. - Я пришлю Хасана
помочь тебе.

- Лелла добра, - произнесла та, ласково улыбаясь.

- Лелла глупа! - вырвалось у Лорны. - И упряма, как ослица. Я, Захра, не
послушалась друга, который умолял меня остерегаться пустыни с ее
опасностями.

Бисерная занавеска прошелестела и Лорна снова оказалась в главной
половине просторного шатра. Наружная занавеска была подвернута, и внутрь
потоком лилось солнце, освещая белую хламиду Хасана, который как раз вошел и
вежливо приветствовал ее.

Лорна напряженно смотрела на открытый вход. Кажется, вот она, возможность
сбежать. В своем отчаянии девушка готова была пешком уйти в пустыню, только
бы избавиться от Касима бен Хусейна.

Хасану было ведено помочь Захре вынести лохань с водой, и он повиновался
с непроницаемым лицом. Выйдя из шатра, Лорна огляделась. Нетерпеливый взгляд
наткнулся на человека, небрежно привалившегося к груде седел. У него было
худое, какое-то ястребиное лицо, и как только девушка вышла и направилась к
главной площади лагеря, он тут же последовал за нею. Она оглянулась, и снова
этот человек показался ей похожим на ястреба.

Лорна задержалась у лагерного костра, по краю которого выстроились в ряд