Чтение 9–й страницы книги ~Нелетная погода~

- Вот видите, есть секреты, которых не знают и репортеры Глобовидения... Вы не задумывались, на каком принципе основана работа автоматов контроля, не пропускающих посторонних в служебные помещения космодромов и лаборатории работ повышенной опасности?

- Над этим многие ломают голову, - сказал Снерг.

- Элстат... В общем, это связано с электрическим потенциалом кожи и биоэнергетическими спектрами. Уникален, как отпечатки пальцев и спектр голоса, и так же, как они, практически ни к чему неприменим, а потому прочно забыт большинством человечества.

- Так... - сказал Снерг. - Вы считаете, что они запросили соответствующие данные и установили на своих космодромах этакие "автоматы контроля"?

- Совершенно верно. И этот инцидент они могут воспринять как первый звонок к началу спектакля.

- А моего, к примеру, элстата у них нет и быть не может... - сказал Снерг. - Но если они услышали первый звонок, могут выдумать что-то новое? Ведь ваш следующий за поражением вашего сотрудника ход предугадать нетрудно.

- Но, Стах, - сказал Мозес. - Это же не андромедяне и не Сатана. Это земляне, с которыми происходит что-то непонятное и странное.

- Вы к тому, что меня там не съедят?

- Если хочешь, так. Они же сами тебя приглашали. Что если они не без умысла раскрылись именно перед журналистом?

- Почему же тогда они выставляют с планеты человека "Динго"? Не вяжется одно с другим.

- Не вяжется, - согласился Мозес. - Но это, повторяю, земляне. Свои. Наши. Не понимаю, что у них там творится, но это - кусочек Земли. Или оставался таковым до последнего времени. Что касается моих личных впечатлений... чувств парапсихолога...

- Стах видел картины, - торопливо вставил Сергачев. - Тот же эффект.

- Прекрасно, тогда он поймет. Не то. Не такое. Подобных ощущений я не испытывал ни на одной обитаемой планете. Я не могу проникнуть в суть.

- Блокада? - спросил Снерг. - Как в том эксперименте в Найроби?

- Нет. Что-то другое, не могу взять суть, но это не блокада. И временами... временами казалось, что я то ли лишился своих способностей, то ли не умею их применять - это дядюшка Мозес-то, давно изучивший свои возможности...

- Вы должны лететь туда, Стах, - сказал Сергачев. - И Шеронин с Пчелкиным пусть летят. И вообще кто угодно. Мы пока расписываемся в своем бессилии. Попробуйте вы, эмпирики.

- Ага, наконец и эмпирики на что-то пригодились, - сказал Снерг. - Эй, Томми, так тебя и сяк, уйди и не маячь, но - "мистер Аткинс, просим вас!" - когда зовет трубач. Каратыгин другого мнения об эмпириках.

- У него чисто технические задачи и сложности. Мне пора. Куда вы едете завтра?

- К попам, по их настоятельному приглашению.

- Это несерьезно, Стах. К чему вам эти богоискатели с компьютерами?

- Я обещал.

- Хорошо, день не в счет. Послезавтра я вас найду. До встречи.

- Припекло их крепко, - посмотрел ему вслед дядюшка Мозес. - Мой дядя Вилли как-то работал над поэмой вдали от цивилизации. Две недели он блаженствовал в хижине, витая в эмпиреях, но однажды к нему под кровать приползла вздремнуть очень молчаливая змеища. Стенка была хлипкая, и дядя Вилли смог проскочить насквозь. Ты думаешь: к чему шутить в такую минуту? Я уверен, то же самое подумала и змеища, когда дядя Вилли принялся пулять в нее сучьями. Ей-богу, до чего сейчас "Динго" похоже на дядю Вилли - дрыхло-дрыхло, и вдруг - змеища под кроватью...

- Мутно что-то на душе, - сказал Снерг.

- Брось. Эта тайна, я уверен, относится к разряду быстро познаваемых. Хотя бы потому, что в нее посвящено триста пятьдесят тысяч человек.

- Которые молчат, - сказал Снерг.

- А их спрашивали? Кто-нибудь сказал им: "Братцы, мы же из одной деревни, расскажите-ка, что у вас делается, почему воды в рот набрали?" Человек устроен так, не может не поделиться с другим и радостью, и печалью, нужно только уметь его разговорить. Может быть, и твои психологи-двойники появились, потому что им хотелось с кем-нибудь поговорить... А тебе нечем поделиться со старым толстым негром? Учти, я ведь тебя чую. Смурно тебе?

