Чтение 9–й страницы книги ~Две дамы с попугаем~

Надежда понимала, что болтает чушь, но ничего умного в голову не приходило.

- Катастр-рофа!

- Естественно, она боится катастроф, и потом, ее укачивает в самолете.

Надежда заметила, что брови таможенника удивленно ползут вверх, а рот открывается помимо его воли. Стоявший рядом с ним молодой красавец-пограничник реагировал на их разговор с попугаем не так сильно, видно, по молодости лет хуже понимал русский язык.

- Эффер-ралган! Живите без боли!

- Опять ты, Алка, все перепутала, от самолета помогает не эффералган, а бонин или стугерон, я принимала и прекрасно чувствовала себя всю дорогу.

Попугай не нашелся что ответить и вдруг чихнул, вернее, повторил тот звук, который обычно издавала Алка, когда чихала. Чихала Алка всегда очень громко и минимум четыре раза, а иногда и пять.

Все ее близкие об этом знали и никогда не говорили ей "Будь здорова!", пока не пройдет хотя бы три чиха, чтобы не испортить Алке все удовольствие. Попугай чихнул второй раз, и, поскольку Надежда молчала, ожидая продолжения, то в разговор вступила Кристина.

- Вы простудились, или у вас аллергия? - заботливо спросила она Алку. - От аллергии очень хорошо помогает кларитин.

- Клар-ритин - и никакой аллергии! - провозгласил попугай из сумки.

Пожилой таможенник, в изумлении наблюдавший за странными русскими дамами, отчаялся что-либо понять и удалился, махнув рукой.

- Алка, ну и скотина твой попугай, в какое дурацкое положение нас поставил!

Не мог уж помолчать пять минуток!

- Это он от волнения, - вступилась Алка.

* * *

Светка совершенно не изменилась, то есть изменилась, конечно, но Надежде эти перемены не мешали.

- Ox, Надя, наконец-то ты выбралась, хоть и по делу, а все-таки увиделись.

Она сначала страшно обиделась, что подруги остановятся не у них с Паулем, но когда узнала, что они находятся как бы в командировке, что гостиница уже оплачена, успокоилась и сказала, что сегодня вечером она их приглашает на торжественный ужин по поводу прибытия в Таллин.

Беспрерывно болтая, Светлана проводила их до гостиницы. Помогла распаковать вещи, умилилась на попугая, который от всех дорожных приключений утомился и был далеко не в лучшей форме.

- Вот что, Светлана, - Надежде удалось, наконец, вклиниться в Светкину болтовню, - нам нужен твой муж Пауль, желательно скорее. И поговорить нам с ним нужно незаметно и конфиденциально.

- Тогда сегодня вечером у нас дома, - немедленно откликнулась Светка, - у него сейчас горячее время, сессия у студентов. Можно попробовать застать его в музее, но это вряд ли. Ладно, мимо пойдем - заскочим.

Видя, что Алка недоуменно вытаращила глаза, Надежда рассмеялась:

- Забыла, что в Таллине все рядом?

Светка была полна энергии:

- Ладно, пойдем скорее, я город покажу, все так изменилось в последнее время! У меня дел полно, тороплюсь готовить к вечеру, так что я только наверх вас отведу, чтобы посмотреть на город, а дальше вы уж сами погуляйте.

Они пошли наверх и, конечно, первым делом уселись в Девичьей башне в открытом кафе. Эту Светкину привычку Надежда знала.

День был чудесный, на балюстраде дул легкий ветерок, Алка выпросила у Надежды надеть то пресловутое турецкое платье в горошек и теперь блаженствовала, уплетая салат из креветок и умильно поглядывая на ждущих своей очереди десерт из взбитых сливок и корзиночку с фруктами. Надежда, не спеша слизывая с ложечки мороженое, рассеянно поглядывала на площадку перед башней. Там прогуливались туристы, женщины с детьми и просто школьники, уже распущенные на каникулы. Вот какой-то пожилой приличный господин сел на лавочку почти напротив них и достал фотоаппарат.

И хоть выглядел он абсолютным туристом, и на лице у него было написано полное отсутствие забот и что жизнь прекрасна, Надежда насторожилась. Она, не делая резких движений, достала из сумки очки и пригляделась к мужчине. Так и есть, это тот самый тип, который разговаривал тогда в поезде с подозрительным молодым человеком, конкурентом Герберта. Господин, делая вид, что любуется башней, навел фотоаппарат прямо на них. Надежда еле сдержалась, чтобы не сунуться в сумку за расческой и помадой.

