неожиданно Агния Ефимовна очутилась на полной своей воле, как выпущенная из
клетки птица.
нескверным и тихим иноческим житьем стряслась неожиданная беда: вышел
строгий указ "о прекращении скитов". Слухи об этом ходили и раньше, как
заросли скиты, но Увек, благодаря сильным милостивцам и доброхотам,
устаивал, не в пример другим обителям. А тут даже не успели опомниться, как
налетела беда. Вскоре после Успеньева дня на Увек приехал исправник и
опечатал скит, а сестрам велел убираться на все четыре стороны. Огласилась
тихая обитель стенаниями и воплем. Бывали беды и раньше, да сходили с рук, а
тут исправник и слышать ничего не хотел, как его ни умоляли повременить хоть
недельку.
жительства этапным порядком, если не уберутся подобру-поздорову сами. Одним
словом, вышел казус... Прежде Густомесов вызволял или Лаврентий Тарасыч,
потому как имели они большую силу у разных властодержцев, а тут и они ничего
не могли поделать. Очень уж скоро прискочила лихая напасть... Всех хуже
приходилось Густомесову. Он совсем упал духом и решительно не знал, что ему
делать и куда деваться. Агния Ефимовна тоже растерялась в первую минуту и
даже не обрадовалась желанному освобождению. Ее точно пугала собственная
воля.
куда я теперь денусь? Зрячие-то найдут себе место, а я ума не приложу...
слезами всплакался несчастный слепец, предчувствуя самое горшее еще впереди.
Положим, у него в Сосногорске был свой дом и всякое угодье, а все-таки не в
при мер тихому скитскому житию.
жалобными причетами оставляли сестры насиженное место. Никто не знал, куда
голову приклонить... Не плакала и не жаловалась одна честная мать Анфуса:
она не верила, что скит закрыт навсегда.
разбросанные по Уралу там и сям.
и слышать не хотел, чтобы оставаться здесь навсегда, и Агния Ефимовна
отмалчивалась. Дом был большой, и одну половину занимали квартиранты. Теперь
пришлось квартирантам отказать и занять весь дом. Яков Трофимыч не желал,
чтобы вместе жил кто-нибудь посторонний.
нынче народ. Знают, что есть у меня кое-какие деньжонки, - ну и убьют, как
пить дадут.
что ей некогда было даже думать о том, что будет дальше. Каждый день был
переполнен своими собственными заботами. Она была совершенно счастлива своей
новой обстановкой. Яков Трофимыч тоже устраивался по-новому. Двор был
превращен в настоящую крепость, и все ворота запирались тяжелыми замками,
ключи от которых хранились у хозяина. Главная опасность грозила от ворот на
улицу, и здесь были приняты все необходимые предосторожности. Никто не мог
войти во двор без ведома хозяина, и он шнурком отворял сам калитку, разузнав
предварительно, кто пришел, по какому делу. Затем, он знал в каждый момент,
где жена, что она делает и что делают другие. В своем собственном доме Яков
Трофимыч являлся каким-то злым духом. И все-таки Агния Ефимовна была
счастлива, особенно когда вспоминала свое скитское сидение. Здесь ее время
уходило по крайней мере на хозяйство по дому, на сношение с живыми людьми,
как та же прислуга.
свой глаз, а то все добро растащат по крохам. Вот какой народ нынче пошел...
Егоровна. Яков Трофимыч очень любил ее и был рад, когда она завертывала.
Молодая женщина заметно похудела и не имела вида счастливого человека, что
Агния Ефимовна чувствовала каждый раз.
бы останавливала своего-то Капитона. На то жена...
забрала Агнюшка... хе-хе!..
по-богатому, что ее смущало.
Конечно, любит, нечего и спрашивать. А мой-то слепыш как ревновал меня к
Капитону Титычу... Задушить хотел со злости. И теперь не пущает к вам, а уж
так охота мне хоть одним глазком посмотреть, как вы там живете. Ведь есть же
счастливые люди на свете...
рассказывала мужу. Яков Трофимыч хохотал до слез, когда жена так смешно все
представляла. Он убедился, что она, действительно, возненавидела Капитона и
готова устроить ему всякую пакость.
Ефимовна. - Будет, порадовался. Надо и честь знать... Ничего бы, кажется, не
пожалела!
Золото лилось рекой... Егор Иваныч повел дело сильной рукой, и промыслы
давали страшный дивиденд. В первый же год на долю Густомесова и Мелкозерова
досталось тысяч по шестидесяти. Так, за здорово живешь, сыпались деньги. На
долю Капитона доставалось меньше, но он проживал втрое больше, чем получал
от Егора Иваныча. Скоро дошли слухи, что и другие, уехавшие в тайгу по
следам Егора Иваныча, тоже получили свою долю, открывая новое золото.
Сосногорск вообще переживал самое тревожное время, как охваченный лихорадкой
человек. Наступал какой-то золотой век, причем Егор Иваныч являлся чуть не
колдуном, разворожившим похороненные в тайге сокровища.
начала часто бывать у Густомесовых, с которыми ее связывали общие скитские
воспоминания. Она чувствовала, что Яков Трофимыч ее любит, как родную дочь,
и инстинктивно льнула к этому родному огоньку.
X
сибирские дела требовали усиленной работы, а Яков Трофимыч никому не доверял
и ничего слышать не хотел о помощнике. Между тем нужно было и счета
подвести, и съездить в банк, и достать какую-нибудь справку. Агния Ефимовна
вдруг оказалась великим дельцом. Она быстро освоилась со всей этой деловой
механикой и сделалась необходимой сотрудницей мужа. Труднее всего было Якову
Трофимычу выпускать жену хлопотать по делам одну, поэтому он уговаривал Анну
Егоровну выезжать вместе.
сбрендит... Знаю я ее превосходно.
Егоровну. Сделавшись необходимой, она быстро вкралась в полное доверие к
мужу. Теперь уже он советовался с ней, как поступить в разных
затруднительных случаях.
довериться тебе... Знаю, все знаю, какая ты есть.
сложный план мести Капитону. Часто по ночам она уже видела его разоренным,
униженным, жалким и впредь торжествовала победу. Да, он будет в ее руках и
будет ждать одного ее ласкового взгляда. Иногда, проверяя присылаемые Егором
Иванычем приисковые счета, она очень ловко подчеркивала растраты Капитона,
разнесенные по разным статьям.
совсем разорит нас... Вот он как распыхался.
деньги травим...
терпим Капитошку. А промежду прочим посмотрим...
озлоблялся. С другой стороны, он был так доволен, что жена сама подводит
ненавистного Капитона. Оставалось обработать Лаврентия Тарасыча, и Агния
Ефимовна действовала здесь с особенной осторожностью, чтобы характерный
старик не догадался, по чьей дудке будет он плясать. Когда при Мелкозерове
Яков Трофимыч начинал травить Капитона, она непременно вставляла
какое-нибудь словечко за него.
ловко взнуздываешь, а он-то думает, что все сам... Ловко!
где же послушает. Еще наоборот сделает...
Агнюшка!..
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Белов Вольф
Андреев Николай