- Смурно, - сказал Снерг. - Стоишь на обочине, а что-то проносится мимо, как монор, что-то большое и важное...

- Сумей найти свою станцию и сесть. Да ты ее уже нашел.

- Эльдорадо?

- Ну, не только. Как компонент, братец. Точнее не может выразиться старый колдун.

- Я так и не добился ответа в прошлый раз, в Найроби, - сказал Снерг. - Почему до сих пор не создана "Единая теория парапсихологии"?

- Видимо, по тем же причинам, по которым физиками до сих пор не создана единая теория поля. Не доросли пока. Не умеем... Ты знаешь, я тебе завидую немножко - видеть во сне прошлое... Это решит многие загадки. Все, что мы забыли, утратили...

- Лично я пока не видел ничего из ряда вон выходящего, - сказал Снерг.

- Ну, все еще впереди, так что не унывай. А ты знаешь, что мы сегодня вечером делаем? Твоя Алена пригласила старого толстого дядю Мозеса на пельмени.

- К сожалению, не могу должным образом ответить на тот обед...

Они расхохотались. Тогда в Найроби Снерг только на другой день узнал, что для фирменного блюда, которым их накануне угощали в деревне, повара лишили жизни трех змей. Правда, до того ему случалось отведать и анаконду, и "битву тигра с драконом", так что особого потрясения он не пережил.

- Об Алене, - сказал дядя Мозес. - Чую я, Стах, чую ее грустные и беспокойные мысли, связанные с тобой. Ты подумай.

- Волнуется из-за снов.

- Как знать, как знать... Вот дам я ей приворотное зелье, и женишься, как миленький.

- Дядя Мозес, я попросил бы вас...

- Ну не буду, не буду. А иногда, между прочим, полезно совать нос в личные дела. Что я могу поделать, если мысли из-за тебя у нее грустные, и оттого дяде Мозесу хочется петь грустные песни. - И он в самом деле запел, выстукивая ладонями по столику печальную ритмичную мелодию:

В милом знойном Сенегале

в плен враги меня забрали

и отправили сюда, за море синее.

И тоскую я вдали

от родной моей земли

на плантациях Вирджинии, Джинии...

Он был странным человеком - дурашливый и мудрый старый толстяк, и странности выражались разными способами - и в том, что он всю жизнь пытался создать единую теорию парапсихологии, и в том, что он свято верил в реальное существование Шамбалы, как базы пришельцев, настолько, что устраивал три экспедиции в Гималаи (в первой Снерг участвовал); и в том, что он не держал дома телестены и видеофона, так что искали его через соседей, и стерео он ходил смотреть к соседям; и в том, что он серьезно считал, будто люди умели когда-то летать без всяких приспособлений; и во многом другом. Несмотря на все это, Снерг, как и многие, любил и уважал его - и за то, что дядюшка Мозес был умным и добрым, и за то, что жизнь, отданная бесплодным поискам, отнюдь не означает бесцельно прожитую жизнь...

Глава 8

...НУЖНО ПРОВЕСТИ РАЗВЕДКУ БОЕМ

Дядюшка Мозес любил покушать и умел покушать. Он уминал пельмени с маслом, уксусом, сметаной, горчицей, перцем и какой-то таинственной приправой, составлявшей кулинарный секрет его родной деревни (он привез в подарок большую банку), опрокидывал рюмочки ледяной водки и успевал при этом нахваливать хозяйку и рассказывать бесчисленные случаи из жизни своего дяди Вилли. Судя по ним, дядя Вилли двадцать четыре часа в сутки только тем и занимался, что без передышки попадал во всевозможные истории и влипал в уморительные неприятности. По слухам, он действительно существовал, был поэтом и смотрителем национального заповедника, но давно уже стараниями племянника превратился в фольклорный персонаж, сродни Ходже Насреддину и Хитрому Петру.

Телестену они включили и смотрели вполглаза какой-то приключенческий фильм - британские драгуны и кавалеристы Дана-Саиба гонялись друг за другом по горным тропам, гремели, рассыпаясь шелестящим эхом, выстрелы, звенели нелюдские вопли, нужно было спрятать клад, нужно было захватить клад, нужно было спасти принцессу, нужно было украсть принцессу, и над всем этим костюмированным переполохом отрешенно сверкали изначальные гималайские снега.

Дядюшка Мозес осторожно взял хрупкую, как снежинка, чашечку, отхлебнул кофе, подмигнул Снергу:

- Не забыл Канченджангу?

"Разве такое забывается?" - взглядом ответил Снерг.

Они сидели на камнях у разбитого мобиля, отхлебывали кофе из саморазогревающихся банок, за спинами среди обломков упрямо свиристел аварийный маяк, а со всех сторон нависали горы, горы, горы - слишком громадные, чтобы быть побежденными, слишком величественные, чтобы стать участливыми. И дядюшка Мозес угрюмо бормотал: "Слишком много снега даже для старого толстого негра...", а Снерг, которому тогда едва исполнилось двадцать два, испытывал лишь откровенный щенячий восторг. Это было восемь лет назад, это была первая экспедиция Мозеса в Гималаи, им еще предстояло понять, что бешеного энтузиазма и фанатичного упорства может не хватить для разгадки тайны...

А Панарин все не звонил. Сигнал дальней связи раздался, когда близилось к полуночи. Снерг включил видеофон, вспыхнуло голубое сияние, потом угол комнаты превратился в кусочек солнечного дня, и в нем сидел Панарин. Снерг перевел видео на панорамный обзор, чтобы Панарин видел их всех.

- Здорово, командор, - сказал Снерг.

- Привет, - сказал Панарин. - Здравствуй, Алешенька. Дядюшка Мозес, и вы здесь? Что там новенького отколол дядя Вилли?

Он смеялся, расспрашивал о новостях, а глаза оставались серьезными и усталыми.

- Не тяни-ка ты кота за хвост, Тимка, - сказал Снерг. - Каратыгин у вас был, я знаю, и все, что он намеревается делать, я тоже знаю. Как дела? Не темни, здесь все свои.

- Плохо, - сказал Панарин. - Ярош ушел. Уходят наши пилоты. Ты сам понимаешь, я никогда бы не стал плакаться в жилетку, но впечатление такое, что нас может спасти только чудо. У вас не найдется в кармане хотя бы подержанного чуда, дядюшка Мозес?

- Давно последнее отдал, Тим... - сказал дядя Мозес. - Но ты не отчаивайся. Чуда у нас нет, зато имеется парочка небесполезных идей. Я тебя заверяю, что Каратыгину вскоре станет не до нападок на вас, а вам - не до меланхолии. Поверь старому колдуну, и будешь спать спокойно. Вот Стах может подтвердить.

- Подтверждаю, - сказал Снерг. - Не могу я тебе всего объяснить - сами не все понимаем, но чрезвычайно похоже, что заваривается большое и многообещающее дело...

Он говорил и сам верил, что все обстоит именно так, что завтрашний день расставит все точки и принесет новые победы, что все будут счастливы и не станет проигравших.

- Да, а как там наша Марина, Тимка? - спросил он. - Очаровала кого-нибудь, кошка киплинговская?

Взгляд Панарина соскользнул с лица Снерга, как салазки с ледяной горы. Снерг понял, но верить ему не хотелось - судьба порой откалывает жестокие номера, если ко всем Тимкиным невзгодам прибавится еще и это...

- Ну ладно, - сказал Панарин. - Меня тут поторапливают, время расписано. Счастливо, ребята. Ждите как-нибудь в гости.

Голубое сияние заволокло его и растаяло вместе с ним. "Черт..." - прошипел Снерг, прошелся взад-вперед вдоль холодного тусклого стекла погашенной телестены и обернулся к дядюшке Мозесу:

- Дядя Мозес, у вас не найдется снадобья против глупой любви?

- Что это ты такое говоришь, братец? - огорченно всплеснул ручищами дядя Мозес. - Любовь бывает какой угодно, счастливой и несчастной, вялой и горячей, но глупой она быть не может.

- Не знаю, не уверен.

- Марина? - спросила Алена. - А может, рано...

- Ты же его видела, - Снерг ногой отодвинул с дороги стул. - Я ее знаю, чертову куклу, то, что она еще не нашла себя и когда-нибудь ударится о стену, меня не разжалобит. Сердца в золотых ящичках она пока не перестала коллекционировать. Иметь бы, в самом деле, что-нибудь отворотное, чтобы стегнуть наотмашь...

Он осекся под взглядом Алены, по-бабьи жалостливым и сердитым.

- Стах, ну как ты можешь быть таким?

- А что делать? - спросил Снерг, остывая. - Тимке сейчас тяжелее, чем когда-либо, и ко всем прелестям его цейтнота добавилась еще эта кукла, которая считает, что можно утвердить себя в жизни, вешая на пояс покоренные сердца...

- Он же не ребенок, разберется.

- Все мы не ребенки, - сказал Снерг. - Он крепкий парень, но он попал в ситуацию, когда все вокруг зыбко, нет уверенности в будущем, и слаб не ты сам, а дело, которому ты служишь. В такой момент мимолетная иллюзия успеха неважно в чем способна... - он безнадежно махнул рукой. - Я прав, дядя Мозес?

- К сожалению, - сказал дядя Мозес. - Будем надеяться, что он вскоре выйдет из этого штопора, и не только он... Пора мне, ребята. Старому толстому негру нужно торопиться в свою лабораторию, у вас тут уже ночь, а там еще день, эксперимент ждать не может. За угощение спасибо. Стах, ты меня немножко проводишь до станции? Нет, пусть уж один Стах, ты, Аленушка, сегодня на кухне исхлопоталась, и посуду тебе еще убирать...

Он стоял спиной к Алене, и Снерг поймал его многозначительный взгляд.

Когда они вышли из подъезда, Снерг автоматически повернул направо, к ближайшей станции монора, но широченная ладонь задержала его за локоть.

- Да не стоит нам туда, - сказал дядя Мозес. - Я оставил мобиль в квартале отсюда, и лететь мне не к себе в институт, а на Таймыр. У меня там тоже есть лаборатория.

- Впервые слышу, - сказал Снерг.

- И ничего удивительного. Знаешь, кто такой твой старый дядюшка Мозес? Беспардонный он враль, вот он кто, Стах. Завираться стал на старости лет. Пойдем-ка вон туда, очень это приятное дело - ночью на воду смотреть. Да и днем приятно, ой как успокаивает...

Они подошли к гранитному парапету набережной. Тихо скользила широкая спокойная вода, на ней подрагивали длинные желтые отражения фонарей. На противоположном берегу светилось пустое здание речного вокзала и за ним скудными созвездиями горели редкие окна темной стены домов. Город спал.

- Ты не особенно слушай Сергачева. И не торопись на Эльдорадо.

- Почему?

- Сергачева заменят в ближайшие дни, - сказал дядюшка Мозес. - Вернее, он уйдет сам - он все понимает. Ему нельзя больше оставаться на своем посту. И многое нужно менять. "Динго" оказалась несостоятельной, вот горькая истина, которую предсказывали лет тридцать назад. Нельзя сказать, что они накопили опыт - нет у них никакого опыта. Гипотезы и прогнозы, разрабатываемые на протяжении тридцати с лишним лет - не опыт. Игра началась по непредвиденным правилам, а это означает, что нужно выдвигать молодых, тех, для кого "Банк гипотез" будет лишь вспомогательным фондом, доставшимся от предшественников. Гипотезы они должны будут выдвигать сами, а не перелицовывать применительно к обстановке старые. Ты заметил, что Сергачев, в сущности, неумело играет в индейцев? Контроль на космодромах, засылка на Эльдорадо агентов... Новое издание давным-давно забытых романов. На нас движется Неизвестное, и правила нужно выдумывать на ходу, а не заимствовать у древних авторов... Ответный ход Эльдорадо мы не в состоянии предугадать. Есть у меня одна мысль, но не уверен, что угадал.

- Что? - жадно спросил Снерг.

- Не хочу создавать у тебя раньше времени пристрастного впечатления. Ты должен будешь прийти ко всему сам - ты, тот, кто придет на смену Сергачеву, кто-то еще... Главное, не бойтесь всего, исходящего от Эльдорадо. Не руководствуйтесь логикой Сергачева: "Сегодня они доброжелательны, но кто знает, что будет завтра..." Нельзя так думать о людях, которые, что бы там с ними странное ни происходило, рождены и воспитаны Землей. Меньше бойтесь, больше думайте. Не отрицайте опыт стариков, но и не руководствуйтесь только им.

- Как-то это вы... - сказал Снерг. - Будто прощаетесь, ей-богу...

- Возможно, и прощаюсь... Ты ничего не понял, Стах? Превосходно, дядюшка Мозес еще не разучился владеть собой. Прощаюсь на всякий случай. Лечу ставить эксперимент, самый, думаю, опасный в моей жизни. Не спрашивай, ничего я тебе сейчас не скажу. Из суеверия и из обычного человеческого желания не выглядеть смешным - вдруг да выставлю себя на посмешище в случае неудачи? И так кое-кто, глядя мне в спину, думает, что старый толстый Мозес всю жизнь валял дурака, именуя это занятие "случайным поиском".

