Чтение 9–й страницы книги ~Любовь-морковь и третий лишний~

- Ты всерьез?

- Конечно.

- Это малая толика!

- Но не все, согласись, делают такие подарки!

- Почему она не купила тебе салон?

- Ну...

- Не мямли!

- Это же очень дорого!

- Сам знаешь, какие у нее деньги!

- Все равно, я не имею права ничего требовать.

- Ошибаешься!

- В чем?

- Знаешь, отчего Тина тебе дело не приобрела?

Она боится, что ты встанешь на ноги, будешь самостоятельным, начнешь зарабатывать и в конце концов сделаешь ей ручкой! Тине выгодно иметь тебя возле себя как собачку на длинном поводке, она боится, что ты осмелеешь, заговоришь, и что тогда?

- Сейчас в тебе говорит злоба. Хотя Тина действительно боится потерять меня, и это понятно.

- Может, и так, - прошептала Жанна, - но я люблю тебя, поцелуй меня.

Воцарилась тишина, потом Павлик воскликнул:

- Все устаканится.

- Когда? - безнадежно спросила Жанна.

- Скоро.

- Когда? - настаивала на четком ответе девушка.

- Ну.., может, через год.

- С ума сойти! Хочешь знать правду?

- Какую? - осторожно осведомился Павел.

- Истинную, - выдохнула Жанна, - ту, о которой ты совершенно не хочешь слышать? Мы всегда с тобой будем прятаться и ходить хвостом при Тине, она ловко нас прищучила. Если я поругаюсь с ней, меня из театра выпрут, а уж о тебе я и вовсе молчу, хотя ты в отличие от меня можешь потребовать...

- Не могу.

- Можешь!

- Не могу.

- Трус.

- Нет, просто я люблю Тину.

- А меня?

- И тебя.

- Что же нам делать?

- Ждать.

- Чего?

- Не знаю, - растерянно ответил Павлик.

В этот момент затаившая дыхание Щепкина пошевелила затекшей ногой. В комнате стало очень тихо, потом Жанна прошептала:

- Ты за ширмой смотрел?

- Нет, - еле слышно ответил Закревский.

- Глянь, там кто-то есть.

- Не может быть.

- Там шуршат, господи, мы пропали.

Соня услышала осторожные шаги, моментально свернулась в клубочек и натянула себе на голову одеяло.

- Успокойся, здесь никого нет, - сказал Павлик.

- А это что?

- Плед скомканный.

- Кто-то тут возился!

- Наверное, мыши.

- Фу!

- Ерунда, поехали отсюда!

- Куда?

- Возьмем Тину...

- Опять! Мы не можем никуда пойти вдвоем!

- Тина...

- Ты только о ней думаешь?

- Как же иначе!

- Все, уходи!

- Не злись.

- Убирайся.

- Ладно, - спокойно ответил Павлик, - остынешь - позвони.

Послышался легкий скрип, потом стук, альфонс удалился.

До слуха Сони донеслись тихие рыдания, шелест и вскрик, полный тоски и боли:

- Тина, я убью тебя, непременно убью, отравлю.

Хватит мучить нас!

В голосе Жанны было столько страсти, что Соня опять забилась под одеяло с головой, мягкие ворсинки полезли в нос, Щепкина неожиданно чихнула и испугалась. Ей совсем не хотелось объясняться с Кулаковой, но из-за ширмы не доносилось ни звука. Софья Сергеевна помедлила немного, потом осторожно слезла с дивана, на цыпочках подошла к ширме и выглянула из-за нее.

В гримерке было пусто, очевидно, выплеснув злобу и гнев, Жанна ушла, она не услышала чиханья и не поняла, что ее беседа с Павликом стала достоянием чужих ушей.

- Ну и как тебе эта история? - поинтересовалась Щепкина.

- Очень интересно, - промямлила я, - вы уже рассказали ее в милиции?

- Конечно, - с горящим взором сказала Софья, - ее ищут.

- Кого?

- Жанну.

- И вы уверены, что это Кулакова отравила Бурскую?

- Сомнений нет, они мужика не поделили, - кивнула Софья, - обычное, скажу тебе, дело, ничего оригинального, почти все пьесы о ревности и смерти, вот хотя бы Шекспир!

- А вдруг Жанна ни при чем?

Щепкина засмеялась:

- Ее весь зал видел, когда она приперла воду.

- Может, это не она на сцену выходила.

Софья Сергеевна ухмыльнулась:

- А кто?

- Насколько я знаю, все участники спектакля в масках?

- Абсолютно справедливо.

- Может, какая-то женщина, переодевшись...

Софья согнулась от смеха.

- Душечка, ты фантазерка. Это же театр! Постороннему человеку на сцену не попасть. И потом, он растеряется, не сумеет правильно выйти, споткнется.

Вспомни, Жанну видело много народа.

- Но лицо-то ее было прикрыто маской!

