даже считать иначе. Да, иначе, поскольку ты не машина, а живой член партии.
Но, конечно, не согласиться в душе, не высказывая этого. Поступить ты обязан
так, как считает партия. Тут-то и коренится разница между ленинской
принципиальностью и принципиальностью абстрактной, аполитичной
совестливостью.
выполнять нелепые приказы унижается его собственное достоинство. И нащупал
выход: достоинство не страдало в том случае, если он сам, еще до
постановления, мог постичь, что в данный момент партийно, а что нет. Плохой
же, недалекий партийный руководитель ждет указания. И хотя в конечном счете
результат один, поскольку предвидеть -- значит поступить в соответствии с
постановлением, которое еще не поступило, -- принципиальная разница
несомненна, как разница между словами "угадать" и "угодить". Без ложной
скромности Макарцев относил себя к хорошим партийцам.
дискомфорта. Был у него близкий друг, или приятель -- дело, в конце концов,
не в названии. Во всяком случае, не чужой человек, как Солженицын, когда
ничто личное не задето. С Андреем Фомичевым, редактором "Вечерней Москвы",
виделись они то часто, то реже, но перезванивались регулярно. Анна Семеновна
знала: с Фомичевым соединять немедленно, что бы в кабинете ни происходило.
оба удачно избежали неприятностей определенного периода, хотя висели на
волоске. Возможно, помогло и то, что они предупреждали друг друга об
оплошностях. Так или иначе, но остались невредимы и даже выросли. Макарцев
ушел вперед, а Фомичев старился в городской "Вечерке".
На совещаниях в ЦК находили друг друга в кулуарах и садились рядом. Ну, а
деловые просьбы -- поставить в номер материал, который надо поставить, но
почему-либо это неудобно в своей газете, -- тут уж зеленая улица. Звали они
друг друга не по именам, а просто по фамилиям -- так привыкли. И жены их
звали также. Погорел Фомичев при Хрущеве, нелепо и мгновенно, с Макарцевым и
посоветоваться не успел.
вскоре после того, как он в действительности благополучно приземлился. В это
время очередной номер "Вечерки" Фомичев уже подписал в печать. Тогда над
тассовкой не стояло, как теперь, указаний, обязательно ли печатать всем
газетам, на какой полосе, с фотоснимками или без. Фомичев заколебался.
Поставить сообщение в номер -- значило задержать газету. Горком по головке
не погладит. К тому же по радио новость известна. Когда его вызвали в ЦК, о
причине он еще не догадывался. И совсем растерялся, увидев перед собой
Хрущева и Политбюро в полном составе.
"Вечерку" и вижу, что о Гагарине в ней ни слова! Об этом сообщили все газеты
мира, даже буржуазные. Не поверили только два человека: президент Эйзенхауэр
и товарищ Фомичев. Что же получается? Фомичев хуже буржуазных редакторов.
руку, как на уроке, и, чувствуя, что надо объяснить неувязку пока не поздно,
дрожащим голосом произнес:
Какой следующий вопрос?..
Зинаида кормила их и поила крепким чаем с ватрушками с корицей, которые
Игорь особенно любил, они со всех сторон обсудили ситуацию.
строгачом или переводом в другую газету, хотя и тут маловероятно. Ну, а уж
если снял лично Хрущев, Фомичеву оставалось гордиться, что назначал его
горком, а освобождало Политбюро.
Макарцеву жаловаться на несправедливость, просил взять его на небольшую
должность -- ну, скажем, редактором отдела.
партийный конь, как известно, борозды не портит.
согласовывать не решался. Он давно осознал необходимость не заводить друзей.
С ними всегда труднее, чем с подчиненными, они требуют искренности и
душевных сил, а эти силы Макарцев до конца отдает партии. Дружба с Фомичевым
была исключением, но и она начала тяготить.
только дружба эта тебя не украшает. О ней ведь знают, и все говорят:
"Фомичева сняли, а Макарцев с ним заодно!".
человек, поймет. Да если бы ты, не дай Бог, оказался в его положении, он бы
не церемонился!
ему и сообщил, что сделал третью попытку добиться приема в ЦК и опять
неудачно, Игорь Иванович сказал:
ничего не могу, а совет -- с радостью...
слова, даже махнул рукой от раздражения на самого себя. -- Видишь ли...
Может, нам лучше повременить, как считаешь? Тут говорят всякое...
если сейчас не будут говорить, что мы свои люди... Слышишь?
ты в сентиментальность. Я тебя на проводе буду держать. Только, чтобы в
глаза не бросалось. Прав я?
вот на рынок посылает: в магазине нет ничего, а жрать надо! Прощай!
вспоминая, протягивал руку к телефону. Номер помнил наизусть и никогда не
просил Анну Семеновну соединить его. Но каждый раз, когда он решал
позвонить, его отрывали по срочному делу.
работал. Кардиограф тихонечко гудел рядом, регистрируя каждый толчок
редакторского сердца, и этот гул не мешал, а даже помогал размышлять.
Дышалось в кислородной палатке легче.
воскресенье Зинаида настояла, чтобы они в кои веки уехали в однодневный
санаторий и погуляли в Барвихе в сосновом бору. Они бродили по парку,
участвовали в праздничном обеде в честь Дня Советской армии, потом отдыхали
в двухкомнатном номере с телевизором. Макарцеву сделали массаж,
рекомендовали упражнения йоги от растущего живота, прикрепили в бассейне
индивидуального тренера. Но Игорь Иванович по старинке пренебрегал всеми
благами обслуживания, которые ему полагались. Пренебрегая, он выделялся
среди остальных и наживал себе врагов, но иначе не мог.
Последнюю треть воскресенья он все-таки засел за телефон и, поговорив с кем
нужно, решил ряд вопросов. Зинаида смотрела на него, дорвавшегося до
телефона, с укоризной.
Макарцевы легли, когда двенадцати не было. И еще вспоминать он решил с
понедельника, потому что на прошлой неделе все было спокойно, в воскресенье
он нервничал только от безделья, а из-за этого, он уверен, инфарктов не
происходит.
Макарцев позвонил Анне Семеновне. Рабочий день в "Трудовой правде" начинался
в одиннадцать, большинство сотрудников приходило к двенадцати, в десять
начинало только машбюро. Локоткова появлялась в приемной в полдесятого,
чтобы успеть проветрить прокуренный редакторский кабинет и отобрать
неотложные бумаги на подпись и для просмотра лично ему. Кроме того, в
прорези щитка с надписями "Дежурный редактор", "Дежурный зам ответственного
секретаря" и "Свежая голова" она вставляла карточки с фамилиями, чтобы все
видели, кому сегодня сдавать материалы на читку, у кого брать визы "Срочно в
No " для печатания в машбюро вне очереди, кто поставит статью в макет
номера, разметив шрифт и ширину набора.
Он мог читать уже сверстанные полосы вечером. А мог и не читать. Ставить,
снимать, проверять, дополнять и сокращать было кому в газете и без него.
Лишь принципиально важные статьи он сам просматривал до набора. Но Игорь
Иванович жил традициями тридцатых годов, любил газетную кухню, ему нравилось
вникать.
с рядовыми сотрудниками, большинство из которых знал в лицо и по фамилиям.
Заместители были его тенями, он работал за них, а они в кабинетах сочиняли
для себя второстепенные дела. Макарцев любил, когда ему кратко излагали суть
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Флинт Эрик
Херберт Фрэнк
Фазиль Искандер