- Все же вы...

- Не нужно, - мягко сказал дядюшка Мозес. - Не притворяйся. Ничего у меня не вышло. Шамбалу я не нашел. Пытался вскрыть корни и истоки пара-психологических способностей - свою "единою теорию" так и не создал. Свел кое-что в систему - так, по мелочам, нашел кое-какие закономерности... Вот и все. Пытался конкурировать с крупными научными центрами, создавая свой любительский институт. Нет, я до сих пор считаю, что поступил правильно, что крупные научные центры раздробили проблему и узкой специализацией лишь навредили. Но то ли нет у нас человека, способного создать единую теорию, то ли не настало время. Вот и проходится идти на эксперимент. В худшем случае будет что-нибудь вроде мгновенной остановки сердца... Знаешь, мне приходит в голову, что Эльдорадо замкнулось по той же причине - мало у них пока данных, рано выбегать на улицу с архимедовским воплем. Возможно, имеет смысл сравнить всю их планету с ма-аленькой лабораторией, с одним добросовестным исследователем, осмотрительным и неторопливым?

- Но они все-таки не "ма-аленькая лаборатория", - сказал Снерг.

- Да, - согласился дядюшка Мозес. - Это одна из тех загадок, которые нужно обязательно разгрызть... Рискну я, знаешь ли, Стах. Пойду в разведку боем. Я, конечно, изо всех сил постараюсь уцелеть. Но если что - никого в случившемся не винить и изучать то, что после меня останется, народу у меня мало, но ребята головастые, отчаянные, сам знаешь, по всей Ойкумене подбирал... И на тебя надеюсь. И знаешь, в случае чего... Пусть Шеронин споет что-нибудь вроде "Сотворения человека" - нравится мне... И на похороны, если уж совсем не повезет, пусть никто из вас не является - я так хочу.

- Если бы вы хоть что-то... - тоскливо сказал Снерг, наперед зная ответ. - Не буду я над вами смеяться, вы же понимаете...

- И не проси. Сумасшедшие гипотезы требуют схватки один на один. Ну, пора расставаться. Времени у меня... - он глянул в какую-то бумагу. - Времени у меня меньше трех часов. В три тридцать начнется, а мне еще добираться до Таймыра. И Алена беспокоиться будет - тебе давно пора вернуться.

Он тут же спрятал бумагу, но Снерг успел рассмотреть гриф Проекта "Икар" и узнать стандартное расписание испытательных полетов.

- Ну что же... - сказал дядюшка Мозес. - Давай руку. Хотел бы я поговорить и о вас с Аленой, глупые вы ребята, но из суеверия воздержусь - получится, что я заранее настраиваюсь на худшее. А я и не собираюсь. Риск - это не означает неизбежность. Не говорю ни "до свиданья", ни "прощай". Всего хорошего, Стах.

Он крепко сжал руку Снерга, тряхнул несколько раз, посмотрел в глаза, улыбнулся:

- А все-таки смерти нет...

Повернулся и, по-медвежьи переваливаясь, пошел вдоль парапета, потом свернул и скрылся за углом. Снерг не шевелился, глядя в ту сторону. Минутой спустя над домами взвился мобиль, и голубые бортовые огни растаяли в темноте. Снерг смотрел вслед, сердце щемило, тоска и злое бессилие смешались с прямо-таки детской растерянностью перед нахлынувшими странностями. Неужели все-таки следующая ступенька, молодые люди сто четвертого года?

Почему же в голову лезут всякие глупости, почему упорно думаешь: "Я никогда больше его не увижу"? Глупости упрямы, но нужно быть еще упрямее, эксперименты в наши дни не должны заканчиваться смертью ученых...

Алена сидела на тахте, поджав ноги, с выражением безграничной скуки на лице уставилась в телестену - музыка была едва слышна, проплывали горные пейзажи. "Четвертый канал, программа для Внеземелья", - машинально отметил Снерг.

- Проводил? - Она не обернулась к двери.

- Ага, - Снерг взял пенальчик дистанционного управления, щелкнул клавишей. Стена погасла.

- Ох, как ты любишь иногда проявлять мужское начало.

- Я же вижу, что тебе скучно и совсем неинтересно.

- Ну тогда - спасибо, самой не пришлось вставать.

- Давай не будем? - примирительно предложил Снерг, чувствуя, что барометр за время его отсутствия снова упал.

- Давай не будем. А что мы будем?

- В смысле?

- А без всякого смысла, - сказала Алена. - Не вижу я никакого смысла.

- В чем, Алешенька?

- То-то и беда, что ни в чем. Ни за что я на тебя не злюсь, не думай. Может быть, я на себя злюсь. Или нет. Сама не пойму, Стах, что со мной? Или что с тобой? Или с миром?

- Ты же чуткая, как нерв, суеверная актриса, - Снерг сел рядом, усталость давала о себе знать, и он растянулся во весь рост, положив голову Алене на колени. - Тебе положено понимать.

- Вот я и понимаю, что ничего не понимаю, - Алена запустила пальцы в его шевелюру, перстень царапнул висок. - Взбалмошная, сама знаю. То ли тянет тебе сцену устроить, то ли хочется, чтобы ты мне сцену устроил.

- С чего бы вдруг?

- Ну, приревновал бы, что ли. Знаешь, сколько народу вокруг меня вьется?

- Передушу, - сказал Снерг.

- Хочется тебе изменить, так я тебя люблю.

- Ты это брось, - сказал Снерг. - Тоже мне, нашла доказательство...

- Хорошо, не буду... Стах, тебе не кажется - что-то должно произойти? Что-то метельное, вихревое?

- Мне многое кажется, - сказал Снерг. - И не только мне.

- Впечатление, будто нас разносит в разные стороны, разбегаемся, как галактики, перестаем понимать друг друга. Я о нас с тобой говорю. Если бы мне попалась в тексте пьесы подобная тирада, я обозвала бы это жуткой банальщиной и наотрез отказалась играть, но когда твои собственные мысли облекаются в такие выражения...

- Ты просто устала, Алешенька, - сказал Снерг. - Влад напрочь замотал и себя, и вас.

- Дай-то бог, если так. Будь это война, я бы тревожилась и ждала, я была бы, как все, тебя отнимали бы у меня суровая необходимость и долг, но можно было бы надеяться и верить...

- Верь и сейчас, что ничего плохого не происходит и не предвидится.

- Постараюсь...

Хорошо, что она была обеспокоена собственными тревогами, - то есть это было плохо, но и состояния, в каком находился Снерг, она не замечала, как непременно заметила бы в другое время, будь она в лучшем настроении...

- Ты устала, - сказал Снерг. - Хочешь, привезу мини-тигра? Забавная животина - тигр размером с кошку, совсем ручной.

- А кто за ним будет присматривать? Лучше полетим на Эльдорадо с ребятами.

- Отличная идея, - сказал Снерг, притворяясь ужасно обрадованным новизной и неожиданностью этой идеи. - Вот только мне придется на пару дней задержаться - дела.

- Ты не хочешь лететь?

- Честное слово, хочу. Но у дяди Мозеса важный эксперимент, и я не могу улететь, не узнав результатов...

- Снова я, я и я... а я?

Что ей на это ответить? Рассказать о лице дядюшки Мозеса, о его тихом решительном голосе, проникнутом сознанием неминуемой опасности и надеждой на то, что опасность покорится человеку, как это в большинстве случаев и происходило - но часто получалось и наоборот... К чему ей это рассказывать?

- Черте чем мы занимаемся, - сказала Алена. - Я пытаюсь шокировать дух Иоганна-Вольфганга, ты ищешь в третичных отложениях следы пришельцев, дядюшка Мозес пытается усилием воли находить под землей клады и связаться с андромедянами... Нет, я знаю, что мы делаем нужное кому-то дело, но временами кажется, будто жизнь буксует, как элкар на таежной дороге... У тебя так не бывало последнее время?

- Иногда, - сказал Снерг. - Хочешь шальную еретическую гипотезу? На нас воздействует ноосфера. Нам давно пора становиться галактической расой, а мы, сидни, никак не раскачаемся, так что ноосфера подталкивает наше сознание, навевает неудовлетворенность, вынуждая заниматься глобальными вопросами мироздания и бытия, толкает к звездам.

- Какой ты у меня умный... Сам придумал?

- Чуточку развил идеи дяди Мозеса. Недавно он ухватился за статистику рождаемости. Понимаешь, еще лет сто назад отметили загадочный феномен - во время войн и после них начинает рождаться больше мальчиков. Почему так происходило, наука не объяснила до сих пор. Дядя Мозес утверждает, что в наше время наблюдается та же диспропорция - и это действительно так, мы проверяли. Он полагает, что Природа готовит кадры для освоения землянами Вселенной. Как тебе?