"Для жуликов сойдем и такие!"

Мужчина между тем, сфотографировав их несколько раз, прогулочным шагом направился по тропинке к пруду. Надежда возблагодарила Бога, что они сидят на втором этаже и, вытянув шею, проследила, как мужчина встретился с тем самым молодым человеком и передал ему фотоаппарат.

"Ну вот, теперь и Света у них на заметке, - расстроилась Надежда, - ох, как нехорошо вышло! Стало быть, этот конкурент решил следить за теми, кто остался, то есть за нами. Герберта он не успел обскакать, Петюнчика не перехватил, вот он и решил, что мы знаем что-то важное и приведем его к цели. Видно, и правда дорогая Библия, раз столько народу ею интересуется!"

Светлана распрощалась с подругами и убежала. Алка с Надеждой пошли по пустынной мощеной улочке вниз.

- Алка, - начала Надежда серьезным голосом, - я вижу, ты расслабилась и отдыхаешь. Мне очень неприятно портить тебе настроение, но я вынуждена сказать, что за нами следят.

- Что? - Алка встала на месте как вкопанная. - Опять ты, Надежда, за свое?

Тут же нас никто не знает!

- Алка, я серьезно. Сейчас, когда мы сидели там, в Девичьей башне, нас сфотографировали. Я не хотела при Светке говорить, чтобы она не волновалась.

- Когда сфотографировали? Когда за столом сидели?

- Ну да.

- И ты допустила, чтобы меня снимали, когда я все это ем? Ведь это же документ, неопровержимое доказательство! Теперь все узнают, что я люблю поесть!

- Тоже мне, великая тайна! Да наплевать тебе на них! Подумаешь, узнают!

А если не хочешь, чтобы знали, нечего было такую прорву еды набирать и лопать на виду у всех!

- Ну не удержаться же было, очень вкусно. Ой, а вдруг они покажут эту фотографию Петюнчику?

- Для начала они должны Петюнчика найти, а потом, что, муж твой не знает, что ты к мучному и сладкому питаешь неумеренное пристрастие и что поэтому тебя так это, несколько многовато... - Надежда замялась.

- Он считает, что это не от этого, просто это у меня от природы такая конституция крупная.

"Да уж! - подумала про себя Надежда. - Петюнчик-то, конечно, все правильно понимает, просто спорить с тобой себе дороже обойдется".

- Ладно, что-то мне гулять расхотелось, давай-ка пойдем в сторону гостиницы, да не верти ты головой, а то они догадаются.

- А вдруг они хотят нас убить? Я уже чувствую себя мишенью!

- Еще бы, в таком платье, - съязвила Надежда, - а вообще-то ты брось. Мы им нужны живые, чтобы привести их к твоему мужу и к Библии.

Войдя в гостиничный номер, подруги дружно ахнули. Нет, мебель вся была целая и на месте, из кроватей не торчали пружины, подушки не вспороты и перья не летали по комнате, но чемодан и Надеждина дорожная сумка были раскрыты, вещи выброшены, карманы вывернуты - в общем, в комнате был ужасный беспорядок.

- Воры! - Алка рванулась за дверь, чтобы позвать дежурную, Надежда еле успела ее перехватить.

- Куда ты? Нам нельзя внимание к себе привлекать! Сами разберемся.

- Вещи все целы, - отметила Алка, собирая по комнате белье и босоножки.

- Да уж не наше барахло они хотели стащить!

- Господи, Кеша! - Алка заметалась по номеру. - Где ты, Кешенька?

Клетка с попугаем нашлась под Алкиной розовой комбинацией. Алка выпустила Кешу из клетки, стала его целовать и обнимать, попугай вертел головой и хлопал крыльями.

- Кошмар-р! Огр-рабили!

- Так что они взяли-то? Деньги и документы у нас при себе.

- Ты что, Алка, не доперла, что они искали какие-нибудь материалы про Библию? Вот бы обрадовались, если бы нашли и вырезку из старой газеты, и письмо, что бабкин дом перенесен, и свои фотографии из Америки.

- А где это все, Надя?

Надежда молча похлопала по своей сумке.

- Всегда с собой ношу, а на ночь под подушку класть буду.

За разговором они кое-как прибрали в номере. Кеша почему-то не хотел идти обратно в клетку, как-то ему было там неуютно.

- Вот что, Алка, надо нам с тобой серьезно подумать, как от слежки уйти.

И посоветоваться, как назло, не с кем!

Эх, сюда бы Вальку Голубева! Он бы обязательно что-то придумал.