Софья Сергеевна сказала:

- Знаешь, у Жанны такие идиотские, мелкокудрявые волосы, что ее трудно не узнать. Хватит болтать, давай начинай.

Я глубоко вздохнула, расправила парик и с большим трудом нахлобучила его на голову Щепкиной.

- Эй, поосторожней, - завозмущалась актриса.

Я перевела дух, кажется, получилось.

- Теперь подклей.

Я в недоумении уставилась на Софью, что она имеет в виду?

- Приклей вот здесь на висках, сползет, - стала вскипать Щепкина, - ты всегда такая медлительная?

- Ой, простите, я сейчас, - засуетилась я, оглядываясь по сторонам.

Взгляд упал на маленький тюбик с надписью "Клей" в чемоданчике. Обрадовавшись, я схватила тубу и принялась приклеивать фальшивые волосы к коже Щепкиной.

- Ну ничего, - с легким неодобрением отметила Софья Сергеевна, - оставь так, сойдет. Давай грим, тональный крем возьми посветлей.

Вздохнув, словно пловец перед километровой дистанцией, я стала орудовать мазилками. Большинство женщин умеет пользоваться косметикой, вряд ли найдется дама, ни разу в жизни не накрасившая ресниц или не напудрившая нос. Но одно дело украшать собственную мордочку и совсем другое - работать с чужим лицом.

Сначала я старательно растерла по щекам и лбу Щепкиной вязкую массу цвета сочного персика.

- У тебя пальцы холодные, - закапризничала Софья.

Я подышала на руки.

- Фу, - отреагировала актриса, - немедленно вытри лапы, живей румяна к вискам. Послушай, так я и буду тебе объяснять, что к чему?

- Простите, бога ради, я первый раз вас...

- Ладно, ладно, пудры насыпь.

Я пробежала кисточкой по вискам Щепкиной, комочки дисперсной пыли забились в "гусиные лапки".

- Ну что еще?! - воскликнула Софья. - Губы подрисуй.

- Сейчас, сейчас.

- Хватит пудры.

- Минуточку.

- Да в чем дело?

- Очень некрасиво получилось! - воскликнула я. - Комочки забились в морщины, надо их вытащить или разровнять.

Крохотное личико Щепкиной пошло пятнами.

- Что?!

- Комочки забились в морщинки, - испуганно повторила я.

- Поди вон, - рявкнула Щепкина, - немедленно! Уматывай! Чтоб духу твоего тут не было.

- Извините, я сделала что-то не так? - испуганно сжалась я.

Софья схватила со столика массажную щетку и с силой швырнула ее в меня. Я не успела увернуться, и железные штырьки щетки задели щеку.

- Пшла отсюда, дура! - завизжала Софья.

Перепугавшись почти до обморока, я опрометью кинулась в коридор.

- Мерзавка, - неслось вслед, - нахалка, дрянь!

Понабрали неумех, помоечных кошек!

- Что это ее так колбасит? - раздалось рядом.

Я вздрогнула.

- Да не дергайся, - хихикнули сбоку, - я не кусаюсь. Сонька из-за тебя бесится?

- Похоже, да, - ответила я, повернула голову и увидела около себя Алису, ту самую молодую женщину, которая в роковой день смерти Бурской приготовила поднос и чашку с водой.

Первым моим желанием было унестись прочь, но, справившись с испугом, я вспомнила, что Алиса видела меня в костюме горничной, с маской на лице и с париком Жанны на голове.

- Ой, у тебя кровь на щеке! - воскликнула реквизитор. - Где поцарапалась-то?

Я осторожно потрогала царапину.

- Щепкина в меня щетку швырнула.

Алиса прищурилась:

- Чем ты королеве не угодила?

- Не понимаю.

- Ты вообще кто?

- Евлампия Романова, можно просто Лампа, новый гример.

- Па-анятненько, - протянула Алиса, - небось слушать ее не стала.

- Ты о чем?

Алиса ухватила меня за руку, протащила по коридору, потом впихнула в огромную комнату, забитую самыми неожиданными предметами: гипсовыми бюстами, посудой, книгами, игрушками, постельным бельем и штабелями чемоданов.

- Чаю хочешь? - приветливо предложила реквизитор.

- Можно, - кивнула я.

Алиса отодвинула занавеску, схватила с подоконника тарелку с сушками и жестяную коробку.

- Ты первый день у нас?

- Ага, - кивнула я.

- До этого в театре работала?

- На радио.

- Ну, там, наверное, другие порядки, - задумчиво сказала Алиса, плеская в не слишком чистые кружки кипяток. - Ладно, ща постараюсь ввести тебя в курс дела. Все актеры страшно суеверны, у каждого своя примета, впрочем, есть такие примочки, которые все соблюдают. Про семечки слышала?

- Нет.

- Их лузгать в театре категорически нельзя.

- Почему?

- Сборов не будет.

- Вот глупость!