Чтение 9–й страницы книги ~Месть подают холодной~

- Нет, такого пункта в договоре нет, чтобы деньги возвращать, - недовольно сказала девушка.

- Так вот, не могу ли я вместо приятельницы на эти занятия походить? - допытывалась Надежда.

- Не знаю, - неуверенно протянула девушка. - Учитель так тщательно отбирает группы. Вы человек неподготовленный, будете мешать.

- Это не правильно, что деньги не возвращают, - начала Надежда упрямым и склочным голосом, - так нельзя.

- Вы знаете, - задумалась девушка, - вам нужно поговорить с Беллой Александровной.

Она занимается учетом и подбором групп, у нее списки. Ваша группа, - она взглянула на купон, - занимается по понедельникам и вторникам с четырех до шести.

- А как вы определили? - полюбопытствовала Надежда. - Время занятий же нигде не указано.

- Буклет белый, - улыбнулась девушка, - значит, такое время. А у других групп будет другой цвет.

"Конспирация!" - сообразила Надежда.

- Значит, я зайду в понедельник после шести, раньше не могу. - Она поспешно вышла на улицу, потому что ей стало как-то неуютно.

И что же она вынесла из получасовой беседы с симпатичной девушкой? Валерия Петровна Анишенко ходила на групповые занятия к этому самому тибетскому магу с очень сложным именем и фамилией. Занятия проходили по понедельникам и вторникам с четырех до шести, именно поэтому Надежда встретила ее в метро примерно в четверть седьмого. И, судя по тому, что двоих мужчин на предыдущей неделе она встретила тоже после шести, то они ходили в ту же группу, что и Валерия Петровна. И очень интересно, что же такое делает с людьми замечательный тибетский Учитель на своих групповых занятиях, если после этих занятий они жгут себя, кидают на других стойки с софитами или стреляют в упор в человека, который подарил им туристический автобус?

* * *

В последующие за этим выходные Надежда Николаевна проявляла такой повышенный интерес ко всевозможным колдунам, экстрасенсам и знахарям, что это не осталось незамеченным ее мужем.

Глядя на кипу газет в которых давалась реклама магов и ясновидящ их, он поинтересовался, зачем это нужно его жене и не собирается ли она действительно отправиться ко всем этим шарлатанам и доверить им свою судьбу и здоровье?

- А кстати, Саша, - оживилась Надежда, - как-то мы никогда об этом не говорили. Скажи честно: как ты относишься к белой магии?

- Так же, как и к черной - никак.

- Ну, Саша. Я ведь серьезно спрашиваю...

- Некорректно поставленный вопрос, - нахмурился муж. - Прежде всего - что такое белая магия?

- Ну.., в противовес черной магии белая магия призвана творить добро, - несколько неуверенно ответила Надежда.

Муж встал с кресла и приготовился произнести речь, а Надежда сложила руки на коленях, как примерная школьница и приготовилась слушать.

- До того, как дикари изобрели религию, - начал Сан Саныч, - они руководствовались в своей жизни представлением о том, что все вещи во Вселенной, в том числе и люди, связаны друг с другом. И нельзя передвинуть ни один камешек, так чтобы это не изменило судьбы какого-нибудь человека. Особенно это касалось предметов, похожих друг на друга или одинаково называемых.

- К примеру, вот мы с тобой Лебедевы, - вставила Надежда. - Так если вдруг какой-нибудь браконьер подстрелит лебедя, то мы с тобой можем заболеть?

Муж слегка поморщился, но кивнул:

- Где-то так. Более простые и проверенные способы - провести магические процедуры с кусочками волос или ногтей, взятыми у конкретного человека. Или с его фигуркой.

- Или с фотографией, - вставила Надежда.

- Вот-вот. С этим же связано представление об астрологии. Каждому человеку приписывают связь с определенной звездой и по поведению этой звезды судят о его судьбе.

- А в чем же тогда разница между черной и белой магией? - задала Надежда провокационный вопрос.

