ТРИДЦАТАЯ ВЕРСТА
I
полевая команда не выступила, то господину полковнику Гриневу вручить мой
ордер, при сем вам данный".
него и продолжал читать дальше:
посланным ордером предписал, то, нагнав его, тот мой ордер вручить ему же и
с ним вместе при той команде соединиться с двадцать четвертою легкою полевой
командой, марширующей в Самару, о которой, уповаю, что выгнания злодейской
шайки в Самару выступившей и прибыла".
Самару.
ушей, и он читал их, плохо проникая в их смысл:
Бахмутской команде и с сими же двумя легкими полевыми командами соединиться,
если они лошадей своих получили, и там по выгнании злодеев взять пост в
Самаре".
очень мало относится к нему. Но дальше...
команды, так и на гусар".
недостатки? Каковых имеют офицеров и в каком состоянии строевые лошади?"
кружилась. Так вот, значит, в чем заключается его миссия! Состояние войск,
количество лошадей, качество и дух офицеров.
фамилии офицеров, предавшихся самозванцу, составляли длинный список на
четырех листах, и каждый день в секретной канцелярии приписывали еще по
новой странице. Бибиков не доверял ни войскам, ни офицерам, ни даже полковым
лошадям и требовал от Державина неусыпного надзора за ними. Отныне его
единственная профессия - быть недоверчивым и подозрительным.
название, которое уже вертелось у него на языке. Соглядатай, лазутчик...
шпион. Ладно, он готов взять любое из этих названий, не дрогнув. Его не
так-то легко вогнать в краску! Прежде всего он солдат. А для солдата на
войне всякое звание почетно.
нахождение которых он должен был определить... Он пропустил это место и
обратил внимание только на последнюю строку, собственноручно вписанную
Бибиковым:
кудрявилась замысловатая вихрастая подпись с закруглениями и росчерком:
снег казался синим от быстро приближающейся ночи. Теперь цвет неба был резко
отличен от цвета окружающей его пустыни: грязно-серое и мутное, оно низко
висело над самой его головой и, казалось, так было до краев наполнено
влагой, что его хотелось, как губку, выжать рукой. "Тяжелое небо", - подумал
он, поддаваясь своей обычной привычке познавать каждую вещь путем сравнения.
желтых пятен. Он вгляделся в них, прищурив глаза. Костры или жило? Костры.
Для жила они слишком велики и беспорядочны. Кто-то сидит и греется над
огнем: трещат сучья, идут синие клубы дыма, сыплются розовые искры, воркует
похлебка.
ли поместится больше пяти человек. Бунтовщики не ходят такими небольшими
кучками. И, кроме того, им неоткуда тут и взяться.
производство подробнейшего сыска и следствия. Сейчас же после приезда, - на-
стаивал главнокомандующий, - отыскать виновных, заковать их в цепи,
некоторых, наиболее важных, отослать для следствия в тайную канцелярию,
других вывести в оковах на площадь и пересечь.
публично, перед скопищем народа, растолковывая им их обязанности и долг
присяги. Кроме того, надо было узнать, кто трезвонил при въезде пугачевцев в
город и через кого был отправлен благодарственный молебен.
под сомнение.
самого архиерея. Он будет производить точнейшие следствия, не спать ночами,
расшифровывая каждый намек и оговорку, а если и этого будет мало, - он
кликнет заплечных мастеров, и секретные писцы затупят свои перья, исписывая
стопы бумаг.
ордер: будет ходить перед толпой, размеряя силу и количество ударов, и
поучать непослушных. Может быть, после этого ему придется прибегнуть к
виселице и топору, колесу и глаголю. Он и этим не погнушается. Ритуал
смертных казней сейчас проработан до мельчайших подробностей, и он не
забудет ничего: ни толстой зажженной свечи в руках смертников, ни белых
рубах на них, ни гробов, сложенных сзади эшафота. На войне как на войне, -
сказал ему как-то Бибиков. А он - солдат и знает, что на войне употребляется
все - от ножа до пушечных ядер.
сжимая в руках пакет. В темноте огни на линии горизонта стали огромными, как
глаза чудовища. Теперь они стояли совершенно неподвижно: круглые, белые и
лишенные ореола. Глядя на них, он вдруг догадался, что это не костры, а окна
умета.
засвистел в ушах.
II
часовых остановили его и долго рассматривали бумаги под желтым огнем фонаря.
На запятках кареты - он ехал теперь в карете - болталась тощая и неуклюжая
фигура слуги - Никиты Петрова. Рот у слуги был полуоткрыт, усталые голубые
глаза тупо и безучастно смотрели в пространство.
ни подпись главнокомандующего не могли их убедить с первого раза. Откуда-то
из палатки вынесли еще ордер, и старший, взяв в руки обе бумаги, стал их
сличать перед фонарем.
скоро не делаются, ваше благородие: намеднись у нас вора с такой же бумагой
задержали.
пустым и гулким улицам города.
карета то и дело ныряла в ухабы и кренилась в сторону.
старомодном камзоле со стеклянными пуговицами, сообщил ему, что полк
подполковника Гринева два часа как отбыл из города и теперь движется по
самарской дороге. Очень, очень жаль, что он опоздал на какие-нибудь полтора
часа. По его расчетам, полк должен быть сейчас на десятой или одиннадцатой
версте. Впрочем, если он очень торопится...
Державин как-то видел у Максимова. Чтобы такой петух не прибавил в весе и не
потерял цену, ему не дают долго сидеть на одном месте и кормят впроголодь
каким-то особым зерном.