словами послушная жена проследовала впереди мужа вниз по лестнице в
полуподвальную комнатку, не то кухню, не то гостиную, где девушка лет
девятнадцати, очень красивая и стройная, по с раздраженным и недовольным
выражением лица и плеч (которые у девиц ее возраста отлично умеют выражать
недовольство), играла в шашки с другой девушкой, самой младшей из всего
потомства Уилферов. Чтобы не загромождать страницы, перечисляя всех Уилферов
по отдельности, и покончить с ними разом, довольно будет сказать здесь, что
остальные, как принято выражаться, уже разлетелись по белу свету и что их
было очень много. Так много, что, когда кто-нибудь из почтительных детей
приходил повидаться с отцом, Р. Уилфер, казалось, говорил сам себе,
произведя сначала умственный подсчет: "Вот и еще один!" - прежде чем
прибавить вслух: - Как поживаешь, Джон? (или Сьюзен, - смотря по
обстоятельствам).
Уилфер. - Вот о чем я думал, милая, - обратился он к миссис Уилфер, которая
уже уселась в углу, сложив руки в перчатках одну поверх другой, - я думал,
что если мы так удачно сдали наш второй этаж, то поместить учениц все равно
будет негде, хотя бы даже ученицы...
как раз ищут подходящее заведение, и взял мою карточку, - прервала его
миссис Уилфер монотонным и строгим голосом, словно читая вслух парламентский
акт. - Белла, скажи твоему отцу, когда это было, не в прошлый ли
понедельник?
из дочерей.
этих молодых особ...
молодые особы. Две молодые леди самого лучшего круга. Скажи твоему отцу,
Белла, так или не так говорил молочник.
монотонно. - Уж вы меня извините!
места. Если тебе некуда девать двух молодых особ, хотя бы они и были самого
высшего круга, в чем я нисколько не сомневаюсь, то куда же ты их поместишь?
Дальше этого я не иду и смотрю на дело исключительно с точки зрения этих
юных существ, моя милая, с чем ты и сама должна согласиться, душа моя, -
уговаривал ее муж примирительным, заискивающим и вместе убедительным тоном.
взмахнув перчатками в знак отречения. - Пусть будет по-вашему, Р. У., а не
по-моему.
прошла в дамки, так подтолкнула шашечную доску, что она слетела со стола
вместе с шашками, и ее сестра, опустившись на колени, принялась подбирать
их.
потворствовать своей хандре и тщеславию, превознося собственное семейство, к
чему она в этом случае приступила немедленно.
Белле. Испытание, которое пришлось вынести вашей дочери Белле, быть может,
не имеет себе равных, и в этом испытании она проявила, мне кажется, истинное
величие души. Взгляните на вашу дочь Беллу в черном платье, которое носит
она одна из всей нашей семьи, припомните обстоятельства, которые заставили
ее надеть это платье, и так как вам известно, что эти обстоятельства
подтвердились, то вам остается только преклонить голову на подушку и
воскликнуть: "Бедняжка Лавиния!"
желает, чтобы папа или кто другой называл ее бедняжкой.
потому что у тебя здоровый мужественный дух. И у твоей сестры Цецилии
здоровый мужественный дух, только в другом роде, дух чистейшей преданности,
прекрасный дух! В ее самопожертвовании проявляется чистая, женственная
натура, которой трудно найти равную и которую невозможно превзойти. У меня в
кармане лежит письмо от твоей сестры Цецилии, полученное нынче утром - всего
через три месяца после ее свадьбы, - бедная девочка! она пишет, что к ее
мужу совершенно неожиданно приезжает тетушка, которая оказалась в стесненных
обстоятельствах, и им придется дать ей приют под своим кровом... "Но я
останусь ому верна, - она так трогательно пишет, - я его не покину, мама, я
не должна забывать, что он мой муж. Пусть приезжает его тетушка!" Если все
это вас не трогает, если вы не видите тут женской преданности... - и
почтенная дама, не в силах говорить далее, взмахнула перчатками, поправила
носовой платок на голове и еще крепче стянула узел под подбородком. Белла,
которая сидела на коврике перед камином, задумчиво глядя карими глазами на
огонь и стараясь засунуть в рот целую горсть каштановых кудрей, засмеялась
при этих словах, потом надула губки и чуть не заплакала.