- Надежда, тебе не надоело? - рассердился муж. - Черная - плохая, белая - хорошая, и не пора ли ужинать?

- Одного я не пойму, - задумчиво говорила Надежда, наливая себе вторую чашку чаю, - почему в последнее время среди народа так возрос интерес ко всевозможным колдунам и магам? Ведь вон их сколько, - она потрясла пачкой газет, - и везде реклама: снятие порчи, сглаза, проклятий...

- Жизнь у народа тяжелая, - заметил Сан Саныч, - вот и верит от безысходности.

- Скорее, от серости, - сердилась Надежда, - ты только посмотри: заговор на удачу в бизнесе. Но, Саша, если бы ты был бизнесменом, то неужели перед каждой сделкой ходил бы к такому, с позволения сказать, магу и спрашивал: можно тебе покупать эту партию товаров или нет? Что маг-то понимает в торговле? Или вот, допустим, коррекция кармы. Про карму-то никто ничего определенного не знает, так что тут можно человеку лапшу на уши навешать... Но вот: определение сроков операции - это уже ни в какие ворота! Чтобы доверить какому-то магу определить, когда мне нужно операцию делать!

- Типун тебе на язык, - поморщился муж, - еще накаркаешь.

- Ну да, - опомнилась Надежда, - чтоб не сглазить.

- Ага, значит, ты тоже веришь в сглаз и порчу! - обрадовался муж.

- Конечно, верю. И верю в высшие силы. Только не верю в то, что мне поможет абсолютно незнакомый человек. - Она опять потрясла пачкой газет. - Почему я должна ему доверять? Они тут пишут: окончили академию каких-то изотерических наук, откуда я знаю, что это за академия? Вот когда мне показывают диплом Государственного университета, тогда я этому диплому доверяю! Потому что университет - это фирма, его и в других странах признают.

- Не все так просто, - возразил муж, - многие дамы, например, обращаются для того, чтобы вернуть любимых. А когда женщина в отчаянии, она хватается за соломинку. И вот, побеседовав с доброжелательным, внимательным к ней человеком, женщина и сама немного успокаивается. Ей кажется, что все не так плохо, появляется надежда. А со временем, возможно, ее любимый вернется, так что все будет хорошо.

- А вот кстати, - оживилась Надежда. - Представь себе такую ситуацию: от одной дамы ушел.., ну не муж, а, допустим, просто любимый человек. И ушел он к ее подруге - возможна такая ситуация?

- Сколько угодно.

- Да. И она, та, которую бросили, идет к одному там, допустим, магу, как он себя рекомендует и просит его возвратить любимого.

И этот маг начинает действовать. И представляешь себе - ему удается, мужчина обратно возвращается к этой женщине!

- И что дальше? - Сан Саныч смотрел, улыбаясь.

- А дальше та, подруга, которую теперь тоже, можно сказать, бросили, обращается к тому же самому магу - случайно - и тоже просит его вернуть любимого! Саша, ведь это же беспроигрышная лотерея! Заработок магу обеспечен на очень долгое время. Так можно гонять бедного мужика от одной к другой, пока у дам деньги не кончатся!

- Это при условии, что они обратятся к одному и тому же колдуну, - справедливо заметил Сан Саныч. - А если это будут разные люди?

- Тогда победит сильнейший! - согласилась Надежда. - И это правильно: должна быть конкуренция.

- У тебя сегодня хорошее настроение, - сказал муж, - но нельзя в открытую смеяться над людьми: они-то верят, что маги и колдуны им помогут.

- Но почему нужно идти и рассказывать о самом наболевшем абсолютно незнакомому человеку? - упрямо возражала Надежда.

- Хотя бы потому, что он выслушает, - мягко напомнил Сан Саныч. - Но тебе нет необходимости ходить к колдунам и магам, у тебя есть я. Я всегда тебя выслушаю и разведу все твои беды.

