бросал громы красноречия на ябеду и притеснения, или в дружеском кругу
замышлял падение временщика? Кто знает, может статься, он грозно смотрел в
очи палачу, когда тот поднимал на него секиру! Где были тогда думы
Волынского, неизвестно нам; но, судя по характеру его, они могли быть везде,
где мы дали им место. В его душе страсти добрые и худые, буйные и
благородные владычествовали попеременно; все было в нем непостоянно, кроме
чести и любви к отечеству.
где только мог, любовных приключений, которые обращать в свою пользу был
большой искусник. Впрочем, ничто не нарушало согласия четы. Сердце
Волынского не знало постоянной страсти, а после мгновенной ветрености он
возвращался всегда пламенным любовником к ногам супруги. Ее душевные и
наружные достоинства умел он лучше оценить после сравнения с другими
предметами его волокитства. Сказывали также, или он говорил, что жена его
смотрела будто бы довольно хладнокровно на его проказы. Он не имел детей, но
всегда их желал. Лаская чужих, забывал, что они не его, и эта любовь к
детям, соединяясь с мыслью, что судьба отказала ему быть отцом, делала его
иногда особенно грустным. С некоторого времени жена его гостила у родных в
Москве, где и занемогла опасно. Носились даже слухи, что она умерла. Может
быть, старался подтвердить их и сам Волынской. В продолжение этой разлуки
барская барыня составила порядочный входящий журнал его проказам для
поднесения своей госпоже; особенно один новый нумер, по необыкновенной
важности, требовал больших трудов для очистки.
государственных, и если б порывы пламенной души его не разрушали иногда
созданий его ума, то Россия имела бы в нем одного из лучших своих министров.
Природные дары старался он образовать чтением лучших иностранных писателей,
особенно политических, для перевода которых держал у себя Зуду, ученого,
хитрого, осторожного, служившего ему секретарем и переводчиком, ментором и
поверенным. Любя свое отечество выше всего, он тем с большим негодованием
смотрел, как Бирон полосовал его бичом своим, и искал удобного случая,
открыв все государыне, вырвать орудия казни из рук, которым она вверила
только кормило своего государства. В то время, когда раболепная чернь падала
пред общим кумиром и лобызала холодный помост капища, обрызганный кровью
жертв; когда железный уровень беспрестанно наводился над Россиею, один
Волынской, с своими друзьями, не склонял пред ним благородного чела.
Возвышенному характеру его давали эту смелость и нужда в нем по делам
государственным и милостивое внимание к нему государыни, знавшей его
преданность к ней и любовь к отечеству. Трудно было разуверить в этом
императрицу. Бирон же, добиваясь возможности погубить своего соперника, не
только не показывал, что оскорблялся его гордостью, но, напротив, казался к
нему особенно внимателен и при всяком случае старался обратить на него
милости ее величества. Впрочем, оба измеряли друг друга, чтобы вернее и
ловче уронить. Один из них непременно должен был пасть.
Минуты эти канули в вечность - он встрепенулся, поднял голову, заложил за
уши черные кудри свои и осмотрелся кругом. Перед ним стояли цыган и цыганка.
Последняя, красавица в полном смысле этого слова, но красавица уже
отцветшая, с орлиною проницательностью рассматривала вельможу с ног до
головы. Казалось, она любовалась им. Если бы нас спросили, что она думала
тогда, мы б сказали: такого бравого мужчину желала своей дочери! Можно ли
поверить? - кабинет-министр устыдился, что был застигнут в своем припадке
взором цыганки, пристально на него устремленным! Однако ж это было так: он
смутился, как будто пораженный чем-то.
- Замечаешь ли?
ответил секретарь, сощурив лукаво свои глазки.
замешательство; однако ж, победив его, она своими смелыми взорами пошла
навстречу пытливым взорам кабинет-министра и секретаря его.
счастливое?
потом стала позади кресел вельможи, в некотором отдалении.
Подачкин! Я тебя спрашиваю.
необыкновенно дрогнула плечами и затрясла головой, как марионетка, которую
сильно дернули за пружину. Этот вопрос поднял всю нечисть со дна их душ.
отвечал:
преупрямый, ваше превосходительство...
на меня, ваше превосходительство, мы уж и побаивались, что кусаться станет.
Памятуя долг присяги и точный смысл данной мне инструкции, я поспешил набить
на -него колодки.
которых тебе поручат: на это была собственная воля государыни.
провалиться, колодки прелегкие, и коли позволите, я пройду в них целую
версту, не вспотев. А он ехал в них, да еще в крытой кибитке!
пропал...
меня фавориту... Гм! людей сбывают, как поганую кошку!.. люди пропадают
среди бела дня! Но я отыщу, хотя б мертвого... хотя остатки вырву из волчьей
пасти!.. Пора, пора и волка на псарню!
полюбуйся подвигами своего сынка. Как думаешь, мало его повесить за такое
дело!
смирения:
я знаю, ты всегда была предана роду нашему. Но этому мошеннику стоило б
набить колодки, такие же легонькие... кабы я не дал себе слова...
покойного мужа моего, а вашего дядьки. И я тебе, милостивец, служу сколько
сил есть, готова за кроху твою умереть... Вот что ты, глупый, наделал, -
прибавила она, обратясь к своему сыну и горько всхлипывая.
Теперь оставьте меня, вы все, кроме тебя, мой дорогой Зуда, и тебя...
Зуда остались втроем. Тогда Артемий Петрович подозвал ее к себе и ласково
сказал ей:
господчиков, как ты, за мною увивалось; может статься, иной целовал эти
руки, - ныне они черствые и просят милостыню! О! тогда не выпустила бы я из
глаз такого молодца. Но прошлого не воротишь; не соберешь уже цвета
облетевшего.
не для свету божьего; да и кстати! не таскаются за мной, не пищат о хлебе.
Уложила всех спать непробудным сном.
Чудесное сходство! Чем более всматриваюсь, тем удивляюсь более... Даже
маленькая, едва заметная веснушка на левой щеке!.. Знаешь ли, Мариула, что
ты походишь на одну мою знакомую княжну как розан увядающий на розан,
который только что распукивается?
побледнели; но она, силясь улыбнуться, отвечала: