Чтение 9–й страницы книги ~Рандеву с Валтасаром~

- Нам нужно возвращаться, - взглянул на часы Микола. - Вам не кажется, что мы засиделись?

- Да, - согласился Дронго, взглянув на удалявшуюся фигуру друга, - поедем через несколько минут.

Он расплатился с официантом, и они отправились искать такси. Ситуация повторилась. Два первых водителя отказались везти группу из четырех человек, а с третьим Дронго договорился. Они приехали за полчаса до начала выступлений участников третьей группы.

Выступления начались с несколько шокирующего жеста эстонского поэта. Заканчивая читать свои стихи, он швырнул в зал листки. Это понравилось присутствующим, его жест был удостоен аплодисментов, хотя сами стихи на эстонском языке мало кто понял. Затем выступила португальская поэтесса Анна Лучия Амарал. Она читала стихи о свободе, которая иногда оборачивается издевательски великодушным разрешением общества на свободу умирать с голода. Ее приветствовали особенно тепло. Она прочла стихи на португальском, затем их прочли в переводе на французский. Дронго прочел ее стихотворение на английском.

Когда она спустилась вниз, он одобрительно сказал:

- У вас прекрасные стихи.

- Меня за них часто упрекают. - призналась поэтесса.

Ей было лет сорок пять, это была располневшая, давно забывшая о своей фигуре женщина. Вместе с тем у нее были поразительно умные и живые глаза, которые многое говорили о ее характере.

- Почему упрекают? - удивился Дронго.

- Как вы думаете, что главное в нашем обществе? - в ответ спросила она.

- Только не совесть, скорее всего, деньги.

- Вот именно, поэтому в нашем обществе свобода для индивида включает в себя и свободу умирать с голода на улице. Про равенство мы давно уже не говорим.

- Равенство без свободы - это солдатская казарма, - грустно сказал Дронго, - к сожалению, писатели из стран Восточной Европы слишком хорошо это знают.

- Наверно, вы правы, - согласилась она, - и поэтому мой идеал - это сочетание свободы и равенства. Возможно, это только идеал, но к нему нужно стремиться.

Дронго кивнул в знак согласия. Откуда этой женщине знать, что такое равенство, которым так гордились в социалистических странах. Равенство без свободы. Когда ты не имеешь права на собственное дело, на выбор профессии, на выбор города, в котором хочешь жить, не имеешь права ездить за рубеж, когда захочешь. И множество других ограничений, делающих тебя формально равным со всеми. И несвободным. Зато эта женщина прекрасно знала, что такое свобода без равенства, когда она, еще совсем молоденькая, видела падение салазаровского режима, принесшего так много горя ее стране.

Дронго прошел дальше. Разговор с португальской поэтессой отвлек его на несколько минут, но он увидел, как на другой стороне площадки появился Планнинг. На нем была темная куртка и темная кепка. Подойдя ближе, Джеймс поздоровался и прошел дальше. Дронго последовал за ним.

- Вы ведете себя не по-джентльменски, - сразу заметил Дронго. - Кажется, уже много лет существует негласная договоренность между разведками не похищать представителей других спецслужб. А вы позволили себе такую выходку в центре Парижа. Не уверен, что ваши французские союзники будут в восторге, если узнают о ваших действиях.

- Эдгар Вейдеманис официально не является российским разведчиком, - нагло парировал Планнинг. - он всего лишь ваш личный связной. А вы тоже, насколько мне известно, не состоите в штате какой-либо разведслужбы.

- Вы прекрасно поняли, о чем я говорю. Зачем вы вкололи ему "сыворотку правды". Хотели его разговорить? Это еще и не гуманно, учитывая тяжелую операцию, которую он перенес. А если бы он умер?

- Ладно, - недовольно согласился Планнинг, - я был не совсем прав. Но вы должны понять мои мотивы. Сначала исчезают наши журналисты, потом нас обстреливают в Португалии. И, наконец, убийство журналиста в Мадриде. Согласен, что он был сукин сын, но ведь кто-то оказался еще большим сукиным сыном. И мы ничего не можем узнать.

- Теперь вы уже все знаете...

- Ничего мы не знаем, - признался Планнинг, - ваш Вейдеманис ничего не рассказал. Он только говорил о важности вашего задания и об угрозе со стороны какого-то убийцы. Вот и все, что нам удалось выяснить. Его, конечно, специально готовили в разведслужбе, обеспечивая психологическую устойчивость. Он ведь раньше работал в Первом главном управлении КГБ СССР? Хорошего вы нашли себе помощника, Дронго, могу вас только поздравить.