- Это верно, - рассмеялась Надежда, а про себя подумала, что бывают, конечно, моменты, когда мужу вовсе не обязательно раскрывать душу, но на такой случай у нее есть подруга детства Алка Тимофеева. Алка выслушает все, что Надежда ей наболтает, и хоть навряд ли посоветует что-либо дельное, но в одном Надежда уверена твердо: никому Алка не расскажет, что узнала, и никогда не использует услышанное во вред Надежде.

В таких беседах прошли выходные, и к понедельнику Надежда решила, что не пойдет к тибетскому магу, потому что дело там явно нечисто. И уж если он может своих учеников довести до такого состояния, что они убивают людей, то где гарантия, что и Надежде он что-нибудь такое не внушит? Нервная система у нее крепкая, гипнозу ее организм не поддается, это проверено, такая уж особенность, но кто поручиться, что этот, с позволения сказать, маг не использует какие-нибудь способы, против которых организм Надежды не устоит? Так что Надежда решила позвонить Александру Камерному - благо телефон его показывали в каждой передаче криминальных новостей, - и сдать ему тибетского мага со всеми потрохами. Если Каморный ей не поверит - тем хуже для него и для его расследования, а подставлять свою голову просто так Надежда не собиралась.

Газета "Нива", номер 38 за 1916 год:

Если вы желаете узнать свою судьбу и характер, сообщите, когда вы родились.

Девица Бельтрам, используя тайныя знания египетских фараонов, поможет вам заключить наивыгоднейший брачный союз.

Директор телевизионного канала ПТЦ Павел Павлович Строгов - или Палыч, как уважительно называли его все сотрудники ведущего городского канала, - был крупный, яркий, представительный мужчина, довольно полный, но очень вальяжный и импозантный.

Он прекрасно умел носить дорогие костюмы, неплохо держался в обществе и перед телекамерой, а также очень ловко вел огромный корабль своего канала по бурному морю современного бизнеса.

Все сотрудники канала, кому приходилось иметь дело лично с Палычем, знали, что наиболее важной, наиболее говорящей деталью его красивого фотогеничного лица были брови. Его густые, темные, сросшиеся на переносице брови всегда четко и ясно говорили о его настроении, о его мыслях и о его ближайших планах.

Если правая бровь поднималась вверх, изгибаясь, подобно мохнатой гусенице на тропинке, - следовательно Палыч уже сформировал собственное мнение по поводу доклада, который делает ему подчиненный, и сейчас он прервет этот доклад и выгонит подчиненного вон из своего кабинета, а может быть, и вообще с канала. Без выходного пособия.

Однако если вверх лезла левая бровь - все было не так плохо, доклад Палычу понравился и подчиненного ждет, возможно, даже повышение. Если же вверх поднимались обе брови, то подчиненному стоило быстренько свернуть свое сообщение и тихо-тихо удалиться из кабинета, поскольку Палыч давно уже его не слушает, а думает о чем-то своем, глубоко личном. После этого Палыч обычно снимал трубку своего собственного телефона - того, который шел не через секретаршу, - звонил по некоему номеру, разговаривал совершенно кошачьим, мурлыкающим голосом, постоянно повторяя: "Да-да, котик.., конечно, котик...", после чего одевался и уезжал по неотложному и очень важному делу.

Но в этот день секретарша Палыча Катерина, заглянув в его кабинет с чашкой кофе, которую он просил принести две минуты назад, увидела его брови в редчайшем, просто удивительном положении.

Они обе опустились книзу домиком, и представляли собой прямо-таки жалкое зрелище. Катерина очень испугалась и задом вылетела из кабинета, расплескивая кофе, но в самых дверях расслышала короткий и совершенно растерянный ответ шефа на чье-то распоряжение, отданное в трубку того самого "личного" телефона.

- Конечно, Теймураз Аполлонович. Вы знаете, ваше слово для меня - закон.

Это было действительно так, потому что именно Теймураз Аполлонович Нодия был настоящим, реальным хозяином канала ПТЦ.

