внимания, как будто бы мы были не люди, а неодушевленные предметы, начал
рассказывать:
славился своей жестокостью, и ударил его. Он упал мертвым, и я вынужден
был бежать, чтобы не быть распятым или не очутиться в серебряных рудниках.
А потом я собрал вокруг себя других беглых рабов, и теперь мы свободные
люди и делаем что хотим. Но человек должен пить и есть. Поэтому мы
нападаем на торговые караваны или приманиваем обманными огнями корабли.
Когда они разбиваются о скалы, мы добываем себе все, что нам нужно для
существования. Отныне и вы узнаете, что такое свобода и месть богатым.
атлета, рассказал подобную же историю:
удобным случаем и тоже бежал.
мной, бил меня за малейшую провинность палкой, зная, что я принадлежу к
христианской секте. Когда я был ребенком, пресвитер учил меня терпеливо
переносить обиды, уверяя, что претерпевший до конца спасется, но так он
говорил потому, что его самого никто не мучил. Когда восстал Нигер, я
проколол брюхо центуриону. Но Север убил Нигера, и мне пришлось бежать в
горы.
новым товарищам, и каждый рассказ был связан с мучениями или со страхом
повиснуть на кресте за участие в мятеже. Из этих разговоров мы с Диомедом
выяснили, что очутились на берегу Колхиды, недалеко от города Диоскуриада,
о котором Аполлодор рассказывал, что люди говорят там на ста языках.
повезли вдоль берега в Диоскуриаду. Действительно, на второй день пути мы
очутились в этом городе, красиво расположенном на горе; в его порту
несколько кораблей как бы отдыхали после длительных путешествий. Вдали
голубели горы. Где-то здесь был прикован к скале Прометей, и Аполлодор
говорил мне о городе Фазисе, тоже расположенном в этих пределах, где
жители якобы хранили якорь с корабля "Арго". Но я вспомнил о своем
бедственном положении и закрыл лицо руками. Впрочем, раздумывать долго не
пришлось. Нас погнали с Диомедом по каменной дороге в город, затем мы
свернули на щебнистую тропу, которая вела в какое-то отдаленное
предместье. Еще не наступил рассвет, когда мы очутились в вонючем подвале
мрачного дома, стоявшего в стороне от селения. В погребе едва светилось
оконце с железной решеткой. Спустя некоторое время низенькая дверь снова
отворилась, и нас стал внимательно разглядывать тучный человек, судя по
внешности - скопец. Он с неудовольствием произнес:
мальчишка с длинным носом... Мне нужны рабы с сильными мышцами.
ближайшее время доставить ему более заманчивый товар, скопец согласился
взять Диомеда и меня за небольшую цену. Пришел кузнец и заковал мои ноги в
цепи. Диомеда оставили в покое, не опасаясь, что старик может убежать или
оказать сопротивление. Наутро, когда в Диоскуриаде был, очевидно, обычный
торговый день, мы оказались с патроном на городской площади. Свирепые
прислужники Лупа предупредили, что если мы попытаемся назвать себя на
рынке свободнорожденными, то они без всякой жалости убьют нас обоих, а
трупы бросят на съедение псам. Диомед был почти мертв от этих переживаний,
а меня спасали только моя молодость и вера в свою счастливую звезду.
большое оживление. Рядом с нами стояли предназначенные к продаже
мускулистые рабы с железными ошейниками на шеях. Вместе с ними продавалась
совсем юная рабыня, смотревшая прямо перед собой ничего не видящими
глазами. Для того чтобы сделать ее еще привлекательнее, ей на шею надели
голубое ожерелье, а на ноги серебряные браслеты, но она была почти нагая.
Прохожие бесстыдно рассматривали ее красоту, трогали девушку похотливыми
руками, домогались узнать, сберегла ли она свою невинность. Луп уверял:
Луп заломил огромную цену за девушку, да и на остальных хотел поживиться
вовсю. В досаде он время от времени бил Диомеда палкой по ногам, заставляя
моего патрона нелепо подпрыгивать и тем доказывать свою подвижность и
годность ко всякой работе, и у несчастного текли из глаз обильные слезы.
Что касается меня, то, невзирая на свое жалкое состояние и удары судьбы,
посыпавшиеся на меня как из рога изобилия, я смотрел по сторонам в надежде
найти выход из ужасного положения. Но на ногах у меня были цепи, и их
непривычный звон казался невыносимым. Однако я успел заметить, что город
Диоскуриада отличался не только многоязычием, но и большим количеством
харчевен, таверн и кабачков. Всюду слышалась музыка. Люди здесь одевались
чаще всего на парфянский образец - носили широкие штаны до щиколоток и
узкие кафтаны, и это одеяние было самых различных цветов.
жизненным опытом, а также каллиграфа, владеющего с необыкновенной
быстротой тростником для писания?!
почерком на двух языках, и Луп хотел использовать это обстоятельство в
свою пользу. Он даже велел принести на рынок письменные принадлежности,
чтобы я мог показать в случае надобности свое искусство, но в Диоскуриаде
каллиграф никому не был нужен. Видимо, в этом городе люди ценили не хорошо
переписанную книгу, а породистую лошадь или дорогое оружие. Я не раз видел
на базаре вооруженных всадников. Вокруг нас была невообразимая суета.
Спешно уходили куда-то караваны верблюдов, нагруженных товарами.
возможно желавшие приобрести раба, начинал кричать:
рабство свободных людей!
спина раба обычно покрыта синяками и ссадинами от побоев, так как всякий
из них ищет случая освободиться от цепей.
рынка. Это был человек с лицом, заросшим седой щетиной, и с плутоватыми
глазками. Увидев его и догадавшись, что перед нами представитель власти, я
снова стал жаловаться. Но напрасно я кричал и призывал в свидетели
императора, что являюсь сыном римского гражданина. Луп пошептался со
смотрителем, сунул ему в руку какую-то монету, и тот удалился, молча
погрозив мне пальцем. Я умолк, потеряв всякую надежду на спасение.
судовладелец, неоднократно приезжавший в Томы по торговым делам и хорошо
знавший Диомеда.
ругательства Лупа. - Узнаешь ли ты меня? А если узнаешь, свидетельствуй,
что я свободный человек!
влиянием в Диоскуриаде, развел от удивления руками.
он.
водил знакомство с градоначальником.
Спаси меня, и я вознагражу тебя, Поликарп!
произнес сакраментальную фразу:
подтвердить это клятвенно перед судьей.
меня от позорных цепей!
нас люди говорили сразу на десяти языках и яростно размахивали руками, все
внимание было обращено на Диомеда, о котором Поликарп уже успел
рассказать, что этот человек занимает высокое общественное положение в
Томах.
обратиться к судье, чтобы достойно наказать Лупа, другие же, наоборот,
убеждали Диомеда немедленно покинуть город; по их словам, хотя в
Диоскуриаде и стоял римский отряд, но твердой власти не было и подлый Луп
легко мог подкупить судей. Таково было мнение и благоразумного Поликарпа,
хорошо знавшего здешние нравы и обычаи. Тем более что скопец умолял о
прощении, сваливая всю вину на обманщиков работорговцев, поспешивших,
конечно, исчезнуть как дым.
с рынка, бросив меня на произвол судьбы.
Березин Федор
Ильин Андрей
Якубенко Николай
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Маккэфри Энн