непосредственной близости к мистеру Слири, они неизменно сохраняли
предписанную цирковым кодексом позу), чтобы заключить ее в объятья и
поцеловать; уклонился от этого один только Киддерминстер, чью юную душу
омрачала врожденная склонность к мизантропии и который, как всем было
известно, вдобавок имел серьезные матримониальные виды на Сесси; а потому он
угрюмо ретировался. Мистер Слири до последней минуты сохранял полное
спокойствие и простился последним. Широко раскинув руки, он взял Сесси за
кончики пальцев, точно она была наездница, только что соскочившая с лошади
после удачной вольтижировки, и, как полагается, сейчас начнет резво
подпрыгивать; но девочка не откликнулась на его профессиональный жест и
неподвижно, вся в слезах, стояла перед ним.
благополучия, и будь покойна, никто из нас, грешных, тревожить тебя не
хтанет. Зря твой отец увел Вехельчака, на афише-то его уже не будет -
нехорошо как-то. Впрочем, без хозяина он не захотел бы работать, так что
одно на одно бы и вышло.
своих соратников, поцеловал девочку и, тряхнув головой, передал ее мистеру
Грэдграйнду, точно посадил на лошадь.
проверяя, крепко ли она сидит в седле, - и поверьте, она не похрамит вах.
Прощай, Хехилия!
на разные голоса со всех концов комнаты.
которую Сесси прятала на груди, и он, удержав ее, сказал:
Отдай ее мне.
не надо, прошу вас, позвольте мне хранить ее до возвращения отца! Она будет
нужна ему, когда он воротится ко мне. Он не думал уйти, когда посылал за
лекарством. Я сберегу его для отца. Пожалуйста!
Хехилия! И вот тебе мое прощальное хлово: не нарушай уговора, не перечь
почтенному джентльмену и забудь нах. Но когда ты вырахтешь и выйдешь замуж и
будешь богата - ежели ты узнаешь о бродячем цирке, не презирай его, не
брани, поддержи его, чем можешь, и знай, что это будет доброе дело. Видите
ли, хударь, - продолжал Слири, пыхтя все сильней и сильней по море того, как
речь его удлинялась, - людям нужны развлечения. Не могут они работать без
передышки, не могут и наукам учиться без отдыха. Ищите в нах доброе, не
ищите худого. Меня мой цирк кормит, что верно, то верно. Но я так полагаю,
хударь, что ихтина заключена именно и этом: ищите в нах доброе, не ищите
худого.
вниз по лестнице; и вскоре неподвижное око воплощенной мудрости - а также и
подвижное - потеряло из виду в темноте улицы и обоих мужчин, и девочку, и ее
корзинку.
ГЛАВА VII
ежегодное вознаграждение, ведала некая пожилая особа. Звали ее миссис
Спарсит, и она, несомненно, служила украшением триумфальной колесницы, в
коей мистер Баундерби, преисполненный чванного смирения, катил от успеха к
успеху.
принадлежала к высшему кругу. Ее ныне здравствующая двоюродная тетушка
именовалась леди Скэджерс. А покойный мистер Спарсит со стороны матери был
"из Паулеров", как поныне выражалась его безутешная вдова. Случалось, что
люди, плохо осведомленные и туго соображающие, не только не понимали, из
каких-таких Паулеров, но даже явно не знали - то ли это торговая фирма, то
ли политическая партия, то ли религиозная секта. Однако более просвещенные
умы не нуждались в разъяснениях - им было известно древнее происхождение
Паулеров, чья родословная столь далеко уходила в глубь веков, что не
удивительно, если они порой сбивались с пути и следы их приводили на скачки,
в игорный притон, к еврею-ростовщику или в Суд по делам несостоятельных
должников.
женился на девице, приходившейся по отцу родней Скэджерсам. Леди Скэджерс
(необыкновенно тучная старуха, весьма невоздержная по части говядины и
обремененная своенравной ногой, вот уже четырнадцать лет упорно не желавшей
слезть с постели) сосватала их, когда Спарсит едва достиг совершеннолетия, и
примечательного в нем было только до крайности худосочное туловище,
подпертое длинными тощими ногами и увенчанное головой столь малых размеров,
что о ней и говорить не стоит. Ему досталось от дяди весьма приличное
наследство, которое он прожил в кредит прежде, нежели получил его, и дважды
промотал после того, как вступил во владение им. Поэтому, когда двадцати
четырех лет от роду он скончался (место действия - Кале, причина - бренди),
супруга его, с которой он разошелся вскоре после медового месяца, осталась в
несколько стесненных обстоятельствах. Печальная вдовица - на пятнадцать
годков старше покойника - вскоре насмерть рассорилась со своей единственной
родственницей, леди Скэджерс; и отчасти в пику ее милости, отчасти ради
хлеба насущного пошла в люди. И вот теперь, на склоне лет, миссис Спарсит,
обладательница римского носа и густых черных бровей, некогда пленивших
мистера Спарсита, заваривала чай для вкушавшего завтрак мистера Баундерби.
принцессой, выставленной напоказ во время его триумфального шествия, он не
мог бы чваниться ею с большим азартом. Так же неустанно, как он хвастал
своей безродностью, он превозносил ее родовитость. Рисуя в самых мрачных
тонах свое собственное детство, он расцвечивал ярчайшими красками зарю ее
юности и сплошь усыпал розами ее жизненный путь. "И что же, сэр, - говаривал
он, - чем все это кончилось? Вот она здесь, за сто фунтов в год (я плачу ей
сто фунтов, и она вполне этим довольна), и ведет хозяйство Джосайи Баундерби
из Кокстауна!"
получила широкую огласку, и находились люди, не упускавшие случая упомянуть
о сем. В чванстве Баундерби была одна особенно зловредная черта: он не
только славословил самого себя, он побуждал других петь ему хвалу. Он
распространял вокруг себя заразу духовного клакерства. На банкетах в
Кокстауне тот или иной заезжий гость, весьма скромный и сдержанный в любом
другом месте, вдруг вскакивал и начинал неистово превозносить Баундерби.
Послушать ораторов, - чего только Баундерби не олицетворял: и королевский
герб, и британский флаг, и хартию вольностей *, и Джона Булля *, и хабеас
корпус *, и билль о правах *, и "дом англичанина - его крепость", и "церковь
и государство" * и "боже, храни королеву" *. И каждый раз (а без этого дело
не обходилось ни разу) как красноречивый гость уснащал свой спич цитатой:
обыкновения завтракаете без аппетита, сэр.
Грэдграйнда. - Фамильярное "Том" он произнес нарочито развязным тоном,
словно хотел показать, что и за миллион не согласится назвать своего друга
Томасом. - Выдумал тоже - взять на воспитание эту циркачку.
идти ли прямо в школу, или сначала явиться в Каменный Приют.
Грэдграйнд скоро пожалует сюда. Ежели он захочет, чтобы она побыла здесь еще
день-другой, она, разумеется, может остаться.
быть, он еще одумается и не станет сводить эту девчонку с Луизой.
кориолановского носа * и сдвинув черные брови.
сказала миссис Спарсит, - а дело касается двух девочек, то я не знала, к
какой из них относится это наименование.
чаю, и когда она, сдвинув брови, склонила лицо с классическим носом над
дымящейся чашкой, казалось, что она колдовством вызывает богов преисподней.
друга Тома Грэдграйнда, конечно, а для брата Луизы, - это было бы верней. Я
хочу взять его в свою контору. Будет у меня под крылышком.
обращаясь к мистеру Баундерби, прибавляла словечко "сэр", то делала это лишь
из вежливости, что скорее служило к вящей ее чести, нежели возвеличивало
его.
науки, - отвечал Баундерби. - В них-то, уж будьте покойны, недостатка не
Акунин Борис
Орловский Гай Юлий
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Ковальчук Вера
Пехов Алексей