Фогт. Мы усматриваем безотлагательную надобность в публичном заявлении с твоей стороны… в том смысле, как я потребовал от тебя.
Доктор Стокман. А если я… ослушаюсь?
Фогт. Так мы сами опубликуем разъяснение для успокоения публики.
Доктор Стокман. Так. А я его опровергну! Я стою на своем и докажу, что прав я, а не вы. Что вы тогда сделаете?
Фогт. Тогда я не остановился бы и перед твоей отставкой.
Доктор Стокман. Что?!
Петра. Отставку… отцу!
Фру Стокман. Отставку?!
Фогт. Тебя бы отставили от должности штатного врача курорта. Я усмотрел бы в твоем поведении достаточный повод, чтобы войти с представлением о немедленном твоем увольнении, об устранении тебя от всякого касательства к делам курорта.
Доктор Стокман. И вы посмели бы!
Фогт. Ты сам затеял рискованную игру.
Петра. Дядя, это возмутительно так поступать с таким человеком, как отец!
Фру Стокман. Ты бы помолчала, Петра!
Фогт (смотрит на Петру). Ага, тоже обзавелись уже особыми мнениями? Разумеется! (Обращается к фру Стокман.) Невестка, вы, по-видимому, рассудительнее всех здесь в доме. Пустите же в ход все свое влияние на вашего мужа, внушите ему, какие это повлечет за собой последствия для него и для его семьи…
Доктор Стокман. Моя семья касается меня одного.
Фогт. И для его семьи, говорю я, и для всего города, где он живет.
Доктор Стокман. Я-то истинно желаю добра своему городу. Хочу раскрыть недостатки, которые рано ли, поздно ли должны выйти наружу… Нет, никто не сможет усомниться, что я-то люблю свой родной город!
Фогт. Ты? Когда ты в своем слепом упорстве стремишься отнять у города важнейший источник его благосостояния!
Доктор Стокман. Источник этот отравлен, говорят тебе. Ты в своем уме? Мы тут промышляем всякой дрянью да гнилью!.. Наше расцветающее общественное благосостояние питается обманом!
Фогт. Фантазия… или еще похуже? Тот, кто изрыгает такие оскорбительные инсинуации на свой родной город, является врагом общества!
Доктор Стокман (бросаясь к нему). Ты смеешь!..
Фру Стокман (кидаясь между ними). Томас!
Петра (схватив отца за руку). Только не горячись, отец!
Фогт. Я не желаю подвергать себя необузданным выходкам. Теперь ты предупрежден. Пораздумай о своем долге по отношению к себе и своим. Прощай. (Уходит.)
Доктор Стокман (ходит по комнате). Сносить подобное обращение! В собственном доме, Катрине! Что ты скажешь на это?
Фру Стокман. Да, конечно, просто стыд и срам, Томас.
Петра. Знай я только, чем донять дядюшку!..
Доктор Стокман. Я сам виноват; давно бы пора мне ощетиниться на них… показать зубы… огрызнуться!.. И назвать меня врагом общества?! Меня! Этого я, честное слово, так не оставлю!
Фру Стокман. Но, милый Томас, брат твой все-таки сила…
Доктор Стокман. А на моей стороне – право!
Фру Стокман. Ну, право, право! Что толку быть правым, коли нет у тебя силы?
Петра. Ах, мама! Ну можно ли так говорить?
Доктор Стокман. Как что толку быть правым, когда мы живем в свободном обществе? Чудачка ты, Катрине. И кроме того, разве у меня в авангарде нет смелой и независимой прессы, а в арьергарде сплоченного большинства? Это довольно таки большие силы, я полагаю!
Фру Стокман. Но, помилуй, Томас, не думаешь же ты…
Доктор Стокман. Чего я не думаю?
Фру Стокман. Тягаться с братом, – если хочешь знать.
Доктор Стокман. А какого бы черта ты хотела? Чтобы я да не постоял за то, что считаю правдой и истиной!..
Петра. Да, и я то же скажу.
Фру Стокман. Ах, да ничего ты ровно не добьешься. Раз они не хотят, то ничего и не будет!
Доктор Стокман. Хо-хо, Катрине! Дай только срок, увидишь, я добьюсь своего.
Фру Стокман. Добьешься, пожалуй, отставки, это так.
Доктор Стокман. Ну, по крайней мере выполню свой долг перед публикой… перед обществом. Я, объявленный врагом общества!
Фру Стокман. А перед своей семьей, Томас? Перед нами, домашними? По-твоему, ты выполнишь этим свой долг перед теми, о ком должен заботиться?
Петра. Ах, да не думай ты вечно и прежде всего, о нас, мама!
Фру Стокман. Тебе легко говорить; ты в случае чего сама постоишь за себя… Вспомни о мальчиках, Томас, да подумай немножко и о самом себе… и обо мне…
Доктор Стокман. Право, ты совсем спятила, Катрине! Да если бы я, как жалкий трус, согнул шею перед Петером и его проклятой шайкой, была бы у меня после этого хоть одна счастливая минута в жизни?
Фру Стокман. Уж не знаю, но боже сохрани от такого счастья, какое ждет нас всех, если ты останешься без куска хлеба, без определенного дохода. Мне кажется, довольно уж мы натерпелись в былое время, вспомни об этом, Томас.
Подумай, чем это все грозит.
Доктор Стокман (с трудом сдерживая свое волнение и сжимая кулаки). И эти канцелярские батраки могут довести честного человека до такого положения! Разве это не ужас, Катрине?
Фру Стокман. Да, просто грешно так поступать с тобой; что правда, то правда. Но, господи боже, мало ли на свете неправды, с которой приходится мириться!.. Вот мальчики, Томас, взгляни на них! Что с ними будет! Нет, нет, не может быть, чтобы у тебя хватило духу…
Входят Эйлиф и Мортен с учебниками и тетрадками.
Доктор Стокман. Мальчики!.. (Вдруг овладев собой, твердо и решительно.) Хоть бы весь мир провалился, я не склоню шеи под ярмо. (Направляется в свою комнату.)
Фру Стокман (следуя за ним). Томас… чего же ты хочешь?..
Доктор Стокман (в дверях). Я хочу иметь право смело глядеть в глаза моим мальчикам, когда они вырастут свободными людьми. (Уходит к себе.)
Фру Стокман (заливаясь слезами). Господи, спаси нас, сохрани и помилуй!
Петра. Молодчина отец! Он не сдастся.
Мальчики с недоумением смотрят на всех, Петра делает им знак молчать.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Контора редакция «Народного вестника». Налево в глубине входная дверь.
Направо в той же задней стене вторая дверь со стеклами, через которые видна типография. В правой стене тоже дверь. Посреди комнаты большой стол, заваленный бумагами, газетами, книгами, около него несколько кресел.
Впереди, налево, окно, возле него конторка с высоким табуретом. У стола несколько кресел. По стенам стулья. Комната имеет мрачный, неприветливый вид, обстановка старая, кресла грязные и ободранные. В типографии несколько наборщиков за работой, подальше виден ручной пресс в ходу.
Редактор Ховстад сидит за конторкой и пишет. Немного спустя справа входит Биллинг, держа в руках рукопись доктора Стокмана.
Биллинг. Ну, скажу я!..
Ховстад (продолжая писать). Вы прочли?
Биллинг (положив рукопись на конторку). Н-да, прочел.
Ховстад. Что, ловко доктор бреет?
Биллинг. Бреет? Да он, убей меня бог, разит наповал! Что ни слово, то прямо, скажу я, удар топора!
Ховстад. Ну, этих господ с одного раза не свалишь.
Биллинг. Оно так. Тогда мы начнем наносить удар за ударом, пока не свалим этот оплот власть имущих. Право, когда я читал статью, мне показалось, что я вижу приближение революции…
Ховстад (оборачиваясь). Тсс… не услыхал бы Аслаксен.
Биллинг (понижая голос). Аслаксен – мокрая курица, трусишка; разве это мужчина? Но на этот раз вы, надеюсь, поставите на своем? А? Ведь проведете статью доктора?
Ховстад. Если только Фогт не сдастся добром…
Биллинг. Вот была бы досада, черт побери!
Xовстад. Ну, что бы там ни вышло, мы все-таки извлечем пользу из этого дела. Не сдастся Фогт на предложение доктора – все мелкие обыватели сядут ему на шею… весь союз домохозяев и прочие. А сдастся – так разойдется с целой кучей крупных акционеров курорта, которые до сих пор были надежнейшей его опорой…
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Чернецов Андрей
Самойлова Елена
Орловский Гай Юлий