При разговоре о Вальке Алка мечтательно заулыбалась. Надежда тотчас рассердилась:

- А у тебя только одно на уме!

- Да я ничего...

- А ничего, так не стой столбом, садись, думать будем. Значит, ты там на даче видела троих злоумышленников: Герберта, Елену и ее мужа Игоря Петровича, пока оставим за ними эти условные имена. В ту ночь, когда ты была на даче, Игорь Петрович с подручными похитил Петюнчика и увез его на машине в Эстонию, по дороге они выбросили мертвую собаку.

- А как же они перевезли Петюнчика через границу? У него паспорта нет.

- В багажнике со связанными руками и заклеенным ртом, как в кино показывают, - Надежда сказала это нарочно, потому что ей очень не понравилось мечтательное выражение у Алки на лице при упоминании о Вале Голубеве.

Воображение у Алки всегда было развито хорошо, она немедленно представила себе связанного мужа в багажнике и побледнела.

- Дальше идем. Подручные у них, конечно, есть, они и дачу в Рейволово подожгли, и шофер у Елены был - тот парень накачанный, но не думаю, что подручные знают о Библии, и потом, все-таки толпу бандитов через границу не потащишь.

Стало быть, здесь у них с собой один-два человека, не больше. Теперь конкуренты.

Один точно здесь, тот молодой человек из поезда, другого я знаю - пожилой, который нас фотографировал. И мне почему-то кажется, что этот пожилой - из местных, он по-эстонски умеет л по-русски, я думаю, тоже, - Итого, насчитала ты минимум семерых, а нас всего двое, если не считать попугая. Давай, Надя, расскажем все твоим друзьям и попросим помощи.

- Что ты, они тут такие законопослушные граждане, сразу в свою полицию побегут. У них же теперь нормальная европейская страна, они и рассуждают, как нормальные люди. А полиция нам вряд ли поверит - две подозрительные русские тетки, да еще с нелегальным попугаем.

Как начнутся всякие допросы да выяснения - и мужу твоему не поможем и сами здесь надолго застрянем. Так что давай обходиться своими силами. Мне вот что в голову пришло: надо бы нам этих конкурентов стравить между собой, тогда они про нас забудут. Так что не унывай, Алка, найдем мы твоего Петюнчика. Быстро собирайся, у нас времени мало, вечером к Светке в гости, а пока пойдем, поболтаемся по городу, выманим их на живца.

Внизу в гостиничном ларьке они купили красивую голубую папку для бумаг, положили в нее журнал "Лиза", который Алка читала в поезде, и старый конверт, найденный Надеждой у себя в сумке. Конверт был без адреса, просто завалялся в сумке, и все. Надежда нацарапала на нем первый попавшийся эстонский адрес, пусть проверяют. Они снова отправились на прогулку, держа на виду голубую папку.

- Алка, - рассуждала Надежда на ходу, - мы ведь на самом деле не туристы, а приехали Библию искать, это они так думают. Поэтому по магазинам гулять да в кафе сидеть мы не должны, а пойдем-ка мы с тобой в Исторический музей. Очень к месту. Музей этот находится опять-таки наверху в башне Кик-ин-де-Кек, что по-русски означает "Взгляд в кухню". Это они так шутят, что сверху из этой башни можно было увидеть, что в какой кухне города готовят на обед и рецепт подсмотреть.

- Интересно! - услышав о еде, Алка оживилась.

Музей был открыт. Народу в нем не было никого. В башне был подвал и четыре этажа, соединенных узкими лестницами.

- Ох уж эти ступеньки! - ворчала Алка, пыхтя.

Они поднялись на четвертый этаж, там было тихо, прохладно и полутемно.

Солнечный луч пробивался сквозь узенькое оконце - настоящую бойницу. Посредине помещения находился покрытый стеклом макет города Таллина, каким он был в XIII веке.

- Смотри, Алка, эта башня уже была. И другая, смотри, называется Длинный Герман.

- Надежда, прекрати исторические изыскания, за нами следят!

- Да никого нет, кроме вон той музейной тетеньки в углу. Да и то она дремлет.

- Я чувствую взгляд в спину!

- А ты не показывай вида, и папку держи повыше, чтобы они заметили. Вон погуляй по залу, посмотри.

По углам небольшого зала стояли деревянные скульптуры.

- Вон крестьянин XIV века в костюме, а вот, смотри, шведский наемник - ух ты, какой мужчина! В профиль на Вальку Голубева похож!

- Где-где? - Алка мигом заинтересовалась и забыла, что их преследуют.

Пока Алка удовлетворенно осматривала шведского наемника, Надежда огляделась по сторонам. Наблюдать за ними могли только снизу, с третьего этажа, сквозь лестницу. Как раз в это время стерегущую зал пожилую даму позвали снизу по-эстонски. Та отложила вязание и стала не спеша спускаться. Надежда подскочила к Алке.

- Алка, будь начеку, что-то готовится. Держи папку на виду, можешь ее вообще вон в сторонку положить, а сама отвернуться. А я залезу в ту нишу, за ливонского рыцаря, как будто меня нет.

- А почему это я должна стоять на виду с папкой? Я боюсь! - заныла Алка.

- Потому что ты не пролезешь за рыцаря! И все, хватит спорить, время дорого!

В углу зала в небольшом углублении стояли полные доспехи рыцаря ливонского ордена. Как видно, сам рыцарь, тот, на которого в XV веке делали эти доспехи, был довольно крупным человеком. Надежда с уважением потрогала железный панцирь и пролезла тихонько в нишу. Доспехи покачнулись, но устояли. Алка стояла на месте, как Ростральная колонна, положив папку на стеклянный стенд. Все приготовления произошли буквально за минуту, пока музейная дама спускалась на третий этаж.

Надежда рассудила, что пока она спускается, никто не будет за ними подглядывать с третьего этажа. И вот, едва Надежда успела спрятаться за широкую спину ливонского рыцаря, сбоку зала открылась маленькая железная дверца, оттуда выскользнул тот самый пожилой тип, который фотографировал их утром, и стал красться по направлению к Алке. Алка же вся ушла в любование шведским наемником Голубевым и ни на что не реагировала.

"Пожилой человек, а как себя ведет!" - мелькнуло в голове у Надежды.

Тип подхватил папку, в это время Алка оглянулась, сделала зверское лицо и стала наступать на него. Видно, у типа сдали нервы, потому что он бросился бежать не к дверце, а к общей лестнице, впал в панику.

По дороге он должен был пробежать мимо рыцаря с Надеждой, а, поскольку Алка вошла в раж и собиралась преследовать пожилого похитителя папки всерьез, Надежда должна была срочно ее перехватить, чтобы не поднялся шум. Пускай бы похититель спокойно убежал с папкой, они же так и задумали, но Алка опять озверела и может все испортить. Надежда попыталась выскочить из-за рыцаря, но почему-то застряла, подол юбки зацепился за какую-то часть доспехов. Рыцарь дернулся и угрожающе наклонился, Надежда обхватила его сзади руками, чтобы удержать и, не видя ничего спереди, задела металлическую руку. Пробегающий мимо похититель увидел только, как рыцарь наклонился и махнул ему рукой. От неожиданности пожилой господин скатился по крутой лестнице буквально кубарем и приземлился на третьем этаже с жутким грохотом. Снизу раздались его стоны и испуганные возгласы музейных тетенек. Алка заглянула вниз.

Человек лежал и стонал, правая нога его была неестественно вывернута.

- Ногу сломал, - удовлетворенно констатировала Алка и кровожадно добавила:

- Жаль, что не голову.

- Алка! - воззвала Надежда из ниши. - Да помоги же!

Алка, увидев Надежду в обнимку с рыцарем, очень развеселилась:

- Отлично смотритесь! Мужу бы твоему показать!

- Да отстань ты. Он меня не пускает, держит чем-то.

- Интересно, чем?

Алка придержала ретивого ливонца, Надежда отцепила юбку и с трудом вылезла из ниши. Она осторожно заглянула вниз и увидела, как музейные работники крутятся возле лежащего похитителя папки, только сама папка исчезла. Надежда побежала к окну, и вовремя, потому что успела заметить, как из музея выходит тот самый молодой человек, конкурент Герберта. Папки при нем не было видно, наверное, он спрятал ее под рубашкой.

- Послал на дело своего пожилого компаньона, а сам в стороне отсиживался. Алка, надо уходить, а то нас тут поймают, еще подумают, что мы того типа вниз сбросили.

Надежда подошла к маленькой железной двери в стене, через которую попал в музей похититель папки. Дверца выходила прямо наружу на крошечную площадку, образованную выступом стены, откуда вниз вела железная лесенка, слава Богу, с узенькими перилами.

- Алка, спускаемся здесь.

- Ты что? Сорвемся, шею сломаем.

- Держись за перила крепче.

- Увидят нас, полицию вызовут!

- Да кто тут увидит? С этой стороны не парадный вход, тут никто не ходит.

Действительно, эта стена башни выходила в овраг, бывший замковый ров, сейчас без воды, но заросший сорняками.

- Прямо в крапиву и приземлимся, - ворчала Алка, сползая по ступенькам.

- Лучше в крапиву, чем в полицию!

И молчи, а то слышны на весь город твои причитания!

Дошли до третьего этажа, Алка хотела заглянуть в дверь, но Надежда ей не позволила. На втором этаже двери вообще не было, проем был заложен кирпичами.

- Не горюй, Алка, самое страшное позади, - утешала подругу Надежда.

Алка приободрилась было, но в это время у нее с ноги слетела босоножка и упала прямо в заросли крапивы, хорошо, что Надежда сверху заметила место. Наконец достигли земли, полезли в крапиву за Алкиной босоножкой, потом обошли башню и, сидя в кустах, увидели, как к музею подъехала "скорая помощь".

- Ну вот, видишь, Алка, было у нас семь врагов, одного мы из игры вывели, осталось против нас шестеро.

Злая, обожженная крапивой, исцарапанная Алка только чертыхнулась в ответ.

Они поспешили опять в гостиницу, вымылись там, переоделись, купили бутылку вина и поехали в гости к Светлане и ее мужу Паулю.

У Светки был полный бомонд. Собралось многочисленное пестрое общество - коллеги Пауля по университету и музею, коллеги Светланы по библиотеке. Алка чувствовала себя как рыба в воде, оживилась, Надежда еле-еле увела ее в кабинет Пауля для серьезного разговора. Внимательно выслушав их, не перебив ни разу, вежливый невозмутимый Пауль ничем не показал своего недоверия, только в некоторых местах их рассказа чуть поднимал брови, что означало у него крайнюю степень удивления. Затем он немного подумал и сказал, что вряд ли Библия Гутенберга сохранилась, ведь на их бедную маленькую Эстонию с одна тысяча девятьсот третьего года свалилось столько несчастий. Но тем не менее если родственники Алкиного мужа сумели ее хорошо спрятать, то, может, и лежит она где-то в целости и сохранности, но как ее отыскать?

Алка дернулась было, чтобы высказать Паулю, что на Библию-то, собственно говоря, ей глубоко наплевать, будь она и самим Гутенбергом напечатанная, ей нужно отыскать своего мужа Петюнчика, но Надежда сжала ей руку и стала соблазнять Пауля рассказами про Библию.

Рассмотрев еще раз газетную вырезку, Пауль согласился, что Библия, несомненно, была, но куда делась потом - неизвестно. В общем, будем искать. Когда он вышел позвонить по телефону, Надежда выпустила Алкину руку и сказала:

- Алка, ты пойми, эти искусствоведы и музейные работники все ненормальные.

Они за какую-нибудь редкость родную мать продадут, а не то что незнакомого человека. Что ему твой муж? А тут Библия самого Гутенберга.

- Ненормальные они все!

- А я тебе что толкую?

Вернулся Пауль.

- Завтра во второй половине дня едем в музей под открытым небом Роккааль-Маре. Я узнавал: дом бабушки вашего мужа действительно там в экспозиции.

Подруги распрощались с гостеприимными хозяевами и отправились ночевать в гостиницу. В номере все было в порядке, никто их больше не навещал, только Кеша капризничал. Алка выпустила его полетать, но он не хотел. Он сидел на шкафу, закатывал глаза и даже ничего не говорил.

Решили завтра взять его с собой в музей под открытым небом, чтобы проветрился.

Ночь прошла спокойно, верно тот, кто украл у них голубую папку, внимательно читал дамский журнал "Лиза".

* * *

По таллинским меркам они ехали на автобусе очень долго - минут двадцать.

Шоссе шло вдоль моря, и море иногда пряталось за рядами аккуратных домиков, а иногда выглядывало голубовато-серым краем. В автобусе было полно детей. Которые, правда, вели себя потише наших, но на попугая действовали угнетающе: он сидел в клетке, нахохлившись, затравленно озирался и помалкивал, а когда вся эта шумная орава высыпала из автобуса на остановке у зоопарка, попугай облегченно вздохнул, расправил перья и гордо провозгласил:

- Кр-расота! - чем очень напугал одинокую эстонскую старушку.

Алка вдруг толкнула Надежду в бок:

- Посмотри-ка туда...

Они сидели спиной к направлению движения, и Алка показывала на шоссе позади автобуса. Ничего особенного Надежда там не заметила.