- Давайте сделаем так, - предложил Дронго, - я даю возможность несколько реабилитироваться вашей службе, а заодно и выяснить целый ряд интересующих вас вопросов.

- Что я должен сделать? - недоверчиво уточнил Планнинг.

- Завтра утром наша группа уезжает в Лилль, но все люди, которые жили в Мадриде на Гран Виа, попадут в определенный отель. У вас будет примерно около часа, чтобы проверить все чемоданы. Желательно не действовать топорно, а провести их сначала через рентгеновский аппарат на предмет обнаружения оружия или других нежелательных вещей. Результаты мы можем обсудить вместе, конечно, если вы согласитесь на подобное предложение.

Планнинг долго молча глядел на выступающих поэтов. Потом вздохнул и сказал:

- Не знаю, в чем тут подвох, но я согласен. Вы убеждены, что там будут чемоданы всех подозреваемых?

- Убежден. Списки составлены таким образом, чтобы собрать в одном отеле всех нужных нам людей.

- Ясно, - кивнул Планнинг.

Он молчал целую минуту, а затем, обернувшись к Дронго, спросил:

- Как вам это удалось? У вас есть помощники и в этом "Экспрессе"?

- Просто я договорился с одним человеком, который пользуется расположением другого, - дипломатично ответил Дронго.

- Хорошо, - сказал Планнинг, - считайте, что мы договорились. Завтра я сообщу вам результаты наших проверок. А как мы узнаем, в какой отель повезут эти чемоданы?

- "Ибис де Вилль" в Лилле, - ответил Дронго. - До свидания, Планнинг. Надеюсь, вы все сделаете аккуратно, чтобы я постарался забыть ваш прокол с Вейдеманисом.

Планнинг гневно фыркнул, но не рискнул ничего сказать. В отель Дронго и все остальные вернулись в половине первого ночи. Пацоха сидел в баре, наблюдая за входившими и выходившими.

- Испанцы вынесли сумку, - сообщил он, - и словак Дивжак нес фотоаппарат. Так мне показалось. Больше ничего не было.

- Я остаюсь вместо тебя, - предложил Дронго, - иди наверх и отдохни. В пять утра вернешься меня сменить. Завтра наши чемоданы проверят, и мы, возможно, узнаем что-нибудь новое.

- Ты никуда не отлучался? - спросил Яцек.

- Пил кофе с украинцами. Можешь узнать у них. Я все время был вместе с ними. Кстати, нас видели и польские поэты.

- Надеюсь, ты не врешь, - сказал Пацоха, - иначе мне будет трудно тебе доверять. А как ты договорился насчет чемоданов?

- Позвонил и договорился. Ты мне скажи, все поляки такие подозрительные или только ты у нас такой особенный?

- Все, - без тени улыбки отрезал Пацоха, входя в кабину лифта.

Дронго прошел в бар и уселся напротив бармена. Ему придется сидеть здесь долго, до пяти утра, пока не закроется бар. Он попросил стакан апельсинового сока. И развернул газету, надеясь спокойно досидеть до утра. Угол бара занимала угрюмая компания немцев. Их сборная по футболу проигрывала на Чемпионате Европы все ключевые матчи и практически потеряла шансы выйти в четвертьфинал. В другом углу находились двое словенцев, которые о чем-то шумно спорили. Дронго не обращал внимание ни на первых, ни на вторых. Он просматривал английские и итальянские газеты. Примерно через полчаса в бар спустились две женщины. Первая - Виржиния Захарьева, красивая молодая женщина из Болгарии. Не больше тридцати пяти лет, мягкие лучистые глаза, коротко стриженые каштановые волосы, круглое лицо, ямочки на щеках. Вторая - Дрогана - представляла Югославию. Высокая, статная, с красивыми длинными ногами, роскошными длинными волосами и хорошей фигурой. Впечатление несколько портили глаза, вернее, мешки под глазами. Ее улыбка была грустной и доброй одновременно. Она знала несколько языков и пользовалась в "Литературном экспрессе" негласным восхищением мужчин. Встречаются женщины, рядом с которыми любой мужчина чувствует себя спокойно и уютно.

- Вы пьете апельсиновый сок? - изумилась Виржиния.

- Мы можем заказать текилу, - предложил Дронго, делая знак официанту.