Конечно, об этом никто или почти никто, кроме Павла Павловича и нескольких серьезных юристов, не имел ни малейшего представления, но тем не менее именно старый флибустьер Нодия заправлял наиболее серьезными процессами, происходящими на ведущем городском телеканале. Именно он решал, какие события считать первостепенными, а какие - нет, какие крупные городские компании или каких политиков считать образцом честного бизнеса или светочами прогресса, а кого объявлять до мозга костей прогнившими, коррумпированными, связанными с криминальными структурами... В общем, именно Теймураз Аполлонович определял политику канала.

И среди тех немногих людей, кто об этом кое-что знал, была Алена Багун. Она, основная ведущая, лицо канала, не могла хотя бы отчасти не быть посвящена в закулисные пружины политики, что вел телеканал. На этом знании была в значительной мере основана ее уверенность в своих силах при столкновении с Каморным: при всей своей нахрапистости, наглости, ловкости и удачливости Александр в закулисные игры посвящен не был и не знал, что ему не позволят глубоко копать в деле, где прозвучало название "Городская Нефтяная Компания".

После разговора с Теймуразом Аполлоновичем Отрогов нажал кнопку переговорника и скомандовал:

- Катя, срочно ко мне Камерного.

Камерного нашли в монтажной. Узнав, что его срочно вызывает директор, Александр встрепенулся, встряхнулся, как большая собака после купания, и мысленно принял боевую стойку: он решил, что Строгова накачала Алена Багун и Палыч хочет устроить ему выволочку, а тут-то он и вывалит на него свои сенсационные материалы... Каморный и вообще-то обожал волнующую обстановку скандала, а сейчас тем более чувствовал себя во всеоружии и надеялся выйти из кабинета директора победителем, хозяином собственной постоянной передачи, а может, и не одной. И эту стерву Багун тогда можно будет как-нибудь прижучить и вообще выгнать с канала!

Войдя в кабинет Строгова он увидел, что правая бровь директора высоко поднята, однако это дурное предзнаменование нисколько его не испугало.

- Пал Палыч, вы хотели меня видеть?

- Да, Каморный. Объясните, что там у вас за самостоятельное расследование? Что еще за войну в нефтяном бизнесе вы раскопали?

- Вы же знаете, Пал Палыч, прошла серия заказных убийств. Убиты Крутицкий, Бураго...

- То, что эти убийства заказные, - исключительно ваши домыслы. Где вы слышали о таких заказных убийствах - то штанга на голову упадет, то сумасшедшая тетка-камикадзе...

- Это не мои домыслы, Пал Палыч, - прервал Каморный директора, из последних сил сохраняя лояльный, сдержанный тон, но внутри начиная закипать. - Я располагаю неопровержимыми документальными материалами, подтверждающим причастность к убийству Бураго нового руководителя ГНК...

Если бы Каморный внимательнее наблюдал за своим собеседником, то почувствовал бы, что перегибает палку: Отрогов заметно побледнел, руки его непроизвольно напряглись, едва не сломав дорогую "паркеровскую" ручку. Но Каморный, как это свойственно самовлюбленным эгоистическим натурам, видел и слышал только самого себя - в данный момент, момент, как он считал, когда настало время проявить жесткость. Поэтому сигнал опасности прошел мимо его внимания.

- Что это за документальный материал? - спросил Строгов необычно тихим голосом.

Слова репортера взволновали и испугали его, он представил, как разъярится Теймураз Аполлонович, если его же собственный телеканал позволит себе недвусмысленное, и, хуже того, документально подтвержденное обвинение в адрес Городской Нефтяной...

Ладони Строгова вспотели от страха: он хорошо знал Теймураза и не сомневался, что расправа может быть достаточно крутой.

- Что это за документальный материал? - повторил Павел Павлович с изрядной долей металла в голосе. - Немедленно предоставь его мне!

