Чтение 9–й страницы книги ~Южная и Центральная Америка~

alcicornis), а в глубине бухт раскинулся "лес" изящных Pocillopora. По
жгучему кораллу ползают "ракушки-фламинго" (Cyphoma gibbosa). Это одна из
самых красивых раковин Атлантики, но для меня было сюрпризом, что живой
моллюск еще прекраснее - словно маленький изящный сверток из леопардовой
шкуры.

К полудню начался теплый ливень. Мы сидели под навесом кафе, выбегая
наружу после каждого порыва ветра, чтобы собрать осыпавшиеся с огромного
дерева плоды манго. Вместе с нами коротал время полуголый бич, худой и
весь обросший.

Оказалось, впрочем, что он ветеран чуть ли не всех войн, в которых
участвовал Иностранный Легион, и получает от правительства Франции
огромную, по местным понятиям, пенсию.

К вечеру едва ползущий трактор доставил нас по красивейшей дороге в
Куману - самое первое поселение испанцев в Южной Америке. Мы оказались
очень далеко от центра и понятия не имели, в какой стороне он находится.
Пришлось идти в сторону уменьшавшихся номеров домов. Темнело.

- А откуда ты знаешь, что эта улица куда-нибудь ведет? - вдруг спросила
Юлька.

- А как же, - бодро ответил я.- Видишь, вот дом номер 500. Как только
дойдем до ј1, это и будет центр.

Мы шли и шли, а рюкзаки почему-то внезапно стали наливаться тяжестью. Я
слабо надеялся, что улица и вправду ведет к центру, но на сей раз нам
повезло.

- Вот видишь, - гордо заявил я, - а ты еще споришь. Если я что-нибудь
говорю, значит, это наверняка.

Тут мы встретили парочку местных хиппи, Гарри и Монику, и они, приняв
за своих, помогли найти самый дешевый в городе отель. К сожалению, как и
большинство дешевых ночлежек Венесуэлы, он одновременно являлся публичным
домом. Как раз под нашей дверью стояла допотопная стиральная машина, и
каждые несколько минут "девушки" засовывали туда очередную партию белья.
Зато было и преимущество:

вентилятор, сдувающий комаров. В более дорогих отелях вместо
вентиляторов кондиционеры (тоже 60-х годов). Они грохочут даже страшнее,
но комаров, естественно, не сдувают, а в противомоскитных пологах всегда
есть хотя бы одна дырка.

Назавтра нам пришлось ехать в автобусе почти весь день, и до городка
Карипе в глубине Берегового хребта мы доплелись совершенно измученными. Но
здесь нам так понравилось, что мы прожили в чистенькой маленькой гостинице
целых три дня.

Местные жители уже привыкли к туристам, но еще не испорчены нашествием
богатых гринго. Вскоре мы уже знали в лицо многих горожан. Каждый день мы
ездили на попутках (которые тут ловятся за две минуты) в соседний
заповедничек, где находится знаменитая Пещера Гуахаро, описанная еще
Гумбольдтом.

Днем в ней слишком много народу, к тому же заходить можно только на 200
метров вглубь, поэтому мы не поленились забраться туда ночью.

В ближайшей ко входу части пещеры гнездится около 300 000 гуахаро
(Steatornis caripensis) - больших птиц, родственных козодоям. Они вылетают
наружу только по ночам, а для ориентации в темноте пользуются эхолокацией.
Еще на входе слышишь оркестр птичьих криков и громких локационных щелчков.
Поздно вечером из огромной "готической арки" пещеры вылетают тучи птиц, но
и после полуночи можно увидеть, как отдельные опоздавшие проносятся на
фоне луны к дальним равнинам. Ведь гуахаро питаются семенами масличной
пальмы, за которыми приходится иногда отправляться очень далеко.

В пещере очень тепло и влажно, пол покрыт густой белой "щетиной" -
проростками из оброненных птицами семян, которым так и не суждено увидеть
свет. Благодаря такому источнику пищи тут водится множество всякой
живности: колючие крысы (Ploechimys), алые сколопендры, гигантские
жгутоногие пауки, слепые рыбки и сверчки. В дальних коридорах и в соседних
мелких пещерках живет множество летучих мышей - от забавно бегающих черных
вампиров (Desmodus rotundus) с круглыми пятачками до здоровенных хищных
ложных вампиров (Vampyrum spectrum) с размахом крыльев почти метр и
крошечных, питающихся нектаром листоносиков (Micronycteris и прочих). А
над входом в пещеру гнездятся крупные черные стрижи (Cypseloides cryptus).
Они вылетают на охоту только на 30-40 минут вечером и утром, но в это
время над лесом столько насекомых, что они успевают накормить и себя и
птенцов.

Окружающий лес очень красив, но там мало что водится. Ярко-зеленые
сойки кричат в ветвях, в сумерках огромные бабочки Caligo с "совиными
глазами" на крыльях величественно порхают в зарослях, а днем вдоль
тропинок вьются геликониды - необыкновенно яркие и изящные мотыльки.
Геликониды очень ядовиты, поэтому многие местные бабочки более или менее
удачно подражают их окраске и манере полета.

Мы уже поняли, что лучшее время в тропическом лесу - ночь, поэтому
каждый вечер после ужина совершали вылазку в заповедник. У пещеры обычно
стояли автобусы с туристами, приехавшими посмотреть на вылет гуахаро, но с
наступлением темноты они уезжали, и усыпанные лунными зайчиками лесные
тропинки оставались в нашем полном распоряжении.

В один из таких ясных, теплых вечеров мы поднялись к высокому водопаду
в глубине леса и присели отдохнуть на гладкие валуны в выбитой у его
подножия чаше.

Потягивая по очереди чистейшую ручьевую водичку из кружки, мы молча
смотрели, как зажигаются звезды на небе и светлячки в лесу. Среди корней
ползали редчайшие светящиеся гекконы (Cyrtodactilus madarensis). Крохотные
искорки светящегося мха мерцали по краям заводей, и первые лягушки уже
журчали в кронах деревьев.

Вдруг раздалось громкое хлопанье крыльев, и тяжелая птица пролетела над
нами, чуть не задев. Следом появились еще и еще, а через пару минут уже
несколько сотен гуахаро кружили над нами. Сначала их большим черным глазам
хватало света, потом они стали одна за другой включать "локаторы", и эхо
громких щелчков запрыгало по скалам. Птицы стаями проносились сквозь
водопад, успевая выпить немного воды на лету. Видимо, их локационная
система не так совершенна, как у летучих мышей - они часто сталкивались, а
одна даже села мне на голову.

Потом мы долго шли по еще мягкому асфальту обратно в Карипе, глядя, как
крошечные мышевидные хомячки (Calomys) перебегают дорогу там, где она
перечеркнута тенями деревьев, а черные силуэты гуахаро и сов проплывают в
небе под сверкающей монетой луны. И нам казалось, что более счастливыми
быть просто невозможно.

Но вскоре выяснилось, что мы ошибались.

Правда, поначалу очередной этап нашего путешествия проходил не слишком
удачно.

Утром в понедельник мы выбрались на попутке из Карипе и двинулись через
горы к побережью. Мы уже привыкли, что попутки ловятся за пару минут, и не
очень огорчились, когда нас высадили на какой-то развилке. Но здесь
пришлось ждать несколько часов. Стоять на одном месте было скучно, и мы
потихоньку двинулись пешком. Немедленно полил дождь, который кончился лишь
тогда, когда мы вымокли с головы до ног. Потом вышло солнце, и дорога,
казалось, вот-вот зашипит в облаках пара. Мы уныло тащились вперед по
холмистым полям, пока нас не подобрал очередной частник. Будучи выходцем с
Тринидада, он знал полукреольский английский, так что мы весело болтали,
пока впереди не появились соборы и крепостные башни Куманы.

В нашем отеле мест не было, и мы переночевали в соседнем бардаке между
дискотекой и весело журчащим унитазом. Я узнал о себе много нового, когда
утром пытался оторвать Юльку от подушки. Целый день мы мчались по
прекрасному шоссе на юг, и на закате достигли моста через широ-кую мутную
Ориноко.

Вообще-то в Венесуэле, да и почти во всех других странах континета,
автобусное сообщение просто прекрасное. Можно в любое время уехать куда
угодно, хоть из Колумбии в Чили. Но в каждой стране есть какая-то местная
особенность, которая в той или иной степени отравляет все удовольствие. В
Венесуэле это музыка.

Мы с Юлькой очень любим музыку, но только хорошую, а здесь слушают
нечто среднее между нашими блатными песнями, "Ласковым маем" и маршами
30-х годов. При этом шофер непременно вешает в автобусе несколько
динамиков и включает звук на такую громкость (особенно ночью, чтобы не
уснуть за рулем), что даже с заткнутыми ватой ушами через час лезешь на
стену. Самое удивительное, что пассажирам нравится, а вот мы так и не
сумели понять, чем отличается одна песня от другой.

Центральная Венесуэла - это страна llanos (йянос), сухих высокотравных
саванн с рощицами деревьев и бесконечными стадами скота. Раньше они
доходили на юг примерно до Ориноко, но теперь простираются до самого
подножия Гвианского нагорья. Кроме некоторых птиц и грызунов, тут мало кто
водится. Поэтому уже на следующее утро мы занялись тем, как пробраться
дальше к югу, в сельву.

Сьюдад Боливар (Боливарград) назван в честь родившегося здесь Симона
Боливара, освободившего Венесуэлу и соседние страны от владычества
Испании. В Венесуэле существует настоящий культ его личности, поэтому
бюсты "Освободителя" здесь встречаются чаще, чем памятники Ленину в СССР.
Подозреваю, впрочем, что он никогда не сумел бы победить, если бы Испания
не была ослаблена вторжением Наполеона. Боливар мечтал об объединении
стран континента, но они немедленно передрались между собой и продолжают
выяснять отношения по сей день.

Городок жаркий и стоит на болоте, но здесь очень неплохо отдохнуть с
дороги, гуляя по узким улочкам и цветущим паркам. Особенно здорово на
холме, в старой части города, среди выкрашенных в земляничный, салатовый,
синий и белоснежный цвета колониальных домиков. К сожалению, крошечные
мошки Simulium, которые размножаются в прудах и речных заводях, переносят
речную слепоту (онхоцеркоз), так что на улицах полно людей с побелевшими и
уродливо вытаращенными глазными яблоками. Зато прямо в ботаническом саду