меня нет девушки на свете. Ты знаешь, как мы бедны (возможно, он это знал,
имея на то некоторые основания!) и как передо мной промелькнуло богатство и
тут же растаяло в воздухе, а теперь я хожу в этом нелепом трауре - ненавижу
его! - вроде вдовы, которая никогда не была замужем. А ты меня все-таки не
жалеешь. Нет, жалеешь, жалеешь!
папаши. Она чуть не стянула его со стула, чтобы поцеловать и похлопать по
щекам, заставив сначала принять позу, весьма способствующую удушению.
покое и ничего мне не говорили, тогда бы еще можно было терпеть. Но этот
противный мистер Лайтвуд счел своим долгом, как он сам говорит, написать мне
письмо и сообщить о том, что меня ожидает, и, значит, мне нужно было
отделаться от Джорджа Самсона.
шашкой в руке.
засунув локоны в рог. - Джордж Самсон очень меня любил и восхищался мною и
выносил все, что только я с ним ни проделывала!
из-за Джорджа Самсона. Я говорю только, что Джордж Самсон был все же лучше,
чем ничего.
иначе не позволяла бы себе таких детских выходок. Что же, по-твоему, мне
надо было делать? Не говори о том, чего не понимаешь, подожди, пока
подрастешь. Ты только доказываешь этим свою наивность! - И то всхлипывая, то
покусывая локоны, то умолкая, чтобы взглянуть, много ли откушено, она
продолжала: - Это позор! Еще никто не бывал в таком затруднительном
положении! Я бы не принимала ничего так близко к сердцу, если б все это не
было так смешно. Смешно и то, что едет какой-то незнакомец жениться на мне,
хочет он этого или нет. Смешно подумать, какая это была бы стеснительная
встреча, и ведь ни один из нас не посмел бы даже заикнуться о том, что у
него имеется своя сердечная склонность. Смешно подумать, что мне он мог бы и
не понравиться. Да и как бы он мог понравиться, когда меня ему завещали
точно дюжину ложек, и все это было состряпано и приготовлено заранее, как
сушеные апельсинные корки. Действительно, что уж тут говорить о флердоранже!
Я опять повторяю, что это позор! Деньги могли бы все сгладить, потому что я
люблю деньги и мне нужны деньги, ужасно нужны! Я ненавижу бедность, а мы
унизительно бедны, оскорбительно бедны, бедны до нищеты, до неприличия. Ну
вот я и осталась со всем, что тут есть нелепого и смешного, да еще вдобавок
в этом нелепом трауре! И если люди знали правду в то время, когда весь город
только и говорил, что про убийство Гармона, и все допытывались, не
самоубийство ли это, то всякие бесстыдники в клубах и других местах уж,
верно, издевались надо мною и говорили, что этот несчастный предпочел
броситься в реку, лишь бы не жениться на мне. Уж, верно, позволяли себе
такие шуточки, и не удивительно! Я опять говорю, что мое положение очень
тяжелое и что я самая несчастная девушка па свете. Подумать только, что ты
вроде вдовы, а даже и не была замужем. Подумать только, что ты как была
бедной, так и осталась, да еще должна носить траур по ком-то, кого даже и не
видала, а если б видела, то невзлюбила бы сразу, потому что ведь все это
вышло из-за него!
полуоткрытую дверь комнаты. Рука успела постучаться уже два или три раза, но
никто не слышал стука.
- Войдите!
вскочила с коврика и перекинула всю массу локонов туда, где им полагалось
быть, то есть на шею.
сказав, что меня ожидают. Быть может, лучше было бы попросить, чтобы она обо
мне доложила.
Р. У., это тот джентльмен, что снял у вас второй этаж. Он был так любезен,
Маккэфри Энн
Прозоров Александр
Мороз Александра
Белов Вольф
Посняков Андрей
Шилова Юлия