Каморный наконец почувствовал, что вступил на опасную почву и, хоть и не понимая, с чего это, собственно, директор нынче так разъярился, пошел на попятную: ;

- Пал Палыч, материал еще не совсем готов.., с ним надо еще немного поработать.

Буквально два-три дня - и можно будет давать в эфир...

- В эфир?! - заорал директор. - Да ты у меня с сегодняшнего дня забудешь такое словосочетание - прямой эфир! Все материалы - только через меня! - И тут же, яростно ударив по клавише интеркома, он рявкнул в переговорное устройство:

- Екатерина, немедленно напечатайте приказ по каналу, сегодняшним числом. Все материалы Александра Камерного пропускать через монтажную и лично мне на просмотр. Выход в прямой эфир для журналиста Камерного запретить впредь до особого распоряжения. Дата, подпись. Все.

И, подняв глаза на Камерного, Павел Павлович сказал уже спокойнее:

- Понял? Все! Я тебя больше на задерживаю.

Каморный вышел из кабинета директора, еле передвигая ноги. Катерина смотрела на него с любопытством: она совершенно не сочувствовала Александру - эгоистичного, беспринципного и безжалостного репортера на канале никто особенно не любил, но ей было интересно, чем этот ловкий карьерист так не угодил директору. Лишиться права на прямой эфир - что может быть хуже для репортера? За что же он впал в такую немилость?

"За что? - думал Каморный. - Что могло так разозлить этого паразита? Алена, стерва, наверняка его настроила против меня..'. Но почему он так разъярился? Лишить меня прямого эфира! Меня! Да без меня весь его поганый канал гроша ломаного не стоит!"

Дойдя до своей комнаты, Каморный плюхнулся в кресло и тупо уставился в стену, размышляя, где же он допустил промах. Уйти сейчас с канала - глупо. Разумеется, его возьмут с распростертыми руками куда угодно, но ПТЦ - наиболее значительный канал в городе, наиболее успешно развивающийся, а самое главное - им дают сейчас вещание на Москву, а Москва - это настоящая карьера, настоящая известность, настоящие деньги...

Что делать? Что же делать?

Его безрадостные размышления прервал помощник, Слава Бахтеев:

- Саша, на Черной речке взрыв, несколько человек погибло! Только что на милицейской волне сообщение перехватили!

Каморный вскочил: все его раздумья отошли на задний план, в нем проснулся профессиональный репортер.

- На выход! - закричал он.

Его бригаде не нужно было повторять дважды - каждый знал свою задачу, и через пять минут автобус с ярким логотипом "ПТЦ" мчался на место происшествия. Они не попали в пробки и оказались на Черной речке одновременно с милицией и медиками. Распоряжавшийся на месте капитан был с Каморным хорошо знаком и позволил отснять материал - покореженные останки "мерседеса", в который было подложено взрывное устройство, обломки разрушенных взрывом ларьков, кровь на асфальте, раненых, с которыми возились подъехавшие медики, и тех, кому помощь была уже не нужна... Среди погибших оказался ребенок - Каморный, опытный и хладнокровный телевизионный стервятник, приказал тщательно снять его, несмотря на возмущенные реплики врача, - он знал, что такие кадры привлекают множество зрителей, и даже бросил на асфальт возле кровавого пятна куклу с оторванной ногой, которую возил с собой в машине специально для таких случаев.

Отсняв весь материал и тихо выругавшись при мысли о том, что прямой эфир для него с сегодняшнего дня закрыт, Каморный погнал машину обратно в студию, чтобы успеть подготовить материал к четырехчасовому выпуску новостей.

Когда материал, отснятый Камерным, попал в руки Светы Мальковой, она поняла, что настал ее час. Точнее, ее двадцать минут - ровно столько времени было у нее до того, как в соответствии с сегодняшним приказом, нужно было передать кассету директору для личного просмотра перед выпуском в эфир.

Впрочем, у нее все было заранее обдумано и подготовлено.

На экране проходили страшные кадры.