Он вспомнил, как возмутилась Вотанова, когда он сделал заказ без ее разрешения. Нужно поговорить с этой девочкой, подумал Дронго. Бармен поставил три рюмки с текилой на столик.

- Ваше здоровье!

Дронго залпом выпил свою порцию текилы, закусил лимоном. Драгана пригубила, Виржиния выпила всю рюмку.

- Хорошо, - сказала она, - но для начала нужно повторить.

Разговор шел на русском языке. Виржиния и Драгана понимали по-русски, при этом болгарка говорила свободно, а Драгане иногда приходилось подбирать нужные слова. Дронго сделал знак, чтобы принесли еще три порции текилы.

- Вам понравился праздник поэтов? - спросила Драгана, улыбаясь и отодвигая от себя вторую рюмку.

- Очень, - ответил Дронго и на всякий случай добавил: - Я весь вечер простоял, слушая их выступления. Это было очень интересно.

- Я вас видела, - сказала Драгана.

"Интересно, - подумал он, - она говорит просто так или ее просили узнать, где именно я был".

Они с Виржинией выпили по второй рюмке текилы. Драгана, загадочно улыбаясь, вновь пригубила.

- Ты не пьешь, - сказала ей Виржиния, - так нельзя. Это нечестно.

- Я не пью текилу, - пояснила Драгана, - мне лучше бы заказать кофе.

- Принесите кофе, - попросил Дронго бармена, - если вы позволите, - сказал он, обращаясь к Драгане.

- А мне еще текилы, - попросила Виржиния.

- Прекрасно, я уточнил, кто и что будет пить. Сегодня мне уже сделали замечание, когда я заказал кофе без разрешения дамы. Дама даже не стала его пить.

- Я бы сбросила ее чашку на пол, - резко сказала Виржиния, - если она не хочет кофе, не обязательно делать замечание. А если она это делает, значит, ее разозлил совсем не кофе. Может быть, она не хотела сидеть с вами?

- Наверно, - согласился Дронго, - возможно, эта причина более существенна.

- Вы с ней расстались? - прямо спросила Виржиния. - Надеюсь, вы с ней больше никогда не увидитесь.

- Я не был бы столь категоричен. - усмехнулся Дронго. - Во-первых, она очень молода, во-вторых, импульсивна. Поэтому нужно делать скидку на возраст. Женщина становится настоящей женщиной только после тридцати.

- Верно. - согласилась Виржиния.

Драгана улыбнулась.

Им подали кофе и еще две рюмки текилы.

- Я хочу выпить за вас, - сказала Виржиния. - Вы - человек-праздник. Я несколько дней наблюдаю за вами. Вы всегда хорошо выбриты, вкусно пахнете. Так можно сказать по-русски?

- Можно, - улыбнулся он.

- Вот-вот. И вы нравитесь нашим женщинам.

- Я этого не знал. - пробормотал Дронго, - спасибо.

После следующей рюмки текилы Виржиния уже опиралась на стойку бара. Дронго по-прежнему чувствовал себя спокойно. Он не любил пить, но мог выпить очень много, практически не пьянея. Сказывались и масса тела, и возможности организма.

Виржиния попросила еще рюмку, и бармен снова подал две порции текилы. Драгана с некоторым испугом поглядывала на подругу.

- Мне нравится, как вы держитесь, - одобрительно сказал Дронго, - но, кажется, нам не хватает еще одного человека.

- Кого? - удивилась Виржиния.

- Вашего соотечественника. Павла Борисова. Он произвел на меня хорошее впечатление.

- Да, - согласилась она, - он интересный человек.

- И вы давно его знаете? - поинтересовался Дронго.

- Давно, - кивнула она, - уже несколько лет. Он живет во Франции, но часто приезжает в Софию. Был учредителем крупного болгаро-французского журнала.

- Неужели у него так много денег?

- Нет, - улыбнулась она, - но у него всегда было много влиятельных друзей.

- И поэтому вы с ним дружите?

- Нет, не поэтому, - нахмурилась Виржиния, - просто, он мне нравится. И он мой земляк.

Дронго сделал знак бармену. Драгана дипломатично вмешалась в разговор.

- Вы видели, как встречали французского поэта Жака Жуэ? Он пользовался успехом.

- Очевидно, - согласился Дронго, - но я видел, что зрители тепло встречали и нашу Виржинию.

- Не подхалимничайте, - сказала она. - Так говорят по-русски?

- Я говорю правду. Мы стояли с Яцеком, и он восторгался вами.

- А я его там не видела, - вставила Драгана.

- Он был вместе со мной, - Дронго повернулся к Драгане, чтобы сказать ключевую фразу, нужную ему в разговоре с Виржинией: - Он даже рассказал мне, как Виржиния говорила ему о моей ссоре с бедным Густафсоном.

- Говорила, - подтвердила Виржиния, видя, что на нее даже не смотрят, - но я не думаю, что это вы могли его убить.

- Надеюсь, - пробормотал Дронго, поднимая рюмку текилы. - За успех нашего путешествия! И за наших прекрасных женщин!

Они снова выпили.

- Я все время про вас думаю... - сказала Виржиния, чуть качнувшись. - Как вы относитесь к нашим женщинам, я знаю. Вы галантный кавалер, настоящий джентльмен. Всегда в отглаженном костюме, всегда ухоженный, аккуратный. А как такой джентльмен относится к проституткам. Ой... извините, я, кажется, говорю иногда глупости... Но вообще-то мне интересно знать, как вы к ним относитесь.

- Хорошо, - удивился Дронго, - я вообще к людям отношусь хорошо. Не вижу смысла делить людей по их профессиональным обязанностям.

- И вы пользуетесь их услугами? - кажется, удивилась Виржиния.

Он задумался. Почему-то не хотелось врать.

- Иногда пользовался, - признался он.

- И вам нравилось? - не отступала она.

- Не всегда. - Дронго взглянул на стоявшие перед ним рюмки, - впрочем, не могу сказать, что я был несчастлив в любви. Мне нравились женщины, и некоторых я любил.

- А с проститутками встречались, когда любили настоящих женщин или в перерывах? - не унималась Виржиния.

Он почему-то вспомнил Хемингуэя.

- "Я знал много женщин, - процитировал по памяти он, - но каждый раз, встречаясь с ними, я бывал одинок, а это в конечном итоге худшее из одиночеств".

- Браво, - качнулась она. - Это ваша фраза?

- Это сказал Хемингуэй.

- Хорошо сказал. - она выпила еще рюмку. - Вы на него похожи, - вдруг сказала она. - такой большой, сильный, умный мужчина. Вам не говорили, что вы на него похожи?

- Нет, - улыбнулся он, - вот этого мне никогда не говорили.

- Я вам говорю, - она посмотрела на пустую рюмку, и он снова поднял руку, чтобы бармен в очередной раз принес им текилу.

Драга на взяла подругу за руку.

- Нам нужно идти, - тихо сказала она.

- Сейчас, - вырвала руку Виржиния. - Я думаю про вас. Вы - наш маленький Хемингуэй. Он любил много работать, много выпить, любил много женщин. И его любили.

Спорить с ней не хотелось. Слушая Виржинию, он наблюдал за входом. В отель никто не входил.

- Вы должны быть, как он, - не унималась Виржиния. - Сейчас я посмотрю, какой вы человек.

Она попросила бармена принести бутылку воды. Бармен поставил перед ней стакан, чтобы налить воды, но она покачала головой, добавив, что хочет именно бутылку. Бармен открыл стеклянную бутылку и поставил перед ней.

- Сейчас я брошу эту бутылку, - она оглянулась, - вон в этих немцев. Не люблю немцев. Сейчас я брошу в них бутылку. А вы будете за меня драться. Я хочу, чтобы вы были как Хемингуэй, настоящий.

- Не уверен, что ему бы это понравилось, - заметил Дронго, взглянув в ту сторону, где сидели немцы. Их было человек восемь. Трое или четверо из них были комплекции самого Дронго, высокие атлеты с накаченными мышцами. "Если бутылка полетит в их сторону, мне придется нелегко", - подумал Дронго.

- Сейчас брошу, - сказала Виржиния, пододвигая к себе бутылку.

Драгана схватила ее за руку.

- Не нужно, - попросила она подругу, - уже поздно. Нам пора спать.

- Я брошу, - не уступала Виржиния, - а он пусть дерется. Мы посмотрим, какой он человек.

- Виржиния, - мягко попросил Дронго, - я не могу ничего сделать с такой группой мужчин. Их там человек восемь. Неужели вы считаете меня суперменом?

- Вы струсили? - презрительно спросила Виржиния.

- В таком случае - бросайте! - предложил он. - С двумя, может быть, с тремя я справлюсь. Но восемь против одного - шансы слишком неравные. Меня убьют на ваших глазах. Бросайте бутылку.

Она взглянула на него с явным одобрением.

- Вы настоящий мужчина, я не буду бросать бутылку. Оставайтесь без нас. Спокойной ночи.

- Странно, - сказал он, - какой же я настоящий? Только что я признался вам, что меня могут побить. А вы говорите, что я настоящий. Я просто струсил.

- Вы меня не обманете. - снова качнулась она, и если бы Драгана ее не удержала, наклон мог стать достаточно опасным. - Только очень сильный мужчина может признаться в своей слабости.

Она попыталась подняться. Драгана ей помогла.

Женщины вышли из бара. Дронго почувствовал, что у него заболела голова. Он подозвал бармена.

- Сколько мы выпили? - недовольно спросил он.

- Восемнадцать рюмок, - любезно сообщил бармен. - по восемь рюмок вы и ваша спутница плюс еще две рюмки и две чашки кофе другая молодая женщина. Вы хотите счет?

- Нет. Крепкий чай. И с лимоном, если можно. - он взглянул на часы и устало подумал: "Надеюсь, до завтра никто уже не спустится вниз".

В половине пятого утра в холле появился заспанный Пацоха. Дронго кивнул поляку и отправился принимать душ, чтобы уже через два часа спуститься вниз и посмотреть, как будут отправлять чемоданы на вокзал. Оставалось ждать, когда Джеймс Планнинг расскажет о результатах проверки.

МОСКВА. 14 ИЮНЯ

Полковник вышел на улицу. Он был профессионалом и знал, как важно не суетиться в подобных случаях. Значит, его пленник, войдя вместе с Голубевым, сумел каким-то образом отвлечь внимание своего сторожа, чтобы нанести ему точный удар и, невероятным образом отрубив наручники вместе с кистью, оказаться на свободе. Очевидно, Мирза сразу понял, что раскрыть эти наручники невозможно, и решил попытаться бежать другим, более кровавым способом. При воспоминании об отрезанной кисти полковник снова поморщился. Но на все это у Мирзы должно было уйти не меньше минуты. Или двух. Значит, далеко он уйти не мог.

Баширов убрал пистолет. Прошел дальше. Если Меликов сбежал... Но об этом думать не хотелось. У дальней стены стояли двое мужчин. Полковник шагнул к ним.

- Здесь никого не было? - спросил он. - Никто не пробегал?

- Нет, - ответил один из них, - там тупик. Высокая стена. Никто не проходил.

Полковник посмотрел в другую сторону. К выходу Меликов наверняка не побежит, зная, что там стоят двое охранников. Баширов повернулся и быстро зашагал в сторону ресторана. Скрываясь за кустами, пленник мог перебежать только туда. Вызывать своих людей полковник не хотел и не мог. Иначе эти двое наверняка запомнят, где именно произошел побег, и у них могут появиться неприятные ассоциации после возможного террористического акта.

Баширов подошел к ресторану. Прислушался. Он водил головой словно опытный хищник в лесу, прислушиваясь к малейшему шороху жертвы. Медленно поднялся по ступенькам. Прошел по деревянному настилу. Снова прислушался. Все было тихо. Полковник сделал еще шаг, второй, третий... Достал пистолет. И вдруг громко, требовательно приказал:

- Выходи Мирза, хватит прятаться.

Вокруг было тихо. Полковник снова повторил требование, глядя на закрытую дверь. Неожиданно она дрогнула и открылась. Баширов, не опуская оружия, смотрел, как выходит Мирза Меликов.

- Ну и сволочь ты, полковник, - почти восхищенно пробормотал пленник. Как ты меня вычислил?

- У нас одна школа. Меликов, - холодно заметил Баширов. - Я ведь понял, что ты сразу на улицу не побежишь. С наручниками на руках. У тебя кровь капает с рукава. Поэтому не дергайся. Стой там, где стоишь. И ни шага вперед. Чем ты его убил?

- Заточкой, - ухмыльнулся Меликов, - уж очень от него плохо пахло. Я ведь говорил ему, чтобы он чистил зубы...

- А откуда заточка? - поинтересовался полковник. - У тебя ведь была аллюминиевая посуда.

- При желании можно любую вещь приспособить, - облизнул губы Меликов.

Он стоял в нескольких метрах от полковника и видел, как тот держит свое оружие. Прыгнуть он не успеет - выстрел его обязательно достанет. А Меликову хотелось жить. Хотя бы несколько дней, несколько часов.