Безвольно свисающая с носилок детская рука... Кровь на асфальте.., искалеченная кукла... Голос Камерного вещал за кадром:

- До какой же степени падения должны дойти эти люди, чтобы не останавливаться в своих кровавых разборках перед убийством детей! Наших с вами детей! Мы не знаем, кто конкретно стоит за этим бесчеловечным злодеянием, но пусть они не думают, что останутся безнаказанными!

Светлана осторожно отмотала пленку на несколько сантиметров назад, пустила прежний видеоряд, но наложила его изображение на другую звуковую дорожку, тщательно смонтировала заранее подготовленный текст. Просмотрев и прослушав полученную запись, она удовлетворенно улыбнулась. То, что ей удалось выяснить несколько дней назад о Каморном при помощи пьющего оператора Николая, и та запись, которую она сейчас подготовила, представляли в сочетании весьма взрывоопасную смесь.

Светлана выскочила из монтажной и побежала в кабинет директора. Палыч наспех просмотрел материал и, не увидев в нем выпадов против Городской Нефтяной Компании, разрешил пустить его в эфир.

Александр Каморный включил монитор, чтобы посмотреть, как смотрится его сегодняшний материал в новостях.

Детская рука.., кровь.., кукла...

- До какой же степени падения должны дойти эти люди, - гремел пламенным возмущением его собственный голос за кадром, - чтобы не останавливаться в своих кровавых разборках перед убийством детей! Наших с вами детей! И мы знаем, кто конкретно стоит за этими бесчеловечными злодеяниями - это руководители так называемой "ладожской" группировки! Пусть они не думают, что останутся безнаказанными!

Каморный похолодел. Сначала он подумал, что ему послышалось, но эта надежда тут же угасла, потому что Слава Бахтеев, удивленно посмотрев на шефа, спросил:

- А откуда ты знаешь, что это "ладожские" бомбу заложили?

Каморный застонал. Его подставили, его страшно, безнадежно подставили! Все это было задумано и подготовлено заранее, специально для этой подставки директор устроил ему утром непонятный разнос - чтобы запретить выход в прямой эфир и смонтировать эту фальшивку...

Что смонтировать при современной технике можно все что угодно, Каморный не сомневался. Но как его подставили! Для этого должны были раскопать информацию об особых отношениях, связывающих его. Камерного, с преступной "ладожской" группировкой, о том, что именно благодаря поддержке "ладожских", он так уверенно и безопасно чувствует себя в сегодняшнем криминальном мире, что именно от "ладожских" проистекает его необыкновенная осведомленность, и что обязательным условием его осведомленности и даже условием его безопасности было данное два года назад обещание никогда ни при каких обстоятельствах не задевать "ладожских" ни словом...

Вспоминая то время и свои встречи с верхушкой "ладожских", он понял, что наверняка из отснятых два года назад, когда у него еще не сложились отношения с группировкой, материалов и взяли подмонтированный сегодня в передачу фрагмент текста...

Черт! Черт! Так подставить его, репортера Камерного, который раньше сам практиковал такие штучки! Что теперь делать? Да "ладожские" могут его просто пристрелить, не разбираясь. За то, что слово не держит... Какие же сволочи Павел с Аленой!

В том, что это дело рук ненавистной ведущей и директора, Каморный не сомневался, и самая простая мысль - про Свету из монтажной - просто не пришла ему в голову.

"Ну хорошо же, дорогие коллеги! Как вы со мной, так и я с вами!"

Каморный, белый от бешенства, набрал номер знакомого продюсера с конкурирующего канала. Жаль, конечно, что придется поставить крест на мечтах о Москве, но сейчас он горел только желанием мести. Кроме того, нельзя было тянуть с материалом про ГНК, а то киллер подумает, что Каморный его кинул, и тогда за жизнь криминального репортера Камерного никто не даст и ломаного гроша.

Услышав голос своего знакомого, он взял себя в руки и, стараясь не выдавать голосом переполнявших его эмоций, поздоровался:

- Привет, Костя, Каморный беспокоит.

У меня вот какое предложение. Дашь мне двадцать минут прямого эфира на своем канале? Я тебе такую сенсацию подарю - пальчики оближешь!

- А что, со своими поцапался? - моментально ухватил Константин корень проблемы.

- А тебе-то не все ли равно? Ну поцапался.

- Да, в общем-то, все равно. Из какой оперы сенсация твоя?

- Серия убийств в топливном бизнесе.

Я обрисую общую картину, а потом дам такой документальный материал - зрители будут визжать и плакать. У меня есть подлинная кассета... Ну это не по телефону. Давай встретимся.

- Подъезжай ко мне, все обсудим, скажешь, какая понадобится техника, какие люди. Кстати, ты не передумал по поводу нашего прежнего разговора?

Константин давно уже пытался переманить Каморного на свой канал, но до сих пор - безуспешно. На ПТЦ перспективы были более радужные. Однако сегодня ситуация изменилась, и Камерный коротко ответил:

- Приеду - поговорим.

* * *

Три микроавтобуса с ярким логотипом коммерческого телевизионного канала свернули с Выборгского шоссе к бензоколонке Городской Нефтяной Компании. Камерному бензоколонка понадобилась как выразительный фон для рассказа в прямом эфире о войне в петербургском топливном бизнесе. Они договорились с продюсером коммерческого канала, что Каморный сначала расскажет о результатах своего журналистского расследования, а потом, когда интерес зрителей будет максимально разогрет, - в эфир дадут сенсационный материал, подтверждающий сообщение Камерного о том, что именно Антон Ребров, новый руководитель ГНК, заказал наемному убийце шефа "Петройла" Аркадия Бураго.

Возле бензоколонки телевизионщики начали расставлять оборудование. Подъехавшая вместе с операторами охрана быстро заняла круговую оборону - таково было требование Камерного, очень беспокоившегося о своей безопасности. Вышедшему на шум директору бензоколонки что-то объяснили наскоро, что-то сунули в конверте, и он, поворчав немного, удалился в своей офис.

Включили освещение, Каморный встал перед камерой и начал:

- С вами в прямом эфире Александр Каморный. Я уверен, что многие из вас следили за проводимым мною журналистским расследованием. Вкратце напомню вам о сути событий. В нашем городе, который давно уже завоевал малопочетный титул "криминальной столицы России", около восьмидесяти процентов рынка нефтепродуктов поделили две крупнейшие компании - "Петройл" и "Городская Нефтяная". - При этих словах Каморного оператор сместил изображение, показав крупные красные буквы "ГНК" на крыше бензоколонки. - В последние недели конкурентная борьба между этими двумя компаниями из экономической цивилизованной формы перешла в форму криминальную, кровавую. Сначала на финале конкурса красоты в "Голден-Холле" странной и страшной смертью погибает президент Городской Нефтяной Компании Вадим Крутицкий, потом - всего через неделю - в момент передачи благотворительного дара школе для слаборазвитых детей убивают директора "Петройла" Аркадия Бураго. Понятно, что первый мотив этих преступлений, который приходит в голову, - это доминирование на рынке...

Каморный неожиданно прервал свой монолог: он увидел, что снимающий его оператор, с удивлением глядя на что-то, находящееся за спиной Камерного, пятится, позабыв про камеру. Обернувшись назад, Александр заметил, что к нему приближается мужчина в форменной спецовке с логотипом "ГНК" на груди, высоко подняв руку с зажатой в ней горящей зажигалкой.

- Ты что, мужик, рехнулся? - крикнул было Каморный, но, скосив глаза к земле, увидел, что на асфальте возле его ног растекается и разрастается огромная лужа бензина.

Стоявший неподалеку охранник поднял пистолет, но боялся стрелять: попади он в человека с зажигалкой - и бензин заполыхает, а через считанные секунды и вся бензоколонка превратится в пылающий ад.

Каморный почувствовал охватившую его отвратительную слабость. Человек в синей спецовке приближался к нему медленно и неотвратимо, как смерть. Он шел странной скованной походкой, как будто боялся расплескать что-то драгоценное внутри себя.

Оператор стремглав бросился к машине, в которой сидел продюсер коммерческого канала.

Каморный, преодолев сковывавшее его оцепенение, сделал шаг в ту же сторону, но человек в спецовке вдруг бросил к его ногам свой импровизированный факел. Залитая бензином земля вспыхнула, и огонь тотчас же охватил одежду Камерного. В ужасе он заметался, крича от боли, но никто не сделал и шага к нему - все удирали от огня. Оператор добежал уже до машины, держа в руках камеру, навстречу ему выскочил продюсер и рявкнул истошно:

- Снимай! Снимай, так твою!..

Оператор дрожащими руками поднял камеру и навел ее на две пылающие человеческие фигуры - своего коллегу-журналиста Каморного и неизвестного самоубийцу-камикадзе. Подбежавший к их машине охранник втолкнул обоих - продюсера и оператора в машину и крикнул шоферу:

- Гони! Сейчас рванет!

Машина дернулась с места. Оператор продолжал через опущенное стекло снимать горящую бензоколонку. Остальные сотрудники разбежались, как тараканы. В это время пламя добралось до главных резервуаров бензохранилища, и тут-то бензозаправка превратилась в настоящее региональное отделение преисподней. Взрывы гремели один за другим, сливаясь в непрерывный оглушительный грохот. Все вокруг заволокло пламенем и клубами черно-сизого дыма. В пламени летали поднятые взрывом в воздух обломки построек и оборудования, куски развороченных автомашин.

Машина с продюсером и оператором успела, однако, отъехать на безопасное расстояние. Оператор, совершенно потрясенный всем случившимся, продолжал тем не менее снимать огненную стихию, продюсер, стараясь перекричать грохот непрерывно следующих друг за другом взрывов, комментировал происходящее в микрофон:

- Прямо на ваших глазах разворачивается следующий акт трагедии, о которой вам только что говорил Александр Каморный. Вы видели, как трагически завершилась жизнь этого выдающегося журналиста - он пал жертвой в той самой бензиновой войне, о которой он честно и правдиво рассказывал телезрителям. Рано еще делать выводы, но возьму на себя смелость предположить, что Саша погиб не случайно, не как жертва в чужой войне - именно против него была спланирована сегодняшняя кровавая акция, именно он был ее настоящей мишенью, потому что он слишком много узнал в ходе своего журналистского расследования. Мне приходится завершать его сегодняшний репортаж, так трагически прервавшийся, хотя я - не репортер, я - продюсер телевизионного канала. Но я обещаю вам, обещаю Саше Камерному, что смерть его не будет напрасной, мы, его коллеги, доведем расследование до конца и посадим его убийц, кто бы они ни были, на скамью подсудимых...

На этой патетической ноте продюсер закончил свое выступление и выключил аппаратуру. Глаза его возбужденно блестели: сегодняшний день мог стать поворотным в его карьере. Хотя ему и не удалось передать в эфир сенсационное выступление Камерного, но снятая сцена взрыва на бензоколонке и гибели Камерного была сама по себе гораздо большей сенсацией - ведь зрители всегда предпочтут кадры настоящего, происходящего на их глазах события, рассказу о любом, самом успешном журналистском расследовании.

Кроме того, из-за смерти Каморного продюсер сам вышел в прямой эфир - пусть даже только голосом, но это было для него большой удачей - шансом сделать карьеру телеведущего, а сегодняшний сенсационный материал мог создать ему имя в телевизионных кругах, и, кто знает, даже помочь ему перебраться в Москву... При этой мысли продюсер мечтательно зажмурился: Москва - это настоящая жизнь, настоящие деньги... Он не знал, что точно так же мечтал о Москве покойный ныне Александр Камерный, и совершенно уже не думал о только что произошедшей на его